Коктейль для троих - Уикхем Маделин. Страница 22

– Что?! – в тревоге воскликнула Хизер.– Но я… Но ты мне ничего не…

– Отдай ему это,– перебила ее Кэндис, вручая девушке тонкую пластиковую папку.

– Что это? – удивилась Хизер.

Это набросок статьи, которую я готовила года три назад. Насколько я помню, там говорилось о том, что представляет собой городской транспорт летом. В печать эта статья так и не пошла, а единственным человеком, который ее видел, была Мэгги.

В приемную вошли двое посетителей, и Кэндис машинально понизила голос:

– Теперь эти материалы – твои. Вот, я даже подписала статью твоей фамилией.

– Хизер Трелони, «Лондонская душегубка"; – прочла Хизер и, поглядев на Кэндис, благодарно улыбнулась.– Как здорово, Кэн! Просто не верится!

– Лучше быстренько просмотри статью, Ральф может задать тебе пару вопросов по тексту.

– Кэндис, ты так добра! – Голос Хизер слегка задрожал.– Я даже не знаю, как мне…

– Не говори глупостей,– перебила Кэндис.– Я была только рада тебе помочь.

– Но почему? Почему ты решила это сделать?

Хизер пристально посмотрела на Кэндис, и та почувствовала, как ею снова овладевает острое чувство вины. Ей хватило выдержки, чтобы не опустить взгляд, но щекам стало горячо. Еще немного – и Кэндис рассказала бы Хизер все о своей семье, о преследующем ее чувстве вины, о настоятельном желании что-то исправить в постыдном прошлом…

К счастью, Кэндис вовремя сообразила, какой это будет ошибкой. Если она что-то скажет, то поставит Хизер в бесконечно неловкое положение.

Возможно, признание и облегчило бы ее собственное состояние, но по отношению к Хизер это было бы чистой воды эгоизмом. Нет, она ничего ей не скажет. Пусть Хизер думает, что она руководствовалась исключительно дружескими чувствами.

– Если я могу помочь тебе, почему бы мне этого не сделать? – быстро сказала она.– Кроме того, нам действительно нужен помощник секретаря. А сейчас тебе пора идти – Ральф ждет.

Пэдди пошла варить кофе, оставив Уэнди и Мэгги наедине. Чувствуя себя немного не в своей тарелке, Мэгги провела гостью в большую комнату и усадила на софу. Что делать дальше, она представляла довольно смутно. Уэнди была ее первой знакомой молодой матерью – из тех, с которыми следовало подружиться. Ведь по местным меркам они жили практически рядом; не исключено, что их дети будут расти и играть вместе.

– Вы… вы давно живете в деревне? – спросила она первое, что пришло ей в голову.

– Пару лет,– ответила Уэнди, ногой отодвигая в сторону свой внушительных размеров рюкзачок с запасом памперсов и детского питания.

– Ну и как? Я хочу сказать – вам нравится?

– Да, в общем, нормально… Джейк, ничего здесь не трогай!

Мэгги обернулась, и сердце у нее замерло от ужаса. Старший сын Уэнди тянулся к вазе голубого венецианского стекла, которую Роксана подарила им с Джайлсом на свадьбу.

– О боже! – воскликнула она.– Это… Может, лучше убрать вазу подальше?

Мэгги протянула руку и схватила вазу, но в тоже мгновение липкие пальчики Джейка тоже вцепились в ее край.

.– Благодарю, я сама,– вежливо сказала она малышу, который не спешил выпустить добычу – ЕСЛИ ТЫ ПОЗВОЛИШЬ…

Она снова потянула вазу, но тщетно.

– Джейк!!! – рявкнула Уэнди, и Мэгги подскочила от испуга.

Нижняя губа Джейка обиженно выпятилась, а личико – сморщилось, однако вазу он выпустил. Воспользовавшись этим, Мэгги поставила ее на высокий комод.

– Дети в этом возрасте настоящие чудовища,– заметила Уэнди, критически оглядывая огромный живот Мэгги.– Когда у тебя срок?

– Через три недели,– ответила Мэгги, осторожно опускаясь в кресло.– Теперь уже скоро.

– Можешь и переходить,– заметила Уэнди.

– Я думаю, все обойдется,– ответила Мэгги после паузы.– Врачи сказали…

– Ах, что они понимают! – воскликнула Уэнди.– Про этого…– она кивнула на младенца,– мне тоже говорили, что он родится точно в срок, а я переносила почти две недели. В конце концов им даже пришлось меня стимулировать.

– О-о-о! – с уважением протянула Мэгги.– И все-таки…

– А когда я начала наконец рожать, этот идиот взял и застрял,– перебила ее Уэнди.– Его пришлось вытаскивать специальными щипцами. Мне наложили двадцать два шва! – гордо закончила она.

– Какой ужас! – совершенно искренне выдохнула Мэгги.– Вы, наверное, шутите?

У нее неожиданно закружилась голова, и показалось – она вот-вот потеряет сознание. Вцепившись в подлокотник кресла, она несколько раз глубоко вздохнула, стараясь справиться с застилавшей глаза темной пеленой. «Нужно поговорить о чем-нибудь другом,– подумала она,– иначе я прямо тут и рожу».

– А вы работаете… или как? – поинтересовалась она слабым голосом.

– Нет,– ответила Уэнди, глядя куда-то мимо нее.– Джейк, ты меня с ума сведешь! Ну-ка слезай немедленно!

Мэгги обернулась. Предприимчивый Джейк вскарабкался на шаткий стульчик перед фортепиано и, опасно наклонившись вперед, тянулся к клавишам. С презрением покосившись на мать, он принялся изо всех сил молотить по ним кулаком.

– А вот и я! – В комнате появилась Пэдди с подносом в руках.– Я там нашла миндальное печенье, Мэгги. Ничего, что я вскрыла упаковку?

– Конечно-конечно. Все в порядке, Пэдди.

– Наверное, только я знаю, как чувствует себя женщина, у которой незваные гости сожрали все припасы.

Пэдди рассмеялась, и Мэгги слабо улыбнулась в ответ. Она была уверена, что у нее и у Пэдди совершенно разные понятия о «припасах».

– У меня где-то было овощное пюре для Джейка,– встрепенулась Уэнди.– Джейк, иди сюда немедленно, иначе ничего не получишь! – Положив младенца на диван, она потянулась к своему рюкзаку.

– Какая прелесть! – воскликнула Пэдди, глядя на сучащего ножками младенца.– Хочешь немного подержать его, Мэгги?

Мэгги оцепенела от ужаса.

– Я… Думаю, не стоит…– пробормотала она заплетающимся языком.

– Ох ты, милашка, у-тю-тю-тю-тю! – Пэдди ловко подобрала ребенка и протянула его Мэгги.– Ну просто куколка, правда?

Мэгги в ужасе таращилась на младенца, который неведомо каким образом очутился в ее неловких руках. Несмотря на владевший ею страх, она отчетливо ощущала, что свекровь и Уэнди внимательно за ней наблюдают. Это еще больше напугало ее. «Что со мной такое? – спрашивала она себя.– Почему я не испытываю к этому ребенку ничего, кроме брезгливого отвращения?» Во всяком случае, ничего красивого Мэгги в нем не находила. У ребенка была сморщенная обезьянья мордашка – красная, словно перезревший помидор, да и пахло от него скисшим молоком. Мутно-голубые глаза бессмысленно смотрели в потолок. Мэгги наклонилась к младенцу, старательно изображая из себя заботливую мать. «Может быть,– с тоской подумала она,– со временем я привыкну к детям? К тому же это ведь чужой ребенок».