Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Тюрин Александр Владимирович "Trund". Страница 19

— Немногим лучше. Меня сюда доставили в этом, как его, каталептическом состоянии. Те, кого мы все не любим, отловили меня в подвале «Хроноскафа», вывели оттуда подземным ходом, помариновали в карцере, а затем напоили какой-то гадостью, от которой я весь окоченел и видел только глюки — страшные рожи с клыками и все-такое. Ну и, завернув в тряпку, притащили меня сюда.

— Прямо гуманисты… Как много прекрасного и удивительного я услышал в последние несколько часов. Согласно системе Станиславского, сейчас я должен закричать: «Не верю», после чего все растает.

Коля, не обращая внимания на мои причитания, довел нас до камбуза, вернее до большого холодильника. У его дверей лежал труп с малоприятной дырой на месте глаза. Николай распахнул холодильник… и ого, там еще один жмурик из команды противника.

— Не жмур он, а тоже в каталептическом состоянии, — заобъяснял Кукин, как на экскурсии. — Мы тут вместе лежали. Честное слово. Этого парня в подвале «Хроноскафа» взрывом повредило, особенно головной горшок пострадал. В общем, меня должны были в удобный момент принести в жертву демону Супаю, чтобы тот не забирал себе душу ихнего парня. А потом холодильник перестал морозить — советский ведь, «качественный» — я проснулся раньше времени, встал, исполненный сил и ненависти. И когда двери распахнулись, то дал по башке мужику, который на охране стоял. Вон тем крюком дал…

— Ладно, давай без подробностей, — остановил я его. — Гордиться нам нечего. Просрано вчистую. Сайко-то утрачен.

— Ты не убивайся больше меня, — распорядилась Нина. — Я ведь пока командир. Сайко хоть и закодированный, но кое-что мне успел наплести, пока мы там все в бассейне разбирались.

— Пока тебя там макали. Они явно использовали женщину не по назначению.

— Короче, — рявкнула дама, — генерал думал, что это последнее, что я услышу в своей жизни, поэтому кое-что выдал. Существует некий прибор пространственно-временной навигации. Он как раз заменяет ту «лопату», о которой говорил Крейн. Сложная электронная плата. А может сверхсложная.

— Ага, улавливаю. С этой штучкой-дрючкой откроется нам дорога на «тот свет», где полно золота и всякого другого кайфа. Надо только добавить этот, так сказать, «компас» к тем уравнениям, которые у нас имеются на лентах, и прорвемся… Стой, Нина, у нас же нет этого магического кристалла.

— Нет, так будет.

Смелая агрессивная женщина. Однако глуповатая. Впрочем, глупость можно считать разновидностью ума… Но я кажется знаю, где надо искать «компас». И хотя это дело срочное, все-таки стоит отложить его на потом, потому что…

— Сдается мне, Нина, что с магнитолентами у нас запросто выйдет промашка. Ты ведь раскололась, где они, во время дружественной беседы с этими паршивцами. Да или нет?

— Ну, вообще-то, скорее «да», чем «нет», — скромно призналась представительница международной организации.

Я уже мчался на выход.

7

Академический институт был заметен издалека — по собравшимся около него пожарным машинам. Из трех или четырех окон валил густой дым, похоже, он имел отношение к залу, где полно всяких ЭВМ, от древнеримских до самых модерновых. Впрочем, там активно трудились пожарники, они швыряли детали машин и целые стойки в оконные проемы, оснащая меткие броски радостным матом. А на земле другие удальцы добивали остатки сложной техники ломиками.

С первой попытки цепь из пожарных и милиционеров прорвать не удалось.

Во-второй раз я с дикими воплями «пропустите ведущего специалиста» просочился под руками и кулаками оцепления, и как ни странно, никто за мной не погнался. Лень им было, а для стрельбы тоже повода не нашлось. Однако, шмыгнувших за мной Кукина и Нину, отсекли в полувежливой форме, так что Коле только фингал поставили, а госпоже Леви-Чивитта отвесили поджопник.

