Вооруженное восстание животных - Тюрин Александр Владимирович "Trund". Страница 3

Через неделю он полностью засветился и на свежем месте работы – в Гатчине.

Однако бывший таежный охотник Гаврилов из упрямства – того самого, с которым подстерегал сохатого – оставил не признанного никем ученого у себя.

Правда, Гаврилов попросил Файнберга маячить в рабочее время перед другими сотрудниками как можно меньше. Естественно, что и денежное вознаграждение вызывало уже не смех, а огорчение. Но, судя по плавленным сыркам, которые поглощал вдумчивый Самуил Моисеевич, многого ему не требовалось.

Наверное, девушка Нина была среди тех редких личностей, на кого Файнберг производил впечатление крупного специалиста «оттуда», с которым она рано или поздно отправится «туда». Такая наивность делала ей честь по нынешним временам. А может ее гипнотизировали электронные демоны Самуила Моисеевича.

Впрочем, они и на меня производили впечатление. И по дороге домой, в электричке, в метро, вместо того, чтобы цеплять взорами девичьи попки, я всматривался в морды алкашей – не затесался ли среди них эволюционный монстр?

Но дома вылетали из меня, как из распахнувшегося портфеля «дипломат» все изнурительные мысли, поскольку я сразу бросался к своему домашнему компьютеру в «Доктора Хантера» сражаться.

Раньше у меня аппаратура похуже была, но когда я добился второго в целом Питере результата, то фирма-производитель этой забойной игры прислала мне особый шлем и позиционные перчатки – для погружения в ее трехмерную виртуальную реальность!

Так что пришлось новый комп «Секстиум-600» покупать – который мог бы все это дело потянуть.

Еще фирма наградила меня жилеткой особой. Она тоже к компьютеру подключенная и если ты дал промашку, покалывает тебя электрическими разрядиками – такое вот наказание.

Стрелять в «докторе Хантере» можно не только по готовым зверям, заложенным в программу, но и по тем, кого сам спроектируешь.

Ну, я постарался в стиле дока Файнберга. Приятно напасть не на какого-нибудь волчишку или мишку, а на урода с зубами-серпами и лапами-мясорубками.

Короче, доктор Хантер – это вам не Филипп Михайлович Гиреев…

Приятные воспоминания о «Секстиуме-600» и «докторе Хантере» внезапно обрываются, потому что в мою дежурную будку влетает вдруг вопль. Откуда-то сверху. Так просто этот вопль не издашь, надо очень постараться.

Тут у меня всякие мысли табуном понеслись. Что-то наконец произошло! Я могу теперь отличиться, могу показать свою круть. Но с другой стороны, руки у меня почти связаны…

Наконец табун пронесся, я вскочил, выхватил из кобуры револьвер. И как раз на экране, то есть в коридоре четвертого этажа перед видеокамерой, появилась Нина. Она покачивалась, как молящийся сектант, и странно раскрывала рот, как участник пантомимы. А на груди у нее были… пятнышки, как от брызнувшей крови!

И что это может означать? Неужели в порыве страсти безнадежной доктор Файнберг, спустив штаны, бросился на спелую лаборантку, как заяц на капусту, а она ему случайно, лязгнув челюстями… откусила «морковку».

Я понимаю, ничего смешного тут нет, но с другой стороны есть о чем поведать собутыльникам – народ будет ржать….

Я включил у телефона автоответчик и отправился к лифту, не забыв прихватить пакетик. Говорят, если эту самую «морковь» быстро поднять и зафигачить в холодильник, то потом ее врачи пришпандорят обратно – к телу между ног.

Пока ждал кабину, готовил кое-какие язвительные слова в адрес Нины. Дескать, взяли вас сюда, гражданка лаборантка, чтобы вы головой работали, а не совращали похотливых старцев длинными ногами. У господина Файнберга получается же производственная травма – кто платить будет?

Черт, правление технопарка может и на меня «накатить», дескать, не обеспечил безопасность.

Когда я, наконец, доехал, Нина торчала еще в коридоре, выжатая и пожелтевшая, как курага. От ее жалкого вида я заготовленными словами сразу поперхнулся. Она задвигала ртом, но слов не было слышно. Тогда она задрыгала рукой, показывая на двери компьютерного центра.

Ясно уже, там что-то серьезное.

