Космический психолог - Уайт Джеймс. Страница 47

Он рассказал Кледенту и Джоан о своей работе в госпитале, рассказал о случае с Торннастором (не упомянув его имени), о том, как психологическое расследование привело к тому, что он записал себе мнемограмму Маррасарах и не стер ее, тем самым нарушив инструкции. Он объяснил, что техника мнемографии пока не получила широкой известности, поскольку ею не интересовались одновидовые больницы, базирующиеся на планетах. То есть о мнемографии, по словам О'Мары, там узнавали только в тех случаях, если кому-то из выдающихся врачей предлагали стать донором мнемограммы.

– ...И вот теперь я являюсь носителем памяти и опыта именно такого специалиста, – продолжал О'Мара. – В свое время она была самым талантливым торакальным хирургом на Кельгии. Вот почему вы должны верить всему, о чем я говорю.

Джоан не отрывала глаз от О'Мары. В ее взгляде смешались волнение, изумление и тревога. Шерсть Кледента уподобилась множеству серебристых игл. Первым подал голос кельгианин.

– Значит, ваш разум частично кельгианский, – сказал он. – А я-то гадал, почему вы разговариваете так же прямо и откровенно, как мы. Но если половине моей шерсти суждено утратить подвижность, вы-то что можете поделать?

Не отвечая, О'Мара отвернулся и быстро отправился к шкафчикам. Он проворно уставил медицинский поднос нужными препаратами, инструментами, средствами для обезболивания. Сам он не понимал, что делает, но зато это отлично знала его партнерша по разуму. Все инструменты имели такую конфигурацию, чтобы с ними было удобно работать Сеннельту, однако пальцы землян заслуженно считались самыми адаптабельными и ловкими манипуляторными выростами в Федерации.

– О Боже, – испуганно проговорила Джоан, когда О'Мара вернулся с наполненным подносом. – Он... он собирается вас оперировать...

О'Мара решительно качнул головой. Он протянул к Джоан руки и продемонстрировал ей свои толстые короткие пальцы и ладони, на которых, невзирая на то, что О'Мара теперь был офицером и джентльменом, сохранились мозоли со времен работы на космических стройках.

– Это не руки хирурга... – сказал он, наклонился и бережно, но твердо взял Джоан за руки. Они лежали на его грубых ладонях – тонкие, красивые и сильные, словно вылепленные из теплого, живого фарфора. – А вот эти – да.

Джоан покачала головой. Она была испугана, но рук не отняла. О'Мара ободряюще пожал их.

– Прошу вас, выслушайте меня, – попросил он. – Я буду говорить очень серьезно. Вы привыкли оперировать существ небольших размеров, следовательно, знакомы с техникой тонких хирургических вмешательств на ограниченном операционном поле. То, что ваши пациенты – не мыслящие существа, значения не имеет. Теперь клиническая суть проблемы вам ясна, а Кледента надо оперировать немедленно. Отказ от операции чреват для него ужасными последствиями. Процедура, хотя и считается радикальной, в принципе несложна. У вас есть необходимые хирургические навыки, а я буду руководить вашими руками на всех этапах операции. Пожалуйста.

– Да, землянка Джоан, – добавил Кледент. – Пожалуйста, сделайте это.

О'Мара начал понимать, что руки Джоан так же красивы, как ее лицо и фигура. Они были удивительно красивы, хотя и немного дрожали из-за сильнейших переживаний.

Глава 24

О'Мара попытался усесться поудобнее на мельфианском стуле Сеннельта. Он смотрел на спящего под наркозом Кледента. Шерсть кельгианина едва заметно шевелилась во сне, а О'Мара пытался подсчитать в уме, сколько бед навлек на свою голову. В одном он был уверен: беды он навлек на нее и только на нее.

Джоан, по его настояниям, ушла к себе в каюту, чтобы хоть немного поспать перед завтраком – а до завтрака оставалось всего три часа. Оперировала Кледента она. Ее хирургическая техника оказалась безупречной, и прогноз был благоприятен, но все остальные должны были остаться в неведении относительно ее участия в операции. Всю ответственность за происшедшее решил взять на себя О'Мара. Вряд ли бы он дождался похвалы за содеянное – в любом случае его могли обвинить в безответственном и противозаконном хирургическом нападении на беззащитного пациента. Но беззащитный пациент, по природе своей неспособный лгать, обещал, что солжет по-кельгиански – то бишь никому ничего не расскажет.

Что бы ни ожидало О'Мару, он был рад тому, что его пусть и не совсем невинной ассистентке не суждено быть втянутой в скандал. А вот его к ней тянуло все сильнее и сильнее. Он вздохнул, проверил, работает ли система звукового оповещения мониторов, к которым был подключен Кледент, занял на мельфианском сиденье еще менее удобное положение, и попытался заснуть.

Но стоило ему закрыть глаза, как перед ним предстало объемное видение Джоан. О'Мара как бы вновь наблюдал за тем, как она с прецизионной точной техникой оперирует Кледента, а потом она представлялась ему на фоне прекрасного ущелья Данельтон, а потом – в вечернем платье за ужином... Но чаще всего перед его глазами мелькали картинки уроков плавания в бассейне. Кое-что виделось не так, как было на самом деле, и слова Джоан говорила не совсем те, что на самом деле, но именно теперь, во сне, О'Мара как опытный психолог смог увидеть в происходящем признаки исполнения мечты всей его жизни. Увы, сну не суждено было закончиться тем, чем обычно заканчиваются такие сны. О'Мару разбудил громкий топот костистых лап мельфианина. К лазарету приближался Сеннельт.

Сеннельт вошел и застыл на пороге, изумленный тем, что палата не пуста. Затем он поспешно затопал к спящему Кледенту и увидел повязку, которой было покрыт операционный шов. Сеннельт бросил взгляд на О'Мару и разразился потоком слов, которые транслятор категорически отказался переводить, после чего набрал комбинацию клавиш на панели коммуникатора.

– Капитан, – проговорил Сеннельт взволнованно. – Медицинская тревога в лазарете. Прошу вас немедленно прибыть сюда. Речь идет о лейтенанте О'Мара. Прихватите охрану.

Грулья-Мар явился через три минуты в сопровождении двоих офицеров охраны – здоровенных, мускулистых, невооруженных орлигиан. Все трое в упор смотрели на О'Мару – молча и не шевелясь, поскольку доктор Сеннельт орудовал сканером и разглагольствовал столь многословно, что уже начал повторяться.

– ...Как я уже сказал, сэр, – продолжал он, не отрывая глаз от экрана сканера, – ситуация складывается очень серьезная, я бы даже сказал – трагическая. Лейтенант О'Мара противозаконно, по собственной инициативе, прооперировал пассажира Кледента. Не знаю, что именно он сделал или пытался сделать, но хирургическое вмешательство было инвазивным. Мои познания в области кельгианской физиологии минимальны, и обычно мне приходится иметь дело с легкими ушибами и порезами у особей других видов, но в этом случае пациенту могла быть причинена серьезнейшая и потенциально летальная травма. Дилетант, несведущий в медицине, даже если он уговорил пассажира дать согласие на операцию, не в состоянии предусмотреть...

– Ваши рекомендации, доктор? – прервал излияния Сеннельта капитан.

Мельфианин отложил сканер и ответил:

– Пациент должен оставаться под наркозом в целях ограничения подвижности – могут развиться тяжелые послеоперационные осложнения. Следует установить круглосуточный мониторинг вплоть до перевода пациента в больницу, предназначенную для лечения особей данного вида. Это означает, сэр, что в интересах пассажира Кледента вам следует как можно скорее изменить курс и лететь на Кельгию.

Грулья-Мар растерялся секунды на три, затем стремительно шагнул к коммуникатору. На экране возникли голова и плечи нидианина.

– Астронавигация, – проговорил нидианин.

– Рассчитайте на компьютере и проложите курс на Кельгию, – распорядился капитан. – Немедленно. Конец связи.

С этими словами Грулья-Мар присоединился к охранникам и они все вместе молча уставились на О'Мару. Он выдержал их взгляды, сколько смог, и только потом негромко проговорил:

– Наркоз, постельный режим и препоручение Кледента заботам специалистов на его родной планете – именно об этом я и просил с самого начала. Я рад, что доктор Сеннельт согласен со мной.