Корабль беглецов - Уильямс Уолтер Йон. Страница 1

Уолтер Йон Уильямс

КОРАБЛЬ БЕГЛЕЦОВ

1

Когда их отец совершил самоубийство, он сделал запись, так же, как записывал все важные события в своей невеселой и беспорядочной жизни.

— Я знаю, что будет, — сказал он. — Знаю, что не смогу остановить это. Не могу ничего изменить. Мне очень жаль.

Когда это случилось, «Беглец» дрейфовал в глубоком космосе между двумя подпространственными прыжками. Паско, их отец, висел в невесомости посередине компьютерного зала. Толстый, неуклюжий, с длинными седыми волосами и бородой, в беспорядке разметавшейся рядом с ним, он напоминал плачущего Деда Мороза. Позади него на многочисленных мониторах медленно вращались мерцающие точки звезд.

— Нам не выжить, — сказал он. — По крайней мере, таким образом.

Он с трудом сглотнул. Его беспомощно свисающие по бокам руки дрожали. Вокруг плавал различный хлам: старые компьютерные панели, неисправные голографические видеокамеры, обрывки оптических волокон, сломанные микроскопы, микрохирургические инструменты, оборудование для генной трансплантации, старая искусственная матка. Все это он собирал годами в надежде, что аппаратура, программное обеспечение, которое он составлял по кусочкам и отлаживал, сперма и яйцеклетки, с которыми он возился, и бесчисленные собственные голограммы каким-то образом помогут ему составить целостную картину мира и чудесным образом позволят избежать медленной смерти, перед лицом которой оказался он сам, его дети и его корабль.

— Я недостаточно хорошо приспосабливаюсь, — сказал он. — Послушайте, я дал вам ум. Вы быстры. Возможно, вы сможете найти выход. Я буду вам только мешать.

Кассета быстрого обучения, незамеченная, висела в воздухе рядом с его ногой, беспорядочно кувыркаясь в потоке рециркулируемого воздуха.

— Если я останусь, мы проиграем, — он покачал лохматой головой. — Я потерплю поражение, и вы вместе со мной… Я недостаточно силен.

Он подплыл ближе к камере. Дети могли видеть мешки под глазами, красные прожилки на носу и щеках, стекающую по нижней губе слюну. В расширенных зрачках светилось безумие. Пилюли красного цвета сыпались из его кармана, напоминая капельки крови.

— Я собираюсь уйти с вашего пути. Передозировка. Это не больно. Когда я умру, выбросите мое тело через шлюз.

Он заплакал.

— Позаботьтесь о Китти, — всхлипнул он. — Я знаю, что она любит меня.

Дети ждали, когда он еще что-нибудь скажет, но отец просто продолжал плакать, беспомощно повиснув в воздухе. Его массивные круглые плечи тряслись. Слезинки парили в пространстве, сверкая, как бриллианты. Одна из них попала на объектив камеры и растеклась по линзе, смазав изображение. Отец вздохнул.

— Мне очень жаль, — повторил он свистящим шепотом и протянул руку, чтобы выключить камеру.

Экран погас. Юби протянул к пульту верхнюю левую руку и в замешательстве взглянул на сестру.

— Хочешь посмотреть еще раз?

Она посмотрела на него своими огромными темными глазами, машинально поглаживая Максима — белого кота, лежащего у нее на коленях. Ее голос звучал тише кошачьего мурлыканья.

— Сотри это.

Юби замешкался на мгновение, и его палец завис над клавишей. Он думал, что в записи должно содержаться что-то, что следует запомнить, какие-то знания, которые можно будет использовать, крупицы мудрости, которые помогут им понять отца, связать его жизнь и смерть с их жизнями.

Ничего этого не было. Только осколки свихнувшегося разума, загнанного в угол и не находящего выхода. И глупая просьба относительно Китти. Юби понимал это. Но переполнявшие его чувства заставили его колебаться.

В горле у него стоял ком. Он нажал клавишу. Электрические импульсы стерлись из памяти компьютера без всякого сопротивления. Ком в горле остался.

Прекрасная Мария посмотрела на него.

— Это не было неожиданностью, — она прикусила губу. — Мы знали, что он долго не протянет. Это… что-то подобное… должно было случиться. — Она встала, подхватив кота под свободно болтающиеся лапы. Ее длинные иссиня-черные волосы закрыли лицо.

