Метаморфозы вампиров - Уилсон Колин Генри. Страница 11

— Где вы его встретили?

— В лифте Китсон Билдинг.

— Когда?

— Полтора месяца назад, восьмого июня. — От Карлсена не укрылась ее точность.

— Месяц после того, как я вышла замуж. — Она опустила глаза, щеки зарумянились.

Карлсен понимал ее неловкость. Легкий акцент, путаница в произношении «л» и «р» — все указывало на то, что воспитывалась она в Японии. Потому и происхождение и культура затрудняли разговор с незнакомым человеком (пусть даже ему можно доверять) о личных проблемах.

— Вы любите своего мужа? — спросил Карлсен.

— А… да. (Так и не поднимая глаз).

— И когда повстречали того человека, все равно любили?

— Конечно.

— Тогда как все это произошло?

Она медленно посмотрела ему в глаза. Понятно: решилась. Вот тот момент, который видишь так часто — когда пациент решает выложить все.

— Я работаю на 392 этаже Манхаттан Билдинг, он — на 393. У него работа начинается с половины десятого, и у меня тоже. Так мы постепенно и стали видеть друг друга каждый день.

Ханако сделала паузу: рассказывать оказалось труднее, чем она ожидала.

— Он стоял возле вас?

— Да. В то первое утро лифт был полон, и мы стояли вплотную.

— Вы что-нибудь почувствовали?

— Тогда еще нет.

— Но и на то, что стоите впритирку, тоже не возражали?

У нее чуть шевельнулись губы. Американка на ее месте пожала бы плечами, бросив что-нибудь вроде: «Что делать? Америка!».

— Вы какое-то внимание на него обратили?

Она покачала головой.

— А он на вас?

— То же самое.

— Так когда вы впервые его заметили?

— На третий день. — Такая точность в очередной раз указывала, что Ханако не раз восстанавливала для себя всю цепочку событий.

— А на второй что было?

— Он был там, но я его не заметила.

— А на третий?

— Мы в лифт вошли последними. Он опять стоял от меня очень близко. — Голос слегка дрогнул. — На этот раз я почувствовала что-то… очень приятное.

— Как именно? — ответ был известен, но надо было принять неискушенный вид.

— Такое… тепло. Тепло, растекается. И даже, когда лифт был уже почти пустой, он так и стоял чуть не вплотную.

— Он что-нибудь говорил?

— Нет. Через секунду я вышла…

Карлсен ждал.

— Назавтра было еще сильнее. В лифте было не так людно, но он все равно стоял почти рядом.

— Вы пытались подвинуться?

— Нет. Стыдно было, из-за мужа, но мне хотелось, чтобы он стоял вплотную. Вы понимаете?

— Да.

— Это был конец пятницы. Вскоре мы в лифте остались одни. Он опять подошел и встал около меня.

— Вы разговаривали?

— Нет.

— Смотрели друг на друга?

— Нет.

— Что вы чувствовали?

Чуть помедлив в нерешительности; она сказала:

— Чувствовала, будто я вообще без одежды.

— Вы были сексуально возбуждены?

Она посмотрела ему в глаза — близко, вплотную.

— Да. — Чувствовалось, что исповедь действует на нее облегчающе.

— И что произошло?

— Я вышла из лифта и пошла не оглядываясь.

— Когда что-то действительно произошло?

— Через два дня, в понедельник. Я специально пришла раньше, но он меня уже дожидался. У меня было странное ощущение. Знала, что что-то должно произойти, и хотела этого. — Ханако как-то разом заговорила свободно, без скованности. — Как только мы оказались вдвоем, он подошел сзади и обнял. Затем повернул меня, и я дала себя поцеловать.

— Он что-нибудь говорил?

— Это было ни к чему. Он просто держал меня, и я не пыталась высвободиться. Я так была возбуждена, что хотела, чтобы это случилось. — Она взглянула Карлсену в глаза. — Я пошла за ним, не спрашивая, куда он меня ведет. Мы вышли из лифта, прошли по коридору. Он вынул из кармана ключ и открыл какой-то кабинет. Зашли, он закрылся и опять меня поцеловал. После этого, стал снимать с меня одежду. — Было ясно, что при разговоре она переживает то ощущение заново, вплоть до возбуждения. — Раздел полностью, сам разделся. Пронес меня на небольшой диван, уложил и стал целовать мне соски, нежно-пренежно. Затем раздвинул мне ноги и стал целовать там. Потом он оказался на мне и начал любить.

— Вы этого хотели?

— Да. И ему я хотела дать то же самое, что и он мне. Я готова была выполнить любую его прихоть, любую. Когда я почувствовала, что у него подступает оргазм, я сомкнула сзади него ноги, чтобы он не мог раньше времени выйти. Мне хотелось ощутить в себе его сперму.

Ее возбужденность приводила Карлсена в замешательство. Даже без усиливающего чувствительность контакта с ее жизненным полем, чувствовалось, что влагалище у нее увлажнилось и не будь постороннего присутствия, она довела бы себя до оргазма кончиком пальца. Ценой усилия он сдерживал свое собственное желание.

Ханако говорила тихо, почти монотонно.

— Было какое-то безумие. Я хотела, чтобы он кусал, истязал меня, даже убил. — Карлсен невольно отметил ее повлажневшие губы. — Я чувствовала, что хочу отдаться ему вся целиком.

Все это время она неотрывно смотрела Карлсену в глаза, так что слова звучали безошибочным приглашением. Хотя понятно было, что это не относится к нему лично. Просто видно, что она вновь близка к тому неистовству, в которое ввел ее тот внезапный любовник, и, попробуй он, Карлсен, этим воспользоваться, она не смогла бы устоять. Вместе с тем то, что казалось правильным в отношении Линды Мирелли, применительно к этой женщине выглядело предосудительным. Чтобы как-то облегчить напряжение, он спросил:

— А потом вы заснули?

В глазах Ханако мелькнуло удивление.

— Откуда вы знаете?

— Вы забываете, что дед у меня — Олоф Карлсен.

— Ах да…

Момент схлынул, а вместе с ним и ее секундный соблазн вновь впасть в сладкое безумство. Хотя желание довести рассказ до конца не ослабевало (то же самое, что у Карлсена — дослушать).

— Что произошло, когда вы очнулись?

— Меня он разбудил. Пытался одеть. («Какое сходство», — Карлсен не мог сдержать улыбки). Я чувствовала странную усталость, а вместе с тем, счастлива была неимоверно. Я бы ему и еще раз позволила. Но он сказал, что мне надо на работу, иначе могут, чего доброго, позвонить домой. — Ханако улыбнулась. — Это были его первые слова. До этой поры мы не обменялись ни словом.

— И вы что, оделись и пошли на работу?

— Да. Я знала, что он прав. Он спустился в лифте к себе на этаж и тоже вышел.

— Как он вам показался? — спросил Карлсен. Вопрос прозвучал невнятно, но она, похоже, поняла.

— Он? Какой-то даже… напуганный, будто что-то такое натворил.

— А вы?

— А я, — Ханако легонько улыбнулась, — будто я в чем-то виновата.

Вспомнились неожиданно слова Линды Мирелли: «Полиция? Она меня же, может, и арестует».

— Это почему?

— Я почувствовала, что сама ему себя предложила. Мне как-то открылось, каково, видно, чувствует себя проститутка. Но мне было все равно. Я снова хотела этого.

Карлсен, поднявшись, подошел к окну. Далеко внизу в парке на площадке для игр резвилась детвора.

— Как вы сами себе это объясняли?

— Вначале я думала, что это просто какая-то взаимная страсть, вроде той, что в романах. Мы как бы суждены друг для друга.

— А муж?

— Считала, что это не его дело. Если он не может вызвать во мне такого чувства, то и вмешиваться не имеет права.

— Но вы все равно любили его?

— Да, безусловно. Я знала его два года. Знала, что он хороший, честный человек. Но чувствовала, что на самом деле принадлежу Карло.

Пройдясь по комнате, Карлсен вернулся к стулу.

— И вот до вас впервые доходят, что он вампир. Когда?

— После того, как у нас это было в шестой раз. Я согласилась приехать к нему в субботу утром на квартиру: муж улетел по делам во Владивосток. Горничной сказала, что мне надо на работу. Мы занялись любовью, причем такого желания я не чувствовала еще никогда. Я умоляла его искусать, избить, убить меня. Он делал, как я просила — всю меня искусал, но только тело. Мне было все равно, увидит муж или нет, но Карло все осторожничал. Он тоже сильно возбудился, до сих пор я ощущала, что он себя сдерживает…