Черные камни Дайры - Удалин Сергей Борисович. Страница 49

Выстрелить мальчишке в спину он не решился. Сражавшиеся рядом с Тонлигбуном могут сообразить, что стрелял кто-то из своих. Тогда остается всего один, очень рискованный способ.

Дылтаркут спешился, укрепил лук со стрелами у себя за спиной и шагнул в узкий проход между двумя фермерами, отбивающимися от врагов топорами. С громким криком «Вперед, за Предводителя Дела!» он рванулся в атаку, нисколько не интересуясь тем, поддержит ли кто-нибудь его порыв. Главное, чтобы все видели, как он бился с врагом в самых первых рядах. Он не стремился поразить противника, просто отбивал удары и быстро двигался вперед. Только быстрота могла спасти его от удара в спину.

Наконец, решив, что зашел достаточно далеко, Дылтаркут приступил ко второй части своего плана. Он выбрал себе подходящего противника, в должной мере молодого и неопытного, чтобы не сомневаться в исходе поединка. Старательно отступая и не забывая при этом оглядываться и не подпускать никого к себе со спины, он увлек храброго, но чересчур горячего юнца в сторону от общей схватки. И там обманчиво неловким движением вынудил его атаковать. Молодой кочевник всем корпусом подался вперед за своей саблей и наткнулся на ответный удар в незащищенную часть живота.

Но не это было главным в хитром плане Дылтаркута. В последний момент он умело подставил левое плечо под судорожный взмах сабли падающего противника и картинно рухнул в траву рядом с ним. Что поделаешь, больно, но необходимо. Зато кто-нибудь наверняка увидит, как он был ранен в поединке. Затем Дылтаркут откатился в сторону и еще раз осмотрелся. Никого поблизости не было, можно особо не усердствовать, изображая убитого.

Теперь оставались сущие пустяки. Кочевник достал из-за спины лук, приготовил стрелу и отыскал среди дерущихся щуплую фигурку Тонлигбуна. Не торопясь, но и не медля, пока раненая рука совсем не потеряла твердость, он прицелился и выстрелил. Стрела попала мальчишке прямо в горло. С такой раной он не проживет и получаса. И ни у кого не возникнет сомнения, что его поразила случайная вражеская стрела.

Дылтаркут удовлетворенно выдохнул и на всякий случай отбросил колчан со своими стрелами далеко в сторону. Он все сделал так, как надо. И теперь можно не волноваться за свою судьбу. После боя воины Маскардела найдут его, истекающего кровью, с тяжелым, но неопасным для жизни ранением плеча. Или он сам, теряя последние силы, приползет в лагерь. И опять же все будут уверены, что он дрался как герой. А через декаду, в крайнем случае — через две, он снова сможет двигать раненой рукой. И некому уже будет сказать Маскарделу, что это Дылтаркут разорил его родную деревню и, вероятно, взял в плен его дочь.

Вождь Клана Жестокости Хуш с тревогой всматривался в темную степь, пытаясь в тусклом свете Малой Луны определить, как идет сражение. Обычно ему не требовалось напрягать свои старые глаза, чтобы видеть в темноте. Несложное заклинание делало его более зорким, чем пестрокрыл, способный ночью с большой высоты различить на земле крохотного корнегрыза. Но сейчас это заклинание почему-то не срабатывало. Причем стоило Шаману посмотреть в другую сторону, и магическое зрение сразу же возвращалось к нему. Но саму битву какая-то неведомая сила будто бы специально скрывала от него непроницаемой завесой. И что самое удивительное, Хуш не ощущал присутствия чужого колдовства, какого-либо противодействия своим чарам. Казалось, он просто внезапно разучился пользоваться заклинанием. И эта странность очень не нравилась осторожному кочевнику.

Он вообще был против поспешной атаки на неизвестного врага, непонятно откуда появившегося на землях клана. Хуш не мог даже с уверенностью сказать, с кем сейчас сражаются его воины. Не похоже, что это один из Западных Кланов. Они должны быть сейчас очень заняты, удерживая неприятеля на подступах к своему последнему порту. И не могли позволить себе послать такой крупный отряд в тыл врага с не вполне понятной к тому же целью. Ведь Клан Жестокости не был их главным противником, и даже полный его разгром мало что мог изменить в безнадежном положении Западных. Так что даже отчаянием объяснить такой бессмысленный шаг было трудно. Об отряде мстителей Шаман пока что не знал. Он, хоть и слышал о том, что его воины порой попадают в неприятные ситуации на захваченных землях, не мог связать эти отрывочные и сомнительные слухи с появлением в степи загадочного неприятеля.

