Город золотых теней - Уильямс Тэд. Страница 60

Пол стиснул кулаки, процарапав в земле, усыпанной сосновыми иголками, длинные бороздки. Он ощущал во всем теле какую-то почти лихорадочную легкость, но знал, что на этой дороге за ним охотится смерть… нет, нечто хуже смерти, нечто еще более пустое, мрачное и беспредельное, чем смерть.

И, словно ощутив его мысли, фигуры внезапно остановились на дороге, как раз напротив их укрытия. Пульс Пола, и без того неровный, бешено зачастил, отдаваясь в висках. Низенький наклонился и вытянул шею, отчего стал похожим на существо, которому привычнее передвигаться на четырех конечностях. Он медленно повел головой, и Пол увидел, как поблескивают стеклышки очков. Мгновение растянулось на бесконечность.

Высокий опустил ладонь на плечо компаньона, что-то пророкотал – перепуганный Пол сумел разобрать лишь слово, прозвучавшее как «сургуч», – и двинулся дальше, переставляя ноги так, будто они были связаны в лодыжках. Секунду спустя низенький выпрямился и пошел следом, подняв плечи и вытянув шею вперед.

Пол выдохнул обжигавший легкие воздух, лишь когда фигуры исчезли в тумане, и после этого некоторое время лежал неподвижно. Гэлли тоже не торопился подниматься.

– Возвращаются в город, – тихо проговорил мальчик. – Это хорошо. Там им дел хватит. Но нам, думаю, все равно лучше не идти по дороге. – Он встал. Пол тоже поднялся и побрел следом, чувствуя себя так, словно свалился с большой высоты.

Вскоре Гэлли пересек дорогу и двинулся по боковой тропке, вившейся среди деревьев и поднимавшейся по пологому склону. На вершине холма, окруженный березовой рощицей, стоял очень небольшой замок, чья главная башня была увенчана чем-то вроде остроконечной шапочки. Подъемный мост был опущен, а ворота – не крупнее двери обычного дома – стояли распахнутыми.

Епископа они обнаружили в передней комнате в окружении полок с книгами и свитками, где он читал какую-то брошюрку при свете, проникающем в комнату через дверь. Он так плотно сидел в деревянном кресле, что с трудом представлялось, как он сможет встать. Епископ оказался человеком крупного сложения и лысым; нижняя губа у него выдавалась вперед, а рот был настолько широк, что Пол почти уверил себя в том, что его челюсть состоит из большего числа костей, чем положено. Услышав шаги по полированному каменному полу, епископ поднял голову.

– Хмм-м. Посреди моего часа поэзии, моего столь краткого момента мыслительного отдыха. Покоя и прочего. – Он захлопнул книгу и опустил ее туда, где полушарие живота соприкасалось с миниатюрными ножками – там не оказалось места достаточно плоского, чтобы удостоиться названия коленей. – А-а, парнишка из гостиницы. Гэлли, верно? Хранитель огня в очаге. И что тебя ко мне привело? Неужели одна из насаженных на вертел туш молит об отпущении грехов? Пламя в очаге порой пробуждает подобные мысли. Харрам, харрам. – Пол не сразу понял, что эти раскатистые звуки означают смех.

– Верно, епископ Хамфри, я пришел просить тебя о помощи. – Гэлли ухватил Пола за рукав и подтолкнул вперед. – Этому джентльмену нужен совет, и я сказал ему: «Обратись к епископу Хамфри. Он в наших краях самый умный». И вот мы здесь.

– Воистину так. – Епископ уставился на Пола глазами-изюминками и после мгновенного, но пристального осмотра отвел взгляд. Глаза его ни на чем не задерживались подолгу, и это придало его словам оттенок раздражения. – Что, незнакомец? Недавний иммигрант в наши убогие края? Или же кратковременный гость? Путешествуете по нашим землям?

Пол помедлил, не решаясь ответить. Несмотря на заверения Гэлли, он не ощущал симпатии к Хамфри. Было в епископе что-то отстраненное, словно между ним и остальным миром располагалось нечто стеклянистое и колючее.

– Да, я здесь незнакомец, – признал он наконец. – Я пытался покинуть город, но, похоже, не могу это сделать из-за каких-то трений между сторонниками красных и белых – некоторые из красных солдат хотели причинить мне вред, хотя я им ничего не сделал. К тому же меня разыскивают и другие люди, с которыми мне не хотелось бы встречаться…

–… Поэтому мы должны подсказать ему, как лучше всего покинуть Квадраты, – закончил за него Гэлли.

