Мужчина ее мечты - Угрюмова Виктория. Страница 7

Попыталась сосредоточиться на новом знакомом, а в частности на его фирме с таким судьбоносным названием, и потратила большую часть вечера на добывание сведений. Мои попытки закончились оглушительным поражением — единственное, что могли сообщить мне справочные службы: справок они по частным фирмам не дают. Причем утверждали это обиженно и зло, так что любой поневоле чувствовал себя нарушителем спокойствия в славном городе Багдаде, и уже мерещилась ехидная улыбка палача, призванного навсегда призвать тебя к порядку.

Словом, ни перестройка, ни пресловутая независимость, ни, прости господи, демократизация всей страны результатов не дали: службы быта по-прежнему полагали любого клиента своим личным и кровным врагом. И я вовсе не удивлюсь, если сколько-нибудь лет спустя выяснится, что это действовал какой-то тайный орден, вступая в который его члены давали страшную клятву всемерно усложнять жизнь своим доверчивым согражданам. Правда, я порадовалась за безопасность своей страны — ни один шпион ни черта тут не выяснит, это точно. Так что Игорь Разумовский оставался все еще прекрасным все еще незнакомцем, и я не была уверена, хочу ли ему звонить.

Мне крайне требовался совет. Дело в том, что мне понравились оба сегодняшних знакомых, но совершенно по-разному. Рядом с Владимиром Ильичом я чувствовала себя как в шестнадцать лет — сердце сжималось, голова кружилась; а около Игоря было тепло, спокойно и уютно, словно всегда его знала и доверяла ему. Недаром поляки говорят: что слишком, то не здорово, — я совершенно не представляла себе, кого выбрать. Правда, кто меня заставляет выбирать? Поживем — увидим.

Сегодня на работе меня ожидал неприятный сюрприз. Включив свой компьютер, я с изумлением увидела, как на экране проявляются большие слова: «Девочка, веди себя осторожно. Не суетись». Это было мало похоже на угрозу, но именно как угрозу я их восприняла. Попытки узнать, кто сегодня утром или на днях подходил к моему компьютеру, оказались тщетными. Никто ничего не видел. Точнее, видели так много, что бесполезно всех расспрашивать. Хотелось бы мне думать, что это просто чья-то глупая шутка, но в свете последних событий не получается. А я только-только стала надеяться, что у меня просто слишком пылкое воображение. Домой я ушла в расстроенных чувствах. Телефон дома просто разрывался. Подняв трубку, я услышала незнакомый голос: «Свету позовите».

«Вы не туда попали» — эту фразу мне пришлось повторить в течение трех с половиной часов раз пятьдесят, и я исполнилась к ней глубоким отвращением. Свету требовали разные мужчины, и уже третий или четвертый звонок перестал казаться случайным совпадением. Но какой смысл изводить меня этими глупостями? Надо было отключить телефон сразу же, но мне уже стало просто интересно, сколько выдержат неутомимые искатели несуществующей Светы. Вынуждена признать, что я сдалась первой.

У каждого человека свой способ приводить в порядок расшатанные нервы. Лично я навожу красоту: придумываю прическу, сосредоточенно занимаюсь кремами и масками, затем делаю самый тщательный макияж. Потом надеваю что-нибудь праздничное и начинаю мерить шляпы, все подряд. Эти спокойные действия, не допускающие суеты и спешки, постепенно расслабляют. Для закрепления положительного эффекта я выхожу на улицу при полном параде. Достаточно поймать несколько восхищенных взглядов и услышать парочку комплиментов, чтобы почувствовать себя лучше. А там уж и море по колено — можно разбираться с насущными проблемами. И этой своей привычке я и на сей раз не изменила.

Страдания женщине к лицу: чем еще можно объяснить тот результат, который я получила после двухчасовой возни у зеркала? В таком виде просто грешно оставаться дома или бесцельно бродить по улицам. В таком виде нужно внимать прекрасному, и я приняла решение — схожу-ка в Оперный. Наверное, полгода туда не заглядывала.