А я почесал по лестнице, затем по дымному коридору. Где Крейн? Выскочил ли он? А если выскочил, то захватил ли с собой мои ленты? «Сивильник» был тревожен, подозрительные бабочки порхали над моей экранной «куколкой», свидетельствуя о разборках, которые имеют какое-то отношение ко мне. Пожарные в коридоре уже поработали, так что здесь хоть все было обуглено, испорчено, прокопчено и промочено, но уже не горело синим пламенем. Оставался какой-то десяток метров до зала, набитого эвээмками, когда изъеденное огнем перекрытие хрупнуло подо мной и я полетел, набирая ускорение, вниз. Сброс потенциальной энергии закончился на первом этаже. Не разбился я, конечно, но и смеяться тоже не захотелось.

Внизу была примерно та же планировка, аналогичный зал, только переоборудованный в кафе-шантан. Я шел вглубь недавно еще шикарного помещения и разглядывал потолок, который украшали дыры, испускающие вонючий пар. А потом сверху раздались выстрелы, тут я и вспомнил, что у меня под курткой, кстати, висит «Узи». Даже мураши пробрали от того, что я с такой штуковиной под одежкой увильнул от милицейских рук — это ж верный срок светил. А потом мне на макушку упало несколько капель крови. Я поднялся на стол, поставил стул и уцепился за стробоскоп. Затем вскарабкался с кряхтением по тросу, протиснулся в дыру, образованную балками перекрытия, и вынес глаза и уши на уровень пола следующего этажа.

Кто-то гулял по залу, но покамест всякая рухлядь заслоняла его от меня. Я выбрался целиком наружу, потом стал выползать из-за скрывающего меня ящика. И наконец «запеленговал» мужика, с очень хищным выражением скуластой физиономии. Опять кто-то из команды «среднеазиатов». Он, вспучивал ноздри, словно вынюхивая какое-то лакомство. И тут из ящика, за которым я укрывался, выпорхнул слабый едва слышный шепоток, похоже принадлежащий тому самому «лакомому» объекту.

— Хвостов, это я, Крейн. Я почти решил задачу пульсирующего хронального окна, но тут случился пожар. А потом «эти» явились.

— Слушай, кровь из тебя течет?

— Да цапнули меня в руку, а сейчас еще хотят добить. Их двое. Одного ты видишь, а другой — левее ошивается. Магнитоленты они уже прикарманили.

— Ты перетяни руку ниже дырки тряпкой или ремнем, а я пойду разберусь.

Я прополз еще немного и заметил второго «хищного» мужика, уже возле окон. Он, немного петляя, приближался слева к тому укрытию, где мы с Сашей Крейном залегали бесполезными ископаемыми.

Итак, конкурентов обнаружилось двое, а я один.

И пришло изящное решение. Сейчас между ними пустое пространство, я сигану на этот пятачок, покачусь и стану стрелять в обе стороны. А «среднеазиаты» шмалять из своих стволов будут аккуратно, чтобы не засадить друг дружке.

Я оперся на носок, потом на коленку, ну и прыгнул. И в общем-то получилось. Я катился — головой к одному противнику, ногами к другому, и строчил то туда, то сюда. В итоге, оба типчика послушно упали. Я трепетно на четвереньках подобрался к одному — верный трупак. Направился к другому, искренне надеясь на лучшее, что тот тоже сделал одолжение и сыграл в ящик.

Враг лежал за бугром, сложенном из деталей ЭВМ. А потом вылетел оттуда, как чертик на пружинках. Совершенно неожиданно. Раз и вышиб пистолет-пулемет из моей руки — я как раз опирался стволом о пол. Потом быстроногий и агрессивный оппонент хотел мне, наверное, башку продолбить шипастым кастетом, чтобы потом мозги размазать по паркету, но поскользнулся на каких-то соплях. Пока «среднеазиат» за равновесие боролся, я приподняться успел на одну ногу, а другой, крутанувшись, подсек его.

Мне удалось практически из положения сидя прыгнуть к своему осиротевшему оружию. Но ловкий недруг коварно зацапал мою лодыжку. Я был не только остановлен, но и повержен.

Затем агрессивный оппонент пнул меня разок в пузо — хорошо, что попал на пряжку ремня — и направился к моему «Узи». Теперь уже я вцепился врагу в пятку и затормозил его. Пятку я ему удачно повернул, так что он шлепнулся на спину. Наконец я гордо протопал по его животу и ухватил вначале двумя пальцами, а потом и всей горстью желанный пистолет-пулемет.