Золото Маккены - Уилл Генри "Генри Уилсон Аллен". Страница 35

– Знаешь, Маккенна, для меня оно значит до черта больше, чем эта твоя костлявая девчонка! Но я тоже как бы деловой. И понимаю, что Микки поедет с нашей маленькой компанией.

Глен тряхнул косматой рыжей головой.

– Хотелось бы мне, как и тебе, видеть все в радужном свете, – сказал он Пелону. – Правда, сейчас ты так темнишь, что мне не уследить за твоей мыслью.

Бандит тоже тряхнул своей лысиной, но при этом довольно хитро ухмыльнулся.

– Да ну, амиго, ведь все проще пареной репы. Если попытаешься хохмить или чтото замышлять, я тебя просто пристрелю. Тебя или твою девчонку, мне без разницы. Если Микки попытается сделать то же самое – Хачита быстренько утопит свой топорик в его башке, потому что именно Микки пристрелил Бе… – тут он осекся и поправился:

– Его приятеля. Идем дальше: если начну выкаблучиваться я – меня пристрелит Микки, а ты поможешь. С другой стороны, если Хачита поймет, что я угрожаю тебе, то придет по мою душу, потому что его дружок строгонастрого приказал ему тебя слушаться. Ну, а если он меня кокнет, моя пресвятая мамаша его быстренько пристрелит – и так далее и тому подобное, в общем ты сам все прекрасно понимаешь.

Маккенна снова тряхнул головой, на сей раз несколько энергичнее.

– Тебе виднее, хефе, – признал он мрачно.

– Лады! – крикнул бандит Микки Тиббсу. – Поставь свое ружьецо на предохранитель и иди пить кофе.

Парень медленно кивнул.

– Только сначала, – сказал он, – вынь правую руку изпод серапе и положи револьвер на камень возле костра.

– Хесус Мария! – усмехнулся Пелон, обнажая иссеченной верхней губой крепкие зубы. – Эта чертовка Люпе тебе все действительно рассказала.

– Бабы вообще любят поговорить, – сказал Микки, – особенно, если их разложить на одеяле. Клади оружие на камень.

Пелон выполнил требование. Все направились к костру и Мальипай налила кофе в жестяные кружки. Фрэнчи Стэнтон села рядом с Маккенной, крепко держа его под руку. Шотландец чувствовал, как ее трясет.

– Есть еще одна деталь, о которой нелишне напомнить, – сказал Микки. – Так как теперь мы компаньоны, я должен сделать маленькое сообщение. О том, чего вы пока не знаете, и о чем даже не подозреваете.

– Валяй, – буркнул Пелон. – Всегда приятно послушать свежие новости.

– Мои будут не из приятных. После всех ваших убийств народ в этой части страны очень резко настроился против апачей, которые скрываются, как койоты. Все кланы оповещены, что ваша компания направляется в Снотаэй и что индейцев преследуют по вашей вине. И теперь не меньше дюжины индейских отрядов вас выслеживают, с тем чтобы отрезать от каньона Дель Оро. Таким образом, они хотят показать, что лояльны к нынешнему правительству и что им твой безволосый скальп нужен не меньше, чем белым. Но мне кажется, их мыслишки вертятся там же, где наши.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Пелон.

– Они считают, что обнаружив тебя, они обнаружат и Снотаэй. Апачи сильно изменились, они стали думать так же, как белые ублюдки. Не отыщется ни одного мужчины до сорока лет, который бы изза этого золота не перерезал глотку собственной матери. Они больше не желают быть козлами отпущения, и проливать пот и кровь за мишуру и зеркальца. Цена золоту теперь одна – жизнь.

– Бог ты мой, какая ужасная мысль!

– Не такая уж ужасная. Потому что оставляет одну дорогу – вперед. Назад уже не вернуться.

– И он прав, хефе, – поддакнул Маккенна. – Нам придется все время убегать.

Бандит не обратил внимания на последнее замечание.

Он выплеснул из кружки остатки кофе, почистил ее песком и передал Мальипай.

– Убери это к остальным сокровищам, что едут в твоем мешке, маманька, – сказал он. – Пора в Снотаэй.

Пока старуха с Фрэнчи сворачивали лагерь, мужчины похоронили Салли в глубоком гроте, возле озера. Тело, укутанное в одеяло, завалили булыжником, чтобы ни зверь, ни птица не смели тревожить ее сон. Никто не плакал, но и не шутил во время погребения. Пока свершалась скорбная работа, Маккенна непрестанно размышлял над тем положением, в котором оказался.

