Все демоны: Пандемониум - Угрюмов Олег. Страница 53

Девы, шумно дыша, устремились к воротам.

— Барышни! — крикнул Ржалис им вслед. — А я никак не могу заменить милорда Такангора? Нет? Я почему-то так и подумал.

И он направился в сторону харчевни «На посошок», где после вчерашней попойки ему открыли кредит и сделали десятипроцентную скидку на все напитки. Однако булочки, пышки и блинчики господина Гописсы тоже пришлись ему по вкусу, так что сегодня бравый капитан собирался ужинать до скидки на все сдобные изделия.

Жизнь в Кассарии ему определенно нравилась, и он с каждым днем все лучше понимал обожаемого монарха, стремившегося в гости к кузену всей душой.

Ржалис не многого требовал от жизни: надежное оружие, бутылку вина, сытный ужин, покладистую и нетребовательную, желательно — безымянную деву; и в самом конце — легкую смерть.

Дело в том, что десять лет восемь месяцев и шестнадцать дней назад он вздохнул полной грудью, расправил плечи и больше никогда и ничего не боялся.

Тем временем в башне Такангор проводил стремительно удаляющихся амазонок грустным взглядом.

— И так каждый день, — пожаловался он Галармону. — Были бы добры молодцы, стукнул бы их пару раз, да и дело с концом. А это ведь нежные девы, бублихулу им на голову. Ничем их, птичек, не убедишь. Не прибегать же к ласке.

— Непорядок, — молвила дама Цица, поигрывая двуручным мечом.

Ее лаконичность понравилась обоим генералам. К тому же облик гостьи ужасно напоминал Такангору маменьку. И он уже гораздо лучше понимал, отчего папенька отказался в свое время от выгодной и почетной работы странствующего рыцаря, остепенился и осел в Малых Пегасиках.

Но он тут же твердо сказал себе, что впереди — масса дел и свершений, что он еще крайне молод и вообще — на носу война с Преисподней, а это вам не комар начихал.

— Прошу прощения, — заявил он сурово, — но у нас с коллегой военный совет.

— Я понимаю, — кивнула дама прелестной головкой. — Это важно. Один вопрос.

— Один — можно.

— Это ваше «Вот тебе раз!» следует понимать в положительном или отрицательном смысле?

— В положительном, — объяснил честный Такангор. — В противном случае я бы произнес «Эге!».

— Я запомню, — пообещала Цица. — Всего хорошего, господа.

Когда она исчезла в люке, Галармон хлопнул еще кружку и заявил:

— Давай на брудершафт!

— Давай!

Чокнулись, выпили.

Затем Ангус налил по новой и произнес тост:

— Да ты просто стоик! За стоиков!

— А я как раз думаю, что в свете предстоящих событий нам не помешает в войске еще один минотавр. Ты заметил, как она держала меч?

— Профессионально. Да и меч редкостный.

— Вот-вот. Но маменька говорят, что женщина должна обладать ангельским терпением и дьявольской настойчивостью. От себя добавлю — иначе ей не место под черным знаменем Кассарии.

Разумеется, бабушки в сундуке не оказалось. Она вышла из портала сама, приветливо улыбаясь Думгару.

Сундук по-прежнему оставался загадкой.

— Ваше высочество! — Голем тепло улыбнулся и отвесил поклон. — Вы, как всегда, очаровательны и неотразимы.

Моубрай кокетливо взмахнула ресницами:

— Где же мой внук? Познакомь нас скорее.

Надо заметить, что в ту секунду, когда раздался взрыв энергии, образующей портал, у Зелга в руке возник комок сиреневого пламени. Тот самый, которым он так ловко отбивал атаки Ловца Душ во время исторической битвы с Бэхитехвальдом.

Прочитав табличку «Дружелюбное создание», он не отправил его прямехонько в лоб нежданному посетителю, а теперь не знал, куда девать. Дело в том, что такие шарики образовывались у него самопроизвольно, природы их не определил ни один специалист, включая доку Узандафа и всезнающих мороков, и как их утилизировать в случае ненадобности, герцогу никто не мог подсказать.

— Дай мне, — попросила Моубрай. — Не бойся.

Зелг смотрел на нее во все глаза. Примерно так же, как Такангор — на даму Цицу.