— Я пойду к себе, — произнесла она.

Юби все еще смотрел на экран, сдвинув брови. Ожидая, что придет понимание, он повернулся к сестре.

— Составить тебе компанию?

Она покачала головой.

— Может быть, позже.

— Тебя позвать? Когда я… буду хоронить его.

Каскад черных волос вздрогнул.

— Да. Пожалуйста.

Юби смотрел, как она выходит из рубки. Затем снова повернулся к пульту.

Пол рубки вздрогнул, и толчок через кресло передался Юби. Небольшие сбои в работе центрифуги, чьи гигантские подшипники медленно разрушались. Пока ничего страшного. Пройдут годы, прежде чем потребуется ремонт.

В воздухе раздавалось гудение. Он должен выбросить тело отца через шлюз до следующего подпространственного прыжка.

Он поднялся и побрел в свою каюту на втором уровне жилого отсека. Стены и потолок были сплошь оклеены картинками. Голографические звездные карты, изображение туманностей, черных дыр, космических кораблей. Улыбающийся Фил Мендоза, Мичико Танака, держащая в одной руке гитару, в другой пистолет. Герои кинофильмов с подрисованными глазами и кроваво-красными губами, со странным выражением смотрящие в пространство. Инопланетяне, выдуманные или настоящие. Картины смерти с залитыми кровью скафандрами и расширенными от ужаса глазами. Изображения отца.

Юби опустился на койку и взглянул на потолок, облепленный изображениями, и картинки, так много значившие для него, показались бессмысленными и смешными — просто плоды детской фантазии и чувств, а не отражение его сущности.

Внезапно в центре каюты возник сидящий на стуле отец. Паско выглядел моложе, его волосы и борода были аккуратно подстрижены. Спокойный и уверенный. Как на фотографиях, которые Юби приклеил к потолку.

— Что-то беспокоит тебя, сын? — спросил отец. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Юби посмотрел на него прищуренными глазами.

— Тебя нет, папа, — сказал он. — Ты убил себя, ублюдок.

Паско печально посмотрел на него.

— Я просто хотел, чтобы ты знал, что я всегда буду рядом.

— Заткнись, — Юби протянул руку и выключил голографический проектор. Отец исчез вместе со стулом.

Юби почувствовал жар. Он встал ногами на койку и принялся сдирать картинки с потолка. Они были приклеены крепко, и пришлось соскребать их ногтями. Кусочки пластика падали вниз и кружились в воздухе, как снежинки. Он с трудом подавил рвущиеся из груди рыдания.

Наконец он остановился среди кучи мусора.

«Капитан „Беглеца“, — подумал он. — Мария не возьмет на себя эту обязанность. Командир. Первый пилот. Начальник над всем, что меня окружает».

Он тихонько рассмеялся.

— У меня есть план.

Прекрасная Мария посмотрела на него. Его бледная кожа и светлые волосы были забрызганы пеной. Она и Юби стояли в компьютерном зале, держа в руках длинные черные баллоны с быстро застывающей пеной. За два месяца после смерти отца они издергались, натыкаясь всюду на его вещи. Они собрали весь хлам, сложили вместе и покрыли быстрозастывающей пеной в надежде продать на запчасти в Асценсьоне — следующем пункте назначения. Возможно, ценность представляли лишь видеокамеры, которые Паско расставил по всему кораблю, чтобы фиксировать события их жизни.

Мария заложила за ухо выбившуюся прядь волос, собранных на затылке на время, пока они не вернутся в зону искусственной гравитации.

— Какой план?

Юби улыбнулся.

— Ты знаешь Дига Энджела? Компания «Лонг Рич». На базе Асценсьон они объявили о заключении контрактов на поставку горнорудного оборудования и компьютеров к нему для новых разработок на Анжелике.

— Хочешь найти того, кто заключит контракт?

— Лучше, Мария. Лучше.

Прекрасная Мария медленно перевернулась в воздухе, взялась одной рукой за ограждение и ступнями обхватила старую разбитую искусственную матку. Она подтянула прибор поближе, отпустила ограждение, повернулась вокруг шланга для подачи пены и нажала кнопку баллончика. Заработал портативный компрессор, и слой пены покрыл пластиковую поверхность прибора, где раздался первый удар сердца Марии, где ее глаза впервые увидели свет.