Мрачный и опасный - Уилсон Патриция. Страница 42

Кэтрин помахала им вслед рукой и улыбнулась. Джин Пенгелли водила машину, как заправский лихач. Ее тетя была замечательная женщина, и ее друзья, естественно, тоже. Что касается ноги, то она действительно чувствовала, что вчерашняя пробеж­ка не прошла безнаказанно. Нога болела.

Кэтрин вернулась в коттедж и задвинула двер­ную щеколду. Сейчас, при солнечном свете, все ее вчерашние страхи казались немного забавными, но это не мешало ей помнить о соблюдении необходи­мой осторожности.

А ногой сегодня придется заняться – поделать упражнения и помассировать ее с маслом. Ничего приятного в подобных процедурах нет, но без них не обойтись. Она должна делать книгу, а сидя на месте ее не сделаешь, так что ноге придется еще поработать, поскольку, хочет она или нет, надо опять отправляться в лес. Иначе какой смысл тор­чать здесь? Лучше уж сразу вернуться в Лондон и подумать о том, куда еще можно поехать в поис­ках леса.

Кэтрин внимательно осмотрела ногу. Нет, ей не хочется выискивать другой лес. Что ни говори, а ча­стные владения Джейка стали ей почти родными, и хотя она покинула их вчера в таком ужасе, но все же не представляла, как без них обойтись. Выглянув в окно, за которым приветливо светило солнце, она приободрилась. Если сейчас же не вернуться в этот милый сердцу, очаровательный лес, то, значит, уже никогда не вернуться, ибо страх будет только возра­стать, а насчет страха она знала все; слишком уж глубоко погружалась в него всего несколько меся­цев назад.

А здесь-то чего бояться? Ничего страшного не случилось, одно воображение, и сейчас она готова присягнуть, что никому и ничему не позволит вновь себя запугать, никому и ничему не позволит запре­тить ей делать то, что она хочет. Чего она так испуга­лась? Каких-то химер, которых не существует ниг­де, кроме как в ее воображении.

Подбадривая себя подобным образом, Кэтрин ме­тодично собирала свое снаряжение, стараясь не смот­реть в сторону нижнего ящика комода, забитого ста­рыми газетами. Проблема создания третьего «Жука Берти» достаточно значительна, чтобы полностью отдаться ее решению. А трудности Джейка – это труд­ности Джейка, и они не должны мешать ей испол­нять в этой жизни свое собственное предназначе­ние. Настало время откинуть чувствительность и за­няться наконец делом.

Она вышла из коттеджа, заперла двери и реши­тельно направилась в путь. На этот раз она пойдет не к обрыву, а к роще, но вот к дому поместья Пенгаррон больше ни при каких обстоятельствах при­ближаться не будет. А что она была в роще, никто и не узнает. Девушка будто не помнила, что Джейк без особого труда обнаружил ее там. Старалась она не думать и о том, что сегодня, случись что, нога не позволит ей бежать слишком быстро.

Кэтрин нутром чувствовала, что в роще нико­го, кроме нее, нет. Иногда она останавливалась и прислушивалась, но ни единого подозрительного звука не услышала. Беззаботно пели птицы, весе­ло журчал ручей, да деревья, как это им свой­ственно, при малейшем дуновении ветерка зага­дочно шелестели листвой, особенно на вершине кроны. Словом, все вокруг дышало покоем, чутье подсказывало, что никакой опасности нет, а она доверяла своему чутью. И если вчера здесь дей­ствительно кто-то был, кто-то опасный, то сей­час он бесследно исчез. Выбрав удобное местеч­ко, Кэтрин уселась и принялась за работу, и очень скоро мысль о возможной опасности совершенно покинула ее сознание. Под ее умелыми пальцами возникали все новые зарисовки, а в воображении уже созидался незамысловатый рассказ о приклю­чениях жука Берти.

Солнце уже клонилось к горизонту, а Кэтрин ра­ботала так увлеченно, что потеряла счет времени, и это счастливое состояние появилось у нее впервые с тех пор, как она вернулась в Корнуолл. Наконец она отложила карандаш и увидела, что скоро нач­нет темнеть. Ей еще предстоит приготовить себе что то на ужин, подумала она, и эта мысль обрадовала ее. Впервые со времени катастрофы она по-настоящему проголодалась.

День склонялся к вечеру, его сияние уже потеря­ло свою силу. Кэтрин осмотрелась вокруг и начала собирать свои вещи, готовясь вернуться домой. Но как только упаковала корзину, со стороны старого дома послышался какой-то шум. Эхо отозвалось на эти неопределенные звуки, и она четко осознала, что никакое это не воображение, что это ей не по­казалось, а кто-то там в самом деле есть.

Несмотря на твердое решение, принятое рань­ше, ее первой мыслью было бежать. Но в звуках, долетевших со стороны дома, не чувствовалось ни чего опасного, а потому она встала и осторожно пошла к опушке, примыкающей к саду. Ничего и никого. Дом выглядел так же, как и вчера, – пустой, заброшенный и несчастный.

Кэтрин прикусила губу, пытаясь понять, что ей подсказывает чутье насчет дальнейших действий. Она приехала сюда с намерением выяснить все, что мож­но, о Джейке, но, зайдя столь далеко, до сих пор ничуть в этом не продвинулась. Выбор был очень прост. Она может уйти, предоставив дом его соб­ственной судьбе, и смириться наконец с тем, что Джейк Трелони навсегда ушел из ее жизни. Или дол­жна доискаться правды, учитывая, конечно, опас­ность сего мероприятия.

По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Джейк навсегда ушел из ее жизни. Когда Кэтрин думала о нем, когда видела его, ее чувства обретали восхитительную остроту, переходя от страха к вос­торгу и наоборот, и она даже не всегда способна была отличить одно от другого. Она не знала, что испытывает к Джейку. Но одно было бесспорно – своим существованием он наложил такой четкий отпечаток на ее сознание, что забыть его было уже невозможно, как и смириться с мыслью, что она никогда его больше не увидит.

Теперь она редко думала о Коллине, а когда все же вспоминала о нем, то каждый раз удивлялась тому, какой была идиоткой, позволяя этому чело­веку диктовать ей все, что ему вздумается. У нее была слабость, которую она вполне признавала за собой, – непонятное чувство вины перед людьми. Вот и Коллина ей хотелось как-то защитить, по-матерински покровительствуя ему, потому что она прекрасно знала, что он не способен совладать с жизнью в одиночку. А Коллин, между тем, научился пользо­ваться этой ее слабостью.

Джейка, напротив, совсем не требовалось защи­щать. Он мужественный, сильный и сам способен защитить стены своей крепости, а если и испыты­вает трудности, то его темные глаза полностью скры­вают проявление каких-либо чувств.

Если она сейчас не соберется с духом, то никог­да ничего не узнает ни о нем, ни о том, что случи­лось в этом красивом, но давно заброшенном доме. И чувство потери будет преследовать ее. Знание прав­ды, наоборот, поддержит, иначе она всегда будет ловить себя на мыслях о всепобеждающей красоте Джиллиан Трелони.

Кэтрин вынула из корзины блокнот, взяла под­ходящий карандаш, а потом, распрямив плечи, вош­ла в сад. Если кто-нибудь увидит ее, она скажет, что хотела сделать зарисовки дома. Ну, а прикажут ей уйти – она уйдет, конечно, но не прежде, чем по­старается вовлечь того, кто к ней приблизится, в некое подобие разговора, чтобы выяснить, кто это и что он сам здесь делает. В счет не шли те, что могли прийти сюда из деревни, ибо если ей и удастся разговориться с кем-нибудь из них, они вряд ли смогут сообщить ей что-либо новое. Все новое и интересное, если бы оно было, тетушка уже давно сообщила бы ей.

Звуки, которые донеслись до Кэтрин прежде, не повторялись, и когда она приблизилась к дому, то не увидела ни малейшего признака присутствия кого бы то ни было, как было и вчера. Ничто, казалось, не переменилось с тех пор. Но когда она поднялась по лестнице и вышла на террасу, то на секунду за­мерла в изумлении: высокая стеклянная дверь, ве­дущая в дом, была открыта.

Кэтрин пришлось немного постоять, чтобы ус­покоиться. На этот раз она решила не спасаться бег­ством, чтобы укрыться среди деревьев. У того, кто открыл дверь, есть ключи, а это несколько обнаде­живает. Она попросит разрешение зарисовать дом, а затем попытается заговорить с тем, кто здесь нахо­дится. Об опасности лучше не думать, нельзя выгля­деть встревоженной и напуганной.