На краю тротуара, прямо напротив моего парадного, собралась небольшая толпа. Даже не толпа, а так себе — толпушечка. Люди интересовались машиной, довольно редким джипом, огромным, широким, громоздящимся на мощных колесах как на лапах. Он производил жутковатое впечатление своими размерами и танковой мощью. По чистой случайности (кокетничаю) я знала, что это «хаммер», а «хаммер» по карману только американской армии. И что делает представитель Пентагона в нашем районе? Я сделала еще пару шагов… Хозяин «хаммера» стоял рядом с машиной, небрежно облокотившись о капот, и явно кого-то высматривал поверх голов, не обращая внимания на людей вокруг. В общем, я не слишком удивилась, узнав в нем Владимира Ильича. А вот он меня узнал далеко не сразу: сначала вгляделся повнимательнее, затем брови его взлетели вверх, и хотя он, как вежливый человек, сразу же взял себя в руки и направился ко мне с ослепительной улыбкой, я поняла, что выглядела вчера еще смешнее, чем думала.

— Я не мог до вас дозвониться, — сказал он вместо приветствия.

— Я рада вас видеть… — Может, это и невпопад, зато правда, а правду говорить легко и приятно.

— Вы сегодня потрясающе выглядите.

И я позволила себе снисходительно улыбнуться.

Мой старательный ангел-хранитель, видимо, решил полностью компенсировать нанесенный в течение дня моральный ущерб. И начал он с того, что прокатил меня на машине, к которой я питаю маленькую слабость.

В принципе легковые машины оставляют меня равнодушной, и я искренне сожалею, что лошадей нынче можно увидеть только на ипподроме или в кино; но два автомобиля можно считать исключением из общего правила: ошеломительный «крайслер-лебарон», в котором быстро забываешь, что вообще куда-то едешь, так деликатно и мягко он передвигается, и мощный вездеход «хаммер», для которого нет никаких преград. В какой-то момент кажется, что он не катится, а шагает на могучих лапах, — его колеса на независимой подвеске легко преодолевают препятствия. И ощущение такое, будто сидишь в комфортабельном танке. Ехали мы, правда, странно, как грабители или шпионы, уходящие от преследования. Впрочем, у каждого свои привычки. Я не стала акцентировать на этой мелочи внимание.

На коленях у меня лежал прелестный букет из белых и голубых асфоделей, которые, по определению, могут существовать только в стихах Данте, но не в цветочных магазинах. Правда, Владимир Ильич — на сей раз элегантный уже до неприличия, прямо как рояль, — выглядел несколько растерянным, помогая мне забраться на сиденье рядом с водителем. Оглядываясь на пустой салон сзади, я невольно думала, что там должна сидеть бригада телохранителей.

Затем был Оперный — мы вдвоем занимали царскую ложу, и оркестр оказался в ударе, и певцы пели на вполне европейском уровне. Из театра я вышла потрясенная удачным спектаклем, чего давно уже не случалось в моей жизни. А потом мы отправились в китайский ресторан.

Сие злачное место я люблю всеми фибрами своей души. Объясню почему. Это зрелище, которое превосходит любой театр по всем статьям; и даже знаменитый Дэвид Копперфильд может часами порхать у меня перед носом, когда я любуюсь поваром-китайцем, который готовит крохотные, с ноготок, пельмени со сверхзвуковой скоростью, — на фокусника я даже не обернусь. Ловкость пальцев у китайцев невероятная: стуча ножом так, что лезвие сливается в глазах в широкий луч света, один режет тесто на квадратики размером два на два сантиметра; второй с молниеносной скоростью начиняет их фаршем и запаковывает, а третий, сделав из обычной суповой ложки катапульту, перебрасывает пельмешки по одному в котел с кипящей водой и специями: раз, раз, раз… В глазах рябит. Еще один повар готовит лапшу: берет кусок теста, растягивает его, складывает вдвое, снова растягивает, снова складывает. Стороннему наблюдателю кажется, что он ритмично хлопает в ладоши, но уже через две-три минуты китаец выкладывает на стол гору тонюсеньких поворозочек и обрубает их по краям широким тесаком. Лапшу варят в кипящем масле, посыпают приправами и подают с овощами и мелко нарубленной курицей. Аппетитно шипят на противне моллюски, щедро поливаемые пряным соусом; источает упоительные запахи белоснежный рис (даже не рис, а горка отдельных лоснящихся, пухлобоких рисинок), расцвеченный розовыми, бежевыми и желтыми кусочками осьминогов, мидий, крабов и рыбы. И томится на блюде знаменитая утка по-пекински с апельсинами, после которой пресловутые нектар и амброзия олимпийских богов перестают вызывать зависть. Крохотные пирожки на плоских тарелочках, каждый на один укус, вызывают бешеное слюноотделение, их причудливая форма напоминает цветок, а эта золотистая хрустящая корочка, о-о-о…