Взвел я курок, и с пальцем на спусковом крючке, решительно направился в компьютерный центр. По дороге, правда, поскользнулся на каком-то дерьме, кажется крысином. И только я в центре оказался, сразу взмок. Я вначале красную лужу увидел, очень яркую на сером фоне. А потом уже, за креслом, тело, лежащее на боку. Из тела лужа крови и натекла.

Не член тут потерян, а жизнь!

Лицо у трупа все кровью заляпано и еще чем-то, мозгами что ли. Как же иначе, когда в голове застрял стрежень. Забит в правый глаз.

Отмечтал свое доктор Файнберг, мысли потухли, осталось тщедушное тело на забаву могильным червям, да еще костюм с характерной потертостью на заднем месте.

Кровь забурлила от адреналина, забил колокол в ушах. А что если чертов метатель стержня, смачивая губы слюной, выбирает следующей целью мой кумпол? А вдруг Нина и есть убийца? Овечка овечкой, а сейчас развяжет еще один узелок на ниточке жизни.

Я согнулся, как боксер получивший под дых, отскочил «закорючкой» к двери, осторожно выглянул из-за косяка в коридор. Стоит себе Нина, скулит в тряпочку. Юбчонка в обтяжку, свитерок тоненький, где тут спрячется еще один стержень для головы или какой-другой кинжал.

Ну, что теперь? Надо что-то найти – что-то оставшееся от убийцы. Я, опустившись по примеру предков-обезьян, чуть ли не на пальцы, прочертил кубик помещения вдоль, поперек и вокруг. Но никаких следов убийца не оставил. Стекло оконное тоже целенькое. А доктор Файнберг все равно мертвый.

Скатился я по лестнице в будку, проверил записи всех видеокамер: пленка замазана только обычными занудными кадрами. Кипящей до булькания головой вспоминаю строки из приказа: «Эмиссаров, изменников, космополитов немедленно задерживать и подвергать допросу». Нет, это не из той оперы, это во время последнего путча один генерал сказал.

Я возвращаюсь к тошнящей Нине, хватаю за зыбкие плечи и требую четких-ясных ответов на все вопросы. А она вместо четких-ясных ответов приникла ко мне, словно плюшевая игрушка, и лопочет: «Пили кофе, задача в компьютере на исполнении была. Самуил Моисеевич неожиданно поднялся, стал вроде вглядываться в угол, даже глаза прищурил. Вдруг звук… будто бутылку шампанского откупорили. И сразу брызги из головы»..

Если Нина разыгрывает меня, то ловко и умело. А если она ни в чем невиноватая, то, чего доброго, съедет с катушек, шизанется как Офелия. Снимет обувку, распустит волоса и давай бегать с чушью на устах. На всякий пожарный случай утешаю ее, психотерапирую:

– Ничего, Нина, это бывает, нормальное убийство.

– Нормальное, да? – с надеждой отозвалась Нина и даже потерлась об меня. Я ее телесность, ее «дыньки» почувствовал даже через куртку. Из-за этого кое-какие мысли, вернее, эмоции посторонние и ненужные зароились.

А может, она хочет прикрыться моим худым телом от бандитского стержня?

Я решительно отодвинул молодую женщину рукой, снова зашел в компьютерный центр и, отворачиваясь от убитого биолога, позвонил ревнителям общественного здоровья, в РУВД…

Общение с ментами сразу мне не понравилось. По телефону мне грубым заспанным голосом велели не рыпаться, ничего не трогать, не пытаться что-либо спрятать.

После моего звонка менты как будто закемарили снова. «Примчались» они только через час.

Я в это время действительно не рыпался. Правда, перетащил Нину в холл первого этажа, чтоб была под присмотром, а сам в свою будку – готовить к приезду следователей собственную версию. Однако, несмотря на все потуги, версия не слепилась.

Была, конечно, слабая зацепка. Файнбергу что-то померещилось в уголке. Ну, если бы там здоровенный киллер стоял, то доктору было бы незачем вглядываться и щуриться. Тут уж тикай или ори. Файнберг мог высматривать только что-нибудь небольшое, гнусное, вроде крысы.

Я ведь видел в коридоре что-то похожее на крысиное дерьмо… Ну и что с той крысы, что?

Зазвонили в дверь и я впустил ментов. Об чем сразу пожалел.