Корабль беглецов - Уильямс Уолтер Йон. Страница 3

Фринж жил в постоянных сумерках. Его очертания смутно виднелись с того места, где стояли Мария и Юби — темные фасады магазинов с царящей внутри суетой, яркие цветные голограммы. Обитатели города пребывали в постоянном движении.

Главная улица не имела названия и представляла собой длинную металлическую дорогу, опоясывающую диск базы Эйнджел. Вдоль нее обосновались небольшие конторы, жившие за счет экипажей космических кораблей: мелкие банки, торговые компании, маленькие казино, отели, бары, лавочки, христианские церкви и буддийские храмы, кафе, косметические кабинеты, ломбарды… череда мелких и шумных магазинов, выходящих фасадами на главную улицу или в темные боковые переулки, окружавшие главную дорогу, как отростки какого-то гигантского примитивного кишечника.

Юби и Прекрасная Мария шли по Фринжу, наслаждаясь яркими красками, запахами и необычным способом передвижения. Мария купила у торговца чипсы и жареного цыпленка, а Юби — пластиковую бутылку пива.

У Марии было две руки и две ноги, что нечасто встречалось у пилотов подпространственных кораблей. Юби имел дополнительную пару рук. Они не получили узкой специализации и могли легко адаптироваться к любой профессии. Юби было тринадцать лет, и его рост составлял шесть футов и четыре дюйма. Его одежда соответствовала моде — обрезанные джинсы, сандалии, серебристый жилет, выкроенный из куска старого отражателя и скрепленный оранжевой лентой. Светлые волосы растрепаны. У него был мощный торс с рельефно выступающими мускулами, как у всех пилотов. Когда он хотел этого, движения его были быстры.

Прекрасной Марии исполнилось одиннадцать, и она была на дюйм ниже брата. Девушка носила длинное дымчатое платье под цвет своих темных глаз. Ее лицо, обрамленное каскадом черных волос, матово светилось, как налитые в черный стакан сливки. Ее голос был нежен, белые руки порхали в воздухе, как два голубя. Длинные волосы редко встречались у пилотов подпространственных кораблей, но очень шли Марии. Ее имя тоже подходило ей.

Четырехрукий мутант-пилот, проезжавший мимо, махнул рукой. В его глазах стояла боль, гладкое, не тронутое гравитацией лицо было искажено.

«Отчаянный человек, — подумала Мария. — Приехал на внешнее кольцо базы по делам, хотя мог бы оставаться в центральной части, где собственный вес не давил бы на него, и делать свой бизнес по телефону».

Отчаянный. Как и экипаж «Беглеца».

«По крайней мере, — подумала она, — у нас еще есть выбор. Если мутант потеряет средства к существованию, то ему останется лишь подписать долговременный контракт с какой-нибудь фирмой вроде „Биагра Экзетер“. На их условиях, за нищенскую плату».

Мария откусила кусочек цыпленка, и острый соус обжег ей небо. Она сделала глоток пива из бутылки Юби. Показалась окраина Фринжа, где сумрачный свет сменялся ярким белым сиянием улиц Внешнего Города. Мария почувствовала в груди холодок.

— Черт возьми. Он исчезает. Посмотри, фринж уменьшается.

— Господи Иисусе! Ведь прошло всего несколько месяцев, — Юби облизал губы. — Где мы продадим свой груз? «Хайлайну» он не нужен.

Хотя отсутствовал указатель или линия, обозначающие границу, где заканчивался Фринж, ошибиться было невозможно, фринж был темен, наполнен непрерывным движением, шепотом мелкого бизнеса, резким запахом пота и адреналина, исходящим от людей, действующих на грани закона. Там, где тьма рассеивалась, металлические улицы были вымощены тончайшими пластинками мрамора, впрессованными в пластик. Вдоль ярко освещенных тротуаров располагались здания крупных компаний и концернов, распространивших свою деятельность на весь освоенный человеком космос и имеющих собственные торговые флоты, базы, пассажирские лайнеры, финансовые и банковские центры… их полиция следила за всем, что происходит в населенной людьми части вселенной, они хотели превратить весь мир в сеть сверкающих улиц, заполненных благонравными гражданами, которые озабочены только увеличением своего капитала и безопасными инвестициями, на чьи деньги содержится полиция Сообщества, и кто ненавидит обитателей пограничных областей.

