Дорога ветров - Уильямс Тэд. Страница 12

Много раз я ложь выдавал за правду и много раз утаивал истину. Теперь уже не в моих силах исправить это. Мои пальцы слабеют с каждой секундой. Но поверьте тому, что я скажу вам — никто не знает злодейства Прейратса лучше меня. И нет человека, который в большей степени был бы ответственен за это зло, ибо это я помог красному священнику стать тем, чем он стал.

Это длинная и мучительная для меня история. Могу сказать только, что я дал ему ключи от двери, которую он никогда бы не смог открыть без моей помощи. Хуже того, я сделал это, уже зная, каким алчным и безжалостным зверем он может стать. Я подчинился его воле, потому что был слаб и испуган. Хуже этого ничего я не сделал в жизни.

Поверьте мне, леди. Так получилось, что я лучше чем кто бы то ни было знаю нашего врага. Надеюсь, что вы поверите а тому, что я писал об Аспшписе: граф выполняет не только приказы герцога Бенигариса, но и всякие грязные поручения красного священника.

Вы должны бежать. Может быть Ган Итаи сумеет помочь вам. Боюсь, что теперь у вас не будет такой надежной охраны, как в Винитте, но теперь я уверен, что вам пора искать спасения. Я не знаю, как вы сделаете это, но прошу вас, торопитесь. Ищите постоялый двор «Чаша Пелиппы» в Кванитупуле. Надеюсь, что Диниван послал туда верных людей, и они помогут вам добраться до вашего дяди.

Кончаю, силы мои на исходе. Не прошу простить, ибо не заслуживаю прощения.

Капля крови отпечаталась под этими словами. Мириамель, окаменев, смотрела на нее, и глаза девушки были полны слезами жалости, гнева и отчаяния. Вдруг в дверь постучали, и у Мириамели бешено заколотилось сердце. Едва она успела спрятать письмо в рукав, как дверь отворилась.

— Моя обожаемая леди, — заговорил вошедший Аспитис, — отчего вы затворились в темноте и одиночестве? Пройдемся по падубе, свежий соленый ветер развеет вашу тоску.

Пергамент жег руку, принцесса замерла от ужаса.

— Я… Я неважно себя чувствую, сир. — Она опустила голову, стараясь успокоить прерывистое дыхание. — Я могла бы погулять позже.

— Мария, я всегда говорил вам, что в восторге от вашего открытого и веселого нрава. Неужели вы вспомнили о придворных церемониях?

Граф легко дотронулся до белой шеи принцессы.

— Придемте. Не надо сидеть в темной и душной комнате. Вам нужен воздух. — Он подошел еще ближе и коснулся губами ее лба. — Может быть вам больше нравится темнота? Вам грустно? Одиноко?

Мириамель молча смотрела на свечу. Маленькое пламя плясало перед ней, но все вокруг было окутано мраком.

Стекла в окнах Тронного зала Хейхолта давно разбились. Плотные занавеси были преградой для снежных хлопьев, но не могли остановить потока морозного воздуха. Даже Прейратсу было холодно, и священник кутался в подбитый мехом красный плащ.

Но король и его виночерпий словно не замечали стужи. На Элиасе, сидящем на троне, не было ни рукавиц, ни обуви; если бы не грозный меч Скорбь у него на боку, можно было бы подумать, что он отдыхает в своих личных покоях. Молчаливый слуга короля, монах Хенгфиск, был одет как обычно, но чувствовал себя в холодном зале ничуть не хуже, чем его повелитель.

Верховный король скрючился на троне. Время от времени от метал на Прейратса суровые взгляды из-под сдвинутых бровей. По контрасту с черными малахитовыми статуями, стоящими у трона, лицо Элиаса было белее мела.

Прейратс открыл было рот, но кефаль резко оборвал его.

— Заткнись, священник, — рявкнул он. — Я сам знаю, что делать.

Королевский советник подчинился приказу. Блики факелов отражались от его лысой головы, подобно тому, как на гладком камне мерцают отблески огня. Ветер бился в тяжелых занавесях. Ледяное оцепенение сковало Тронный зал.

— Ну? — зеленые глаза короля недовольно сверкнули.

В тихом голосе священника было глубочайшее смирение:

— Я только ваш советник, сир. Я пытаюсь помочь вам принять правильное решение, но принимать его должны вы.

— Пусть Фенгбальд берет солдат и отправляется. Я должен наконец разделаться с Джошуа и его бандой изменников. Я заставлю их выползти из нор и щелей. Мы потеряли драгоценное время из-за Гутвульфа и Бенигариса. Если Фенгбальд выступит немедленно, через какой-нибудь месяц он доберется до лагеря Джошуа. Ты знаешь, какая зима ждет вас, и знаешь лучше других, алхимик. Еще промедление, и шанс будет упущен.

— Вы правы, мы не можем сомневаться в том, какой будет зима, — Прейратс говорил вкрадчиво, но твердо: — Но зачем вам сейчас уничтожать брата? Он не представляет угрозы вашему величеству, даже с тысячной армией он не сможет одержать ни одной победы. Лучше не торопиться.

Элиас раздраженно щелкнул пальцами, и Хенгфиск подал ему огромный королевский кубок. Король поднес его к губам и вернул монаху, осушив до дна.

— Как ты хорошо рассуждаешь! Черт возьми, ты затвердил одно и то же и уже давным-давно не говорил ничего нового. А я устал ждать. Я слишком долго мечтал об этом.

— Но стоило бы еще подождать, сир. И вы эта знаете.

— Прейратс, я вижу такие страшные сны, и такие… реальные.

— Так и должно быть. Трудный путь вы прошли, но скоро букет отдых. Вы будете царствовать в роскоши и наслаждениях, которых еще не видел свет. Конечно, при том условии, что вы будете благоразумны, а это означает прежде всего терпение и спокойствие. Спешить не следует ни в войне, ни в любви.

— Ха, — король откинулся назад. — Что ты знаешь о любви, ты, евнух?

Прейратс вспыхнул, недобрый огонь загорелся у него в глазах, но король разглядывал что-то на полу и ничего не заметил. Когда же он наконец поднял голову, лицо Прейратса снова было спокойным и смиренным.

— Так чего же ты хочешь, алхимик? Я не могу понять тебя.

— Чего я могу хотеть, кроме счастья служить вам, сир?

Элиас насмешливо фыркнул, как собака, учуявшая след.

— Ну, а кроме этой малости?

Прейратс выпрямился. Его тонкие губы растянула злая улыбка. Казалась, она появилась сама собой, помимо его воли.

— Власти, сир, — сказал он. — Власти. Возможности делать то, что я хочу — то, что необходимо… для всеобщего блага.

Король задумчиво посмотрел в окно. Его руки, лежащие на подлокотниках трона, слегка дрожали.