– Квадраты? – удивился Пол, но епископ, похоже, понял.

– Ах да. Что ж, тогда каким образом вы ходите? – Он на мгновение прищурился, затем поднес к глазу монокль, висевший на ленточке над округлым животом. В пухлых пальцах епископа он казался осколочком стекла. – Мне трудно это сказать, поскольку вы тоже не местный, как Гэлли и его сорванцы. Хмм-м. В вас есть что-то от пехотинца, но в то же время и что-то от всадника. Разумеется, вы можете оказаться и совершенно иной фигурой, но предположения по поводу способа передвижения могут для меня оказаться бессмысленными – с тем же успехом можно спрашивать рыбу, как ей больше нравится путешествовать, в коляске или на велосипеде… надеюсь, вы меня поняли. Харрам, харрам.

Слова епископа совсем сбили Пола с толку, но ведь Гэлли предупреждал, что тот любит поболтать. Пол изобразил внимание.

– Принеси-ка мне книгу, мальчик – вон ту, большую, – показал Хамфри.

Гэлли проворно бросился выполнять поручение и вернулся, с трудом удерживая огромную, переплетенную в кожу книгу размером чуть ли не с него самого. Пол помог ему раскрыть фолиант и уложить на подлокотники епископского кресла. Он ожидал увидеть карту, но, к своему удивлению, обнаружил на страницах лишь сетку из разноцветных квадратов со вписанными пометками и маленькими диаграммами.

– Ну-ка, посмотрим… – Епископ провел вдоль сетки широким указательным пальцем. – Наиболее вероятный для тебя путь – здесь, в противоположном от нас углу. Но я всегда любил отважно перемещаться по диагонали, по крайней мере, со дня принятия сана. Харрам. Однако поступили сообщения, что в тех краях завелся чрезмерно хищный зверь, так что я не назвал бы такой путь основным вариантом. Но ты и так сейчас ограничен в выборе пути. У королевы неподалеку отсюда замок, а ты, насколько я понял, предпочитаешь не встречаться с ее подданными, верно? – Он пристально взглянул на Пола, тот покачал головой. – Думаю, да. К тому же, сама госпожа частенько навещает эти края. А перемещается она очень быстро, поэтому тебе не следует планировать долгие переходы через ее любимые территории, даже если она на них временно отсутствует.

Епископ откинулся на спинку кресла, заставив его скрипнуть, и жестом велел Гэлли поставить книгу на место, что тот, кряхтя, и выполнил.

– Мне надо поразмыслить, – заявил толстяк и опустил пухлые веки. Он молчал так долго, что Полу показалось, будто епископ заснул, и он воспользовался возможностью осмотреться.

Кроме епископской коллекции любовно переплетенных книг, на полках имелось и множество любопытных предметов: бутыли с засушенными растениями, костями, поблескивающими кусочками минералов и даже целыми скелетами незнакомых Полу существ. На одной из полок одиноко стоял огромный сосуд с живыми насекомыми, некоторые из них напоминали корочки хлеба, а другие – миниатюрные пудинги. Разглядывая этих странных существ, ползающих друг по другу в закупоренном сосуде, Пол ощутил голод, секунду спустя сменившийся тошнотой. Да, он голоден, но все же не настолько.

– Хотя можно многое высказать в пользу порядка, который ее Красное величество принесло нам во время этого продолжительного периода шаха, – внезапно произнес епископ, и Пол подскочил от неожиданности, – можно немало сказать и в пользу более либерального правления ее предшественницы. Следовательно, хотя у меня самого прекрасные отношения с нашей правительницей – и такие же были с предыдущей администрацией, – я способен понять, что вам в этом смысле повезло меньше. – Хамфри смолк и набрал полную грудь воздуха, словно собственная восхитительная риторика лишила его дыхания. – Если вы желаете избежать внимания нашего монарха, то советую избрать первый из предложенных мною вариантов. Таким образом вы пересечете весь наш квадрат и очутитесь на его границе. Ужасный же зверь наверняка есть порождение фантазии крестьян, которые подобными сказками скрашивают свою монотонную и унылую жизнь. Я нарисую вам карту. До нужного места вы сможете добраться еще до заката. Счастливого пути, молодой человек. – Хамфри решительно опустил ладони на подлокотники своего широкого кресла. – Храбрость решает все.