Как же хороша была эта демонесса! Ее формы вызывали у молодого некроманта легкое головокружение. Взгляд огромных ярко-желтых миндалевидных глаз сводил с ума.

Пышные серебристо-белые волосы шелковым плащом ниспадали до подколенок. Стройные ножки, едва прикрытые золотой кольчужной юбкой, были обуты в сапожки, сотканные из лепестков и тончайших шелковых нитей. Ее гладкая блестящая кожа больше всего напоминала змеиную — с такой же мелкой темно-зеленой плотной чешуей.

— Дай мне, — спокойно и повелительно повторила красавица.

И он осторожно, словно воздушный поцелуй, послал ей сгусток пламени.

Моубрай поймала его с той легкостью, с какой дядя Гигапонт добивался расположения очередной дамы сердца, то есть невероятной. И отправила в рот.

Зелг поперхнулся приветственной фразой, а демонесса задумалась на миг, закрыла глаза, затем облизнулась и молвила:

— Вкусно. Пожалуй, это самое вкусное из того, что мне когда-либо доводилось пробовать.

Герцог знал выражение «питаться энергией», но ему никто не говорил, что его можно употреблять не только в переносном, но и в прямом смысле.

— Ты используешь неизвестную мне неклассическую магию, — утвердила прекрасная бабушка.

— Я вообще не использую магию, — признался самокритичный внук.

— Да, да, конечно. А как я выгляжу?

— Прекрасно! — искренне отвечал герцог.

— Какая у меня кожа? — не отставала Моубрай.

— Зеленая, чешуйчатая.

— А волосы?

— Как снег на вершинах Гилленхорма.

— А глаза?

— Как луна над озером.

— Странно, — сказала дама и задумалась.

— Вы видите себя иначе? — спросил Зелг, который, в принципе, был готов к любому ответу.

Она с любопытством оглядела его.

— Нет, не в этом дело, дружок. Видишь ли, всего несколько существ на поверхности земли и пара демонов Преисподней могут видеть мой истинный облик. На моем веку только Думгар, слепой Гампакорта и еще одна… один рыцарь — в принципе, не важно, кто именно, — умели отличать иллюзию от реальности. И лишь Князь Тьмы, судья Бедерхем да мой шестиголовый папочка неподвластны моим чарам.

Причем с папочкой, то есть твоим прапра… — и так далее — дедушкой, получилась смешная история. Пять его голов абсолютно внушаемы. Я могу заколдовать их в любой момент. А вот шестая видит самую суть. Остальные считают ее сумасшедшей, однако Каванах доверяет только ей и только, с ней обсуждает важные дела.

— Бедняга! — посочувствовал некромант, которому и с одной головой хлопот хватало выше крыши.

— Отсюда вопрос, — не унималась Моубрай. — Какую магию используешь ты, дружок, если твой взгляд способен проницать иллюзию превосходного качества с той же легкостью, что взгляд высших демонов, потомка древних богов и существа, которое неведомо кто, когда и по какой причине создал.

— Кто у нас потомок древних богов? — заинтересовался Зелг.

— Я же говорила — это не столь важно. Тем более что его давно уже нет на свете.

— А…

— А что касается твоего неразрушимого домоправителя, я тоже не откажусь послушать, когда и зачем он появился на свет. Впрочем, я уже смирилась с мыслью, что кану в небытие, не разгадав этой тайны. И могу только надеяться, что однажды, спустя тысячелетия, вспомнив обо мне, Думгар улыбнется. Не правда ли?

И величественный голем согласно кивнул головой.

— Правда, моя принцесса.

— Однако оставим загадки на более спокойное и благоприятное время. Пора поговорить о том, зачем я пришла.

— Полагаю, чтобы увидеть вашего внука, потомка его высочества Барбеллы, — предположил Думгар. — Дабы познакомиться с ним не на поле боя и не с оружием в руках, а так, как должно.

При упоминании имени давно умершего супруга спокойное лицо Моубрай на мгновение исказила гримаса боли. И Зелг понял, отчего эту прекрасную женщину прозвали некогда Яростной. Неистовый гнев, отчаянная скорбь и адовы муки были ведомы ей, пережившей свою единственную любовь. И она ненавидела судьбу, неподвластную даже повелителям огненной геенны, и мстила ей, не страшась хитросплетений и потерь, ибо не мыслила утраты страшнее.