Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел. Страница 113

В 1916 году фирма превратилась в акционерное общество; вскоре Эбнер, в пятьдесят пять лет выглядевший на двадцать лет старше, отошел в лучший мир, оставив горько оплакивавшую его Кору своей единственной наследницей. Док дожил до 1922 года, успев организовать новое отделение фирмы, выпускавшее только радиовещательные приемники – «Кор – Док», так он назвал этот приемник. Кора, кругленькая пятидесятишестилетняя вдова, меняла одного управляющего за другим, пока, наконец, не нашла подходящего человека, которому дала десять процентов акций. Должно быть, он оказался настолько дельным, что через три года, в 1925 году, потребовал ещё тридцать процентов; Кора договорилась с ним о двадцати, втайне удивляясь, что так дешево отделалась.

В тот год уборные, расположенные возле известной нам комнаты на третьем этаже, были перенесены в другое помещение вместе со всем безымянным творчеством, запечатленным карандашом на мраморной облицовке, а сюда переехала бухгалтерия со своим стуком и трескотней. В 1927 году началось объединение крупных радиокомпаний; Кора делала вид, будто недовольна этим, на самом же деле была в восторге от того, что сможет прибавить лишние двенадцать процентов к пятнадцати миллионам в ценных бумагах. Тем не менее она сохранила в душе нежность к некой комнате, где когда-то пережила то, что вспоминалось ей теперь, как необычайно романтическое ухаживание, поэтому бухгалтеров перевели куда-то ещё, а здесь был устроен зал заседаний, который Кора обставила сама.

Том Констэбл, маленький, хрупкий, лысый человек лет под сорок, с колючими усиками, которые, когда он улыбался, загибались кверху, в настоящее время пользовался её доверием до известной степени: он мог распоряжаться её акциями в мелких делах, но важные решения она всегда оставляла за собой. Том Констэбл, конечно, не Док, но, с другой стороны, она сомневалась согласился ли бы Док финансировать работу над новым изобретением, которую, быть может, придется оплачивать несколько лет, хотя, как убеждал её Том Констэбл, по логике вещей это и есть будущее всей радиотехники. Американская радиокорпорация, Филадельфийская корпорация и Ассоциация фирм, поставляющих электрооборудование, уже пытаются осуществить у себя такое изобретение, и, если «Стюарт – Джанни» не хочет отставать от других, ей следует тоже заняться этим. Том принялся старательно объяснять, в чём состоит принцип изобретения Мэллори, но Кора ничего не поняла заподозрила, что он и сам понимает не больше её.

Техническая сторона меня не интересует, – сказала Кора.

Они были одни в зале заседаний. Несмотря на то, что Том регулярно приходил к ней домой каждую пятницу, она не могла преодолеть своей привычки неожиданно «заглядывать» на Завод – разумеется, не для деловых разговоров, а просто, чтобы вручить подарок по случаю дня рождения какого-нибудь служащего или чек для новорожденного ребенка. И визиты её неизменно кончались тем, что они с Томом оказывались в зале заседаний, ибо Том был достаточно хитер и каждый раз приветствовал её словами: «Как хорошо, что вы зашли, миссис Стюарт! Мне необходимо посоветоваться с вами…»

– Не всё ли равно, знаю я, как действует эта штука, или нет, – продолжала Кора. – Ведь я до сих пор так и не знаю, как работает обыкновенное радио. Меня интересует одно – сколько это будет стоить.

– Может обойтись в миллион. Главное – мы должны будем решить задолго до того, как запахнет миллионом, намерены мы доводить это дело до конца или нет. Поначалу это обойдется недорого. Братья хотят по десяти тысяч в год каждый и оплату расходов по лаборатории, пока они будут разрабатывать свой принцип. Это не будет жалованьем, понимаете, а только авансом под отчисления, которые будут получать владельцы патента, когда их изобретение начнет приносить доход…

– Но до тех пор это всё-таки будет жалованьем, – возразила Кора. – Я не хочу сказать, что я против, но это значит, что они поступают к нам на службу.

