Шпион по призванию - Уитли Деннис. Страница 76

Стараясь ступать бесшумно, Роджер вышел из потайной комнаты, закрыл дверь шкафа и поспешил в кабинет маркиза через основную дверь.

– Где д'Эри? – нахмурившись, спросил маркиз.

– Он еще ужинает, монсеньор, – ответил Роджер. – Я могу привести его.

– Да… хотя нет, погодите. Аббату де Перигору нужно скопировать кое-какие бумаги в его доме в Пасси. Это может занять несколько часов, а я хочу получить копии как можно скорее. Если бы вы с д'Эри отправились туда и разделили работу между собой, времени ушло бы вдвое меньше. Когда спуститесь, передайте д'Эри мое распоряжение.

– Ваш слуга, монсеньор. – Роджер положил письма, которые все еще держал в руке, на стол маркиза, пока двое дворян прощались друг с другом; затем, приспосабливаясь к походке хромого аббата, последовал за ним из комнаты.

Подобрав по пути д'Эри, они сели в карету аббата де Перигора и отправились в Пасси. Было без четверти десять, и, несмотря на почти самый длинный день в году, улицы окутывали синеватые сумерки, за исключением перекрестков, где уже горели фонари. Два аббата заняли заднее сиденье, а Роджер устроился напротив них, спиной к лошадям. Он знал, что им предстоит проехать две-три мили, и, пока его спутники негромко переговаривались, погрузился в размышления о недавно подслушанной беседе.

Прошло больше года с тех пор, как Роджер отправил сведения о проекте колонизации Новой Зеландии мистеру Гилберту Максвеллу, и с тех пор он не сталкивался ни с чем, что, по его мнению, могло бы представлять интерес для этого таинственного джентльмена. Роджеру показалось, что этим вечером ему представился шанс открыть секреты французской политики в отношении Британии. Однако, подумав, он понял, что не обнаружил ничего важного. Роджер и так знал, что маркиз был оголтелым империалистом, но он не занимал никакого официального положения и всего лишь представлял мнение небольшой клики аристократов при дворе. Аббат де Перигор имел еще меньше оснований считаться глашатаем правительства, поэтому возможности осуществления его экстравагантного плана организации «тайных легионов», преданных интересам Франции, в других странах казались Роджеру маловероятными.

Каковы бы ни были мотивы, побудившие королеву препятствовать получению аббатом кардинальской шляпы, Роджер понимал, что де Перигор – малоподходящий кандидат на столь высокий сан. Ходили слухи, что его поймали на использовании правительственных фондов в личных целях и что только огромное влияние на многих высокопоставленных дам спасло хромого аббата от заключения в Бастилию. К тому же теперь Роджер знал, что он обманывает доверие месье де Калонна, продавая маркизу копии секретных документов. Все же Роджер не мог не чувствовать симпатии к любезному, веселому и остроумному аббату.

Лошади быстро мчали карету вдоль северного берега Сены и направо, параллельно большой излучине реки, к западной части города, пока улицы не уступили место усаженным деревьями аллеям с большими особняками, утопавшими в садах. На другом берегу реки виднелись огни Дома инвалидов и Военной академии. Проезжая Лебединый остров, они свернули на запад и оказались на открытой местности, окружавшей деревушку Пасси.

Они находились в нескольких минутах от места назначения и проезжали лесную полосу, когда послышался крик, лошади встали на дыбы, и карета внезапно остановилась.

– Mort dieu! 103 Это разбойники! – воскликнул де Перигор.

В тот же момент в обоих окнах кареты появились лица в масках, двери распахнулись, и два головореза направили пистолеты на пассажиров.

Глава 17

НАПАДЕНИЕ НА КАРЕТУ

Луна еще не взошла, и отсветы позднего летнего заката блуждали в кронах деревьев, почти не нарушая сумрак аллеи, где остановилась карета. Роджер мог разглядеть лишь лица двух аббатов, выглядевшие белесыми пятнами в темноте, и фигуры разбойников в дверных проемах. Оба были в масках, и каждый угрожал парой пистолетов одному из аббатов.

– Кошельки! – потребовал высокий мужчина, стоявший со стороны д'Эри.

Тот собрался повиноваться, но де Перигор снова выругался и крикнул:

– Осторожней, мошенники! Я вам не богатый буржуа, которого вы можете безнаказанно грабить. Руки прочь, иначе полицейские де Крона обшарят весь Париж, схватят вас, и вам переломают кости на колесе.

Роджер весь напрягся, он был безоружен, но, вздумай де Перигор вступить в схватку, юноша без колебаний присоединился бы к нему. Роджер был уверен, что разбойники не заметили его, и сидел неподвижно, надеясь застать врасплох ближайшего к нему бандита, когда придет время действовать.

Де Перигор не успел закончить свои угрозы, так как разбойник прервал его.

– Это что, сопротивление? – рявкнул он и без промедления спустил курок одного из пистолетов. Пламя вырвалось из дула в сторону д'Эри. При вспышке Роджер увидел страх в глазах аббата, затем услышал его крик. Рванувшись вперед, он выбил пистолет из руки второго бандита, как раз когда тот выстрелил, и пуля угодила в обивку над головой де Перигора.

С проклятием разбойник направил второй пистолет на Роджера. Его товарищ опять выстрелил в д'Эри. Вспышка вновь осветила внутренность кареты. Д'Эри лежал, скорчившись в углу. Де Перигор повернул рукоятку трости, и пружина выбросила из нее длинное сверкающее лезвие.

Переведя взгляд, Роджер уставился в пистолетное дуло. В последнюю секунду он рванулся в сторону, и в самый момент выстрела смертоносное оружие аббата вонзилось в шею разбойника. Ослепленный вспышкой Роджер почувствовал удар по голове, словно его стукнули молотком, провалился во мрак.

Придя в сознание, Роджер понял, что лежит в удобной кровати, но не имел понятия, как он туда попал. Его голова нестерпимо болела, и кто-то усиливал боль, прикасаясь к ней. Потом до него как будто издалека донесся голос аббата де Перигора:

– Нет, доктор, я не позволю вам срезать ни один лишний волос с его головы без крайней необходимости. Он красивый парень, а его голубые глаза, должно быть, заставляют женщин томно вздыхать. К тому же он спас мне жизнь, и я скверно бы его отблагодарил, позволив испортить ему внешность и, быть может, потерять возлюбленную.

Мрак снова поглотил Роджера, и, когда он пришел в себя, было уже утро. Открыв глаза, юноша увидел, что находится в уютной комнате с низким окном, а у его кровати сидит розовощекая женщина, занятая шