Танцы с Виртуэллой - Тюрин Александр Владимирович "Trund". Страница 49
Каюта предстала размытыми контурами, но Шрагин быстро дописал интерфейс визуализации и упаковывал входные потоки данных в геометрические формы.
Теперь очертания стали куда более четкими.
Это было далеко от того реала, к которому привыкли нормальные люди, но это был уже отпечаток настоящего мира, и дверь прояснилась, и иллюминатор. Кибернетика, которую ему установил Ваджрасаттва оказалась изощренной, но надежной.
Ява-Плюс — заморочный программный язык. Но здесь работал другой язык, еще более крутой. Самый настойщий Арарат, о чем Ваджрасаттва почему-то не сказал.
Этот Арарат заметно отличается от первой версии, над которой когда-то корпел Шрагин, но все-таки преемственность проглядывается. Кто же таков этот Ваджрасаттва? Похоже, для Даши медик-индус возник также внезапно, как и она сама для питерского программиста.
Какой бы мощности не был бровекомпьютер, установленный Ваджрасаттвой, одного его мало; Арарат работает только на собственной операционной платформе, и для нее этот надбровный чип слишком слаб. Для нее нужен компьютер типа «гиперкуб». И куда же мог спрятался «гиперкуб», имеющий минимальные размеры старинной библии — в дупле зубе, в мочке уха? Или «гипер» вообще далеко отсюда и общается с бровекомпьютером через сеть, посредством радиоинтерфейса? Еще одна неразрешимая загадка…
Шрагин вышел из своей каюты-палаты, и пошел как будто по трапу. Потом перед ним возник трудно определимый простор — наверное, это что-то вроде кают-компании. Шрагин сделал еще шаг и полетел в сторону центра Земли…
Человек Шрагин оказался за бортом, в одном из амстердамских каналов. А когда он вынырнул, выплевывая изо рта жидкость туалетного типа — амстердамские каналы были куда лучше снаружи, чем изнутри — то ширма с его глаз уже исчезла и шторки видеокамер открылись сами.
От белого света его сразу затошнило. И снова неприятное ощущение, как будто что-то острое угрожает его единственному уцелевшему глазу. В глубине черепа словно образовались вакуоли.
Однако и с вакуолями Шрагин понял, что расстояние между ним, как плывущим телом, и судном-клиникой увеличивается, то ли его уносит течением, то ли оно не стоит на месте. Он кое-как подправил яркость изображения, наглотавшись попутно резкой на вкус воды, затем поплыл к берегу.
До берега путь был недолог, Шрагин причалил лбом к какому-то гнилому бревну, торчащему из набережной. Потом ухватился за него обеими руками и стал внимательно всматриваться в сушу.
Вскоре он понял, что раньше материал заслонял для него геометрию, а теперь важнее стали поверхности, плоскости, линии, которые своими пересечениями и образовывали мир.
Этот внешний мир, проникающий через интерфейс визуализации в его мозг, не имел былой фактурности, он выглядел как набор контуров. Поэтому даже заваленная всяким мусором набережная смотрелась совершенно по-инопланетному.
Очарованный Шрагин стал вытаскивать свое тело из воды, подтягиваясь по бревну и… неожиданно заметил два новых предмета около своего лица. Несмотря на потерю фактурности, смахивали они на ботинки с крепкими носами.
Вскоре ситуация прояснилась полностью. Над Шрагиным стоял полицейский и, более того, направлял на него свой пистолет, что-то лопоча на своем голландском.
Полицейский был настроен явно не благодушным образом.
— Да, да, я сейчас, вы только не нервничайте, а то, хоть наелись прекрасного голландского сыра, все равно почему-то психуете.
Шрагин выползал на берег, а блюститель порядка явно собирался заковать его в наручники. Только этого не хватало.
Когда Шрагин оказался полностью на суше, полицейский заорал что-то особенно грозное, тыча в него пистолетом. И тут голова крикуна украсилась нимбом. Да за какие-такие заслуги стал он святым? Почему не я, к примеру? Шрагин сперва изумился, но потом сообразил, что это работает киберглаз, снабженный чем-то вроде видоискателя. А еще Шрагин увидел крест. Тут уж сразу стало ясно, что это прицел, связанный как-то с его искусственным пальцем.
Затем прямо в воздухе возникли светящиеся письмена. Шрагин, конечно, понял, что это всего лишь инструкция по дальнейшим действиям, выведенная бровекомпьютером на экран под веком.
«Совместите прицел с оконтуренной целью.»
Совместил.
«Надавите на вторую фалангу, наведенного на цель пальцепротеза.»
Надавил.
«Спасибо.»
Протез откликнулся щелканьем и коротким писком.
Полицейский вдруг стал смурнеть, оседать — может, потому что у него из шеи теперь торчала довольно длинная серебристая игла. Еще мгновение и он канул бы в воду.
Но Шрагин перехватил беспомощно падающее тело и уложил на грязную насыпь. Госслужащий явно пребывал в глубоком обмороке.
А в кармане у госслужащего нашелся бумажник, в бумажнике пятьсот еврок. Так Сергей Шрагин впервые взял чужое, даже не собираясь отдавать.
Деньги были ему нужнее, чем работнику полиции, потому что лечение кончилось облавой, Долли Дидрихс исчезла то ли вместе с баржей, то ли отдельно от нее. В любом случае, искать ее в Амстердаме не стоило, да и не очень-то хотелось.
Значит, сейчас в ближайшей индийской лавчонке надобно купить какую-нибудь новую одежонку, темные очки и держать курс на Дюссельдорф.