– Не совсем. Мы ведь, собственно, не нанимаем этих мальчиков – мы покупаем акции их компании и заключаем договор на десять лет, дающий нам право контролировать ход работ и затем приобрести патент. Причем мы оговариваем условия продажи, размеры жалованья, дополнительные расходы и так далее. Сюда входит также проверка всех других патентов. У этих молодых людей, кажется, блестящие способности…

– Возможно, – перебила Кора. – Я это узнаю, да и вы тоже, когда нам представят результаты их работы. Скажу вам откровенно, меня интересует другой человек – этот Волрат. Мне он нравится.

– Вы с ним знакомы? – мгновенно насторожился Констэбл. На него самого Дуг Волрат произвел большое впечатление, но ему не хотелось знакомить его с Корой, пока не выяснятся их официальные взаимоотношения. У Констэбла было инстинктивное предчувствие, что Волрату ничего не стоит ловкими маневрами вытеснить его из фирмы, разве только он не сочтет это нужным. Если Волрат таков, как о нем говорят, то, едва лишь будет заключен договор, он перекинется в какую-нибудь другую область.

Нет, не знакома, – ответила Кора – Но я постоянно читаю о нем в газетах. Сначала эта кинофирма, затем история с авиационным заводом. И потом он, кажется, не то победил в авиационных соревнованиях, не то поставил новый рекорд? Вы понимаете, что человек, которому нет ещё и тридцати, с недурной внешностью, сумевший нажить такие деньги, безусловно, заслуживает внимания! Если это изобретение интересует его, значит, оно должно интересовать и нас, вот и всё, что я могу сказать.

– Верно, меня смущает только одно – он их зять.

Кора покачала головой.

– Если их идея – бред и ему всего-навсего хочется доставить мальчикам удовольствие, он бы просто платил им из своего кармана. Но он поступает иначе.

– Вы желаете, чтобы я заключил с ними договор?

– Нет, я желаю, чтобы вы послушали, что они будут говорить.

Но мысли её были заняты совсем не тем, хотя она никому не призналась бы в этом. Она вспоминала, что Док взялся за радио прежде всего потому, что надеялся много заработать на этом деле и купить ей к десятой годовщине свадьбы зеленый автомобиль «пирлес». Она обожала Дока за то, что он вспомнил о её желании. В 1905 году одна новинка – радио – уже принесла им счастье; кто знает, быть может, в 1929 году это новое изобретение тоже окажется для них счастливым номером? Сентиментальность настраивала её на благожелательный лад, но холодный здравый смысл требовал более точных сведений. Том Констэбл мгновенно угадал причину её колебаний и, прежде чем она успела что-либо произнести, заявил, что не заикнется о подписании договора пока сам не увидит и не выслушает то, что молодые изобретатели предъявят правлению, и пусть все сообща разберут их работу по косточкам и посмотрят, насколько это серьезно. А там будет видно – сохранит ли он свою уверенность в большом будущем этого изобретения и захочет ли прийти к ней, чтобы убедить и её.

Кора поправила свои превосходно причесанные седые волосы и с удовольствием оглядела комнату, которую так любила. Она ответила, что отношение Тома к этому делу её вполне устраивает – вполне. Но она не обманулась ни на секунду: Том говорил не о своих опасениях, а читал её мысли.

Хорошо одетые немолодые люди, собравшиеся в ещё по-утреннему прохладном зале заседаний, непринужденно уселись за длинный стол и с удовольствием закурили первые после сытного завтрака сигареты. Они лениво беседовали о том, кто как провел конец недели, о жаре, гольфе, семейных делах, потом несколько оживленнее заговорили о положении на бирже. Лица у них были самые обыденные – интеллигентные, но без признаков одухотворенности. Все они долгое время работали вместе и разговаривали друг с другом полускучающим фамильярным тоном, как члены большой семьи, где жизнь каждого известна другим до мельчайших подробностей. Но когда открывалась дверь, разговоры смолкали и по комнате словно пробегал ток; однако, убедившись, что вошел кто-то из своих, а не автор того изобилующего научными доказательствами технического доклада, который был недоступен пониманию большинства присутствующих, они отворачивались и, чтобы скоротать ожидание, возобновляли бессвязную болтовню. И всё же, когда пришедший закрывал за собой дверь, напряженность не проходила, и, хотя никто этого не сознавал, вскоре атмосфера стала наэлектризованной до предела.