Юби сплюнул в сторону холодного флюоресцентного света.

Черт бы их побрал!

— Он уменьшается, — повторила Мария.

— Возможно, они оставят часть фринжа, — сказал Юби. — Почистят немного и будут возить сюда туристов с планеты. Чтобы они могли здесь напиться и продать свои души «Хайлайну».

— Сообщество, — произнесла Прекрасная Мария. Это слово прозвучало у нее как ругательство.

Юби свернул с главной улицы. Издалека донесся металлический смех проститутки.

— Пойдем. У нас еще есть дела.

Юби услышал, как дверца шкафа закрылась позади него. В правой руке он держал заряженную серебристую электрошоковую дубинку в два фута длиной. На ее поверхности были нанесены красные предупреждающие надписи. Красный светодиод мерцал на рукоятке, индицируя, что оружие заряжено. Палец Юби лежал на спусковом крючке.

Он чувствовал, что руки его дрожат, дыхание участилось. Конец дубинки ударял его по колену. Он остановился перед дверью в каюту Паско и вытер пот со лба.

Юби вошел внутрь. Передняя часть помещения была пуста. Везде в беспорядке был разбросан всевозможный хлам: кассеты быстрого обучения, фотографии семьи Паско, погибшей при разгерметизации шлюза, покрытые пылью распечатки программ, в которые годами никто не заглядывал, разобранные панели компьютеров — свидетельства усиливавшегося с годами безумия Паско, ждущие своего захоронения. Юби опустил оружие. Сердце его замерло. Он опять вытер лицо, протянул левую руку и открыл дверь в спальню.

«Это не убийство», — уговаривал он себя.

Сексуальная кукла-андроид сидела на кровати Паско. Она подняла голову и посмотрела на вошедшего Юби. Он знал, что навсегда запомнит спутанные коротко подстриженные светлые локоны, мерцание серебряного колечка в левой ноздре, взгляд широко раскрытых, все понимающих зеленых глас Китти была обнажена, как и предполагал Юби. Она носила лишь украшения, которые ей дарил Паско в приступах своей поздней любви. На ее пальцах сверкали кольца, на запястьях рук звенели браслеты, на груди висел сапфировый кулон.

Юби остановился в дверях.

«Нужно только войти», — сказал он себе.

— Папа умер.

— Я знаю, — отозвалась Китти. Ее глаза наполнились искусственными слезами. — Он оставил сообщение. Сказал, что любил меня.

— Да.

Электрошоковая дубинка, которую он держал в правой верхней руке, казалось, весила сотню фунтов. Он перехватил ее другой правой рукой.

Китти жила на корабле уже три года. Паско целую неделю прятал ее у себя в каюте, прежде чем Юби узнал об этом. Он услышал ее звонкий идиотский смех из-за двери двухкомнатной каюты, а затем ответный смех отца. Почему-то Юби сразу понял, что это не видеофильм.

В то время он очень быстро рос, прибавляя по футу в год, и это сделало его неуклюжим. Мускулы болели от натиска гормонов. Его била дрожь от накатывающих волнами чувств: ненависти, обиды, вожделения, ярости. Он изо всех сил боролся с обуревавшими его страстями и старался избегать Паско и Марию, проводя большую часть времени в одиночестве.

Услышав смех, Юби остановился посреди коридора, повернулся… и каким-то образом его ноги зацепились одна за другую, так что он вынужден был взмахнуть всеми четырьмя руками, чтобы не потерять равновесие. Незнакомый смех покоробил его, вызвав оранжевую вспышку в мозгу и кислый привкус во рту. Ярость закипала в нем. Он открыл дверь Паско.

Китти стояла на маленьком столике, подняв руки и расставив для устойчивости ноги. Звонкий детский смех вырывался из ее горла. Зеленые глаза смотрели прямо на него. Смех не умолкал.

Паско, скрючившись, лежал перед ней среди разбросанных красных и желтых пилюль. Его дряблое, волосатое тело было разрисовано голубым и желтым. Он раскрашивал ее, держа в руке баллончик с распылителем. Яркие разноцветные полосы влажно поблескивали на ее теле. В комнате пахло сексом. В смехе Паско было что-то такое, чего раньше Юби не слышал, и это вызвало резкие металлические вспышки в его мозгу.