Когда же он сделал главную ошибку. Какой поворот тропы пропустил? Где позволил себе увлечься игрой не на жизнь, а на смерть? Откуда имело смысл отступить? Маккенне казалось, что шансов на все это у него было предостаточно. Но, размышляя трезво, он понимал, что каждый из таких «шансов» мог окончиться для девушки трагически или, что еще хуже, – для него, потому что в таком случае она осталась бы один на один с бандитами. Нет, настоящей возможности бежать пока не выпадало. Шотландец решил при первом же удобном случае поговорить с Фрэнчи и объяснить ей свое поведение в прошлом, чтобы показать, как она должна вести себя в будущем. Пока им следовало двигаться вместе с компанией Пелона, чтобы в конце концов отыскать ту широкую улицу, которая ведет к спасению. Путь до каньона Дель Оро неблизкий. Наверняка, между могилой Салли и Снотаэй отыщется участок, где они с вконец издерганной девчушкой смогут сделать рывок и попробовать улизнуть.

Пока же во всем приходилось подыгрывать Лопесу, изображать единомышленника, чтобы не загасить тот слабый огонек симпатии, возникший между ними, и искать, все время искать слабину в жестоком убийце, которая – Маккенна знал – жила в душе бандита и, воспользовавшись ею, перехитрить и победить грозного соперника.

А вот присоединение к банде юного убийцы – Микки Тиббса – уже само по себе чрезвычайно затрудняло будущий побег. Маккенна чувствовал, что кавалерийский разведчик, так же, как и Пелон, имеет врожденные преступные наклонности и способен убивать, не задумываясь, не обладая при этом изысканностью и «внутренней искрой», отличавшей действия вожака бандитов. За Микки придется следить на всех стоянках, у всех колодцев и во время всех переездов. Принимая во внимание постоянную угрозу, исходящую от Пелона с Хачитой, можно было не сомневаться, что жизнь обоих белых пленников находится в постоянной опасности.

Маккенна отметил также, что следовало отыскать какойто способ справиться с умственной отсталостью Хачиты, потому что в сочетании с его дикой сущностью она могла стать чрезвычайно опасной. Индеец вроде бы принял сторону шотландца, но хмурый лоб и косые взгляды, которые он постоянно бросал на белого, словно не мог вспомнить чтото чрезвычайно важное, указывали на то, что это «чтото» должно быть не слишком веселого свойства. Постоянное внимание со стороны дикаря сделало бородача крайне впечатлительным. От подобной тени за спиной кто угодно сойдет с ума. И всетаки по сравнению с Микки и Пелоном молодой великан казался вполне сносным компаньоном.

Индеец на всем протяжении скорбной работы и позже, когда отряд разобрал лошадей и вскочил в седла, чтобы покинуть луг смерти, не отставал от Маккенны ни на шаг и все время пристально за ним наблюдал.

Отметив это, Пелон приказал Хачите перейти в голову колонны и ехать с ним рядом. На это апач ответил отказом. Его погибший друг советовал доверять белому с рыжими волосами. Значит, с ним он и поедет. Маккенна быстренько заверил Пелона, что это его нисколько не стеснит. То же самое он объявил и хмурому Хачите.

– Счико, – сказал он мимбреньо на его родном языке и положил руку на напрягшийся бицепс.

Это слово означало «друг»и по прошествии одной сердитой минуты складчатое лицо индейца разгладилось, он улыбнулся и, положив свою огромную лапищу на руку Маккенны, пророкотал:

– Счикобе, – что было еще лучше, так как переводилось как «старый друг».

Достигнутое согласие несколько успокоило Пелона. Ему вовсе не хотелось конфликтовать и ссориться с апачем по пустякам.

– Скорее, – поторапливал он компаньонов, – пора ехать.

Наконец, все собрались и двинулись вперед: Пелон впереди, затем Микки, между лопатками которого удобно устроилось дуло старой винтовки и Мальипай, за индианкой – Фрэнчи Стэнтон, потом Маккенна и Хачита.

Когда последние двое оказались позади всех, апач, замешкавшись, повернулся назад, всматриваясь в нижний предел каньона, за которым лежала тропа, ведущая к безмолвным скалам рокового колодца Скаллз.