Так же глупо было бы предположить, что на степняков напал кто-то из союзников.

Развязывать без крайней необходимости новую войну, не закончив старую, не стал бы ни один из вождей. Ни недалекий Руф, ни непредсказуемый Тил, ни даже Кун — единственный, у кого хватило бы и сил и дерзости на такую попытку. Но и для него племя Хуша не было главным препятствием на пути к господству над Дайрой. И вождь Клана Ненависти вовсе не такой глупец, чтобы не понимать это.

Кто же тогда атаковал Стойбище Пугливца? Шаман не знал верного ответа. И неизвестность заставляла его нервничать и колебаться в принятии решения. Настораживало и то, что численность отряда в несколько раз превышала ожидаемую по рассказам уцелевших жителей сожженного стойбища. И если бы все зависело только от него, Шаман сначала провел бы тщательную разведку. Может быть, даже вступил бы в переговоры. И лишь потом внезапной атакой расправился бы с врагом.

Но его люди требовали немедленных действий, и Хуш вынужден был согласиться. Если стремишься сохранить власть над кланом, хочешь, чтобы кочевники и дальше выполняли твои приказы, ты должен и сам подчиняться Великому Закону Степи. Кровь родичей должна быть отомщена! И Шаману пришлось вести своих воинов в атаку. Иначе они все равно пошли бы в поход, но уже с другим предводителем. А уж новый глава клана постарается сделать все, чтобы о его предшественнике не осталось даже воспоминаний.

Но главное не в этом. В конце концов, уничтожить Хуша не так просто. Никто из его соплеменников не сможет справиться с ним в честной борьбе. Да и обманом одолеть его вряд ли кому удастся. Но ни один из них не справится и с управлением племенем в такое непростое время. В лучшем случае большой клан разделится на несколько мелких. Но и они не смогут мирно ужиться в бескрайней степи, а будут постоянно воевать друг с другом до полного истребления. А потом кто-нибудь из соседей добьет ослабевшего победителя.

Нет, Хуш не мог допустить, чтобы его упрямство привело к гибели Клана Жестокости.

Поэтому он и оказался здесь во главе наскоро собранного войска, состоявшего большей частью из давно переставших ходить в походы ветеранов и простых пастухов, никогда в них не бывавших.

Ведя в бой такую армию, Хуш, конечно же, опасался неприятностей. Но действительность превзошла его худшие ожидания. Один за другим к нему скакали гонцы, докладывающие о все новых потерях. Гибли даже те немногие по-настоящему сильные воины, что вернулись в степь вместе с Шаманом после битвы у Злого Озера. И ни один гонец не сообщил о том, что где-то удалось прорвать оборону врага.

Что-то неправильное творилось на поле боя. И по лицам посыльных Хуш видел, что они и сами догадываются об этом, но не решаются сказать правду своему суровому вождю. Наконец, когда растерянный и, что еще хуже, испуганный юноша-пастух принес весть о тяжелом ранении любимца всего клана — Мархуда, Шаман не выдержал. Он с излишней силой хлестнул плетью своего двурога и поскакал вперед, в самую сердцевину сражения, чтобы на месте разобраться во всех загадках этой странной битвы.

Впрочем, о причинах неприятностей мудрый вождь успел догадаться, еще не вступив в бой. Теперь он уже различал силуэты сражавшихся, но магическое зрение ему по-прежнему отказывало. Да ничего обнадеживающего вождь бы и не увидел. Несмотря на большой численный перевес, степняки так и не прорвались к лагерю противника. И, судя по всему, уже не смогут прорваться. Воины были утомлены длительным и безрезультатным сражением и размахивали оружием без прежнего энтузиазма.

На самого Шамана также с каждым мгновением накатывалась все большая усталость и неуверенность в своих силах. Какое-то время он не обращал на свое состояние особого внимания, объясняя его старческой слабостью. Но вскоре его любимый двурог двухлеток начал сбиваться с шага, а потом и вовсе вертеться на месте, приседая на задние ноги. Занятый укрощением скакуна, Хуш не сразу заметил, что заупрямились и лошади его спутников.