Уроки любви - Уилсон Жаклин. Страница 39

– Пруденс? Это ты?

Нет, мама, это уже не я. Это совсем другая девочка – она летит над пыльным полом. Я хочу еще полетать – высоко-высоко.

До меня донесся скрип маминой кровати и стук ее шлепанцев, потом хлопнула дверь нашей комнаты, и раздался топот Грейс. Я вздохнула и пошла вверх по лестнице.

Я дала им полный отчет о доме, мебели, детях, жене и передачах по телевизору и сунула маме в руку пятифунтовые бумажки.

– Это твои деньги, Пру!

– Я хочу вернуть тебе деньги за уроки математики.

– До чего ты у меня хорошая девочка, – растроганно сказала мама, так что я почувствовала себя очень плохой.

Я поцеловала ее на ночь и пошла спать. Грейс начала было меня расспрашивать, но я отговорилась усталостью. Я лежала на спине и глядела в темный потолок. Интересно, он тоже лежит сейчас так или спит, прижавшись к своей жене?

– Пру! Ну пожалуйста, расскажи, как у тебя там с Рэксом, – прошептала Грейс.

Я притворилась, что сплю.

– Пру!

Я не отвечала. Она вылезла из своей кровати и забралась на мою.

– Пру, ну скажи, что он тебе говорил, пока вы ехали домой? – шептала она, водя волосами по моему лицу и прижавшись ко мне своим толстым мягким телом.

– Ты меня раздавишь! Иди к себе. Я сплю.

– Ничего ты не спишь. Ты меня не обманешь, Пру. Ты с ума по нему сходишь, да?

– Нет, конечно. Это просто скучный учитель, на много лет старше меня, с женой и двумя детьми.

– Да, но ты в него все равно влюблена.

– Нет. – Я спихнула ее с кровати.

– Да, – сказала Грейс, шлепаясь на пол. – Ой! Я думаю, ты просто рехнулась. Ты могла бы взять себе любого мальчика, даже Тоби Бейкера, а тебе понадобился старый Рэкс!

Я натянула одеяло на голову, чтобы больше ее не слышать. Теперь я слышала только свои собственные мысли, стучавшие в голове, как кровь в висках.

Я почти не спала ночью, но встала рано и сделала уборку в магазине. Осторожно стерев пыль с папиного magnumopus, я переписала первый абзац крупными печатными буквами. Может быть, папа сумеет его прочитать, а потом повторить вслух – он все же сочинял эти фразы много лет, непрерывно бормоча их себе под нос, как священную мантру.

– Это папина книга! Побережнее с ней! Что ты делаешь? – заволновалась мама.

Я со вздохом объяснила.

– Отличная мысль. Почему мне это не пришло в голову? Ты такая умница, Пру!

– Скажи это моим учителям! – буркнула я. – Они все считают меня непроходимой тупицей.

– Ну, мистер Рэксбери наверняка так не думает, а то бы он не доверил тебе своих малышей.

Я ниже склонилась над бумагой, чтобы скрыть румянец. Пока я трудилась над папиной книгой, мама сидела за прилавком в пустом магазине, а Грейс бесконечно висела на телефоне, болтая с Ижкой и Фижкой. Я перебирала папины тетрадки, разрозненные листы и вырезки, стараясь выбрать ключевые пассажи. Я вглядывалась в его мелкий неразборчивый почерк до боли в глазах.

До сих пор я никогда не понимала его сочинение. Я считала, что оно для меня слишком сложно. Но сейчас, внимательно читая страницу за страницей, я сделала очень печальное открытие. Здесь не было ничего сложного – ни необычной философской теории, ни особого взгляда на проблемы человеческого бытия, ни главной темы, ни нового подхода. Это были обычные папины негодующие тирады. Ни для кого, кроме него самого, все это не имело ни малейшего значения. Возможно, и для него оно уже не имело значения.

Я закрыла книгу. Мне хотелось спрятать ее с глаз долой. Было мучительно стыдно узнавать это об отце – все равно что видеть его в мешковатом нижнем белье.

– Пру! Спустись на минутку! – крикнула снизу мама.

Я решила не услышать.

– Пру! Где ты там? К тебе пришли!

Я вскочила и помчалась по лестнице, на ходу приглаживая волосы и одергивая платье. Ну почему я не догадалась прилично одеться! Мне хотелось посмотреться на всякий случай в зеркало, но я боялась, что он не дождется и уйдет…

С горящими щеками, запыхавшись, я влетела в магазин и оглянулась. Его не было. Мама показывала на какого-то дурацкого мальчишку в дверях. Нет, не какого-то, а очень даже знакомого мальчишку. Это был Тоби Бейкер. Я вздохнула.

– А, это ты! – разочарованно сказала я.

– Привет, Пру, – сказал он, нисколько не смущаясь. – Как дела?

Я смотрела на него как на ненормального.

– Твоя мама говорит, что может сегодня обойтись в магазине без тебя. Я подумал, может, мы тогда позанимаемся? Я тебе помогу с математикой, а ты послушаешь, как я читаю. – Тоби похлопал по своему рюкзаку.

– Как мило с твоей стороны! – улыбнулась мама. – Где вам будет удобнее заниматься? Мне кажется, Пру, вы могли бы устроиться за папиным столом.

– Спасибо, но мне кажется, нам лучше пойти в город и посидеть где-нибудь в «Макдоналдсе» с чашечкой кофе. Мы будем себя свободнее чувствовать, и это не будет так похоже на школу, – сказал Тоби.

Мама кивнула, завороженная его приятной внешностью, хорошими манерами и светлыми кудрями. Кто-то негромко ахнул за моей спиной. Грейс примчалась вниз следом за мной и уставилась на Тоби. Пальчики у нее дрожали от нетерпения набрать номер Ижки и Фижки.

– Извини, Тоби, я не могу. У меня еще много дел, – пробормотала я.

– Нет у тебя никаких дел! – вмешалась Грейс.

– Ты так много помогала мне всю неделю, – сказала мама, – что тебе надо отдохнуть. – Вид у нее был немного встревоженный, но она добавила решительным тоном: – По-моему, это отличная идея – вместе заниматься и помогать друг другу с уроками.

У меня не было ни малейшего желания идти, но не могла же я сказать это Тоби в лицо. В конце концов, испробовав еще несколько отговорок, ни одна из которых не подействовала, я отправилась с Тоби в город.

– Только ненадолго, – предупредила я.

Мне вдруг пришло в голову, что Рэкс может тоже зайти к нам в магазин – например, пока его жена делает покупки в супермаркете. Я не переживу, если он меня не застанет.

Я почти надеялась, что вся эта ерунда с занятиями – только предлог, и Тоби полезет ко мне в каком-нибудь укромном месте целоваться. Тогда я могла бы просто отпихнуть его и быстренько вернуться к себе. Но он, к моей досаде, вел себя безупречно, шел всю дорогу на некотором расстоянии от меня и серьезно рассказывал о своей дислексии, и как трудно ему приходилось, когда он был маленьким, и как он до того ненавидел книги, что исчеркал карандашами все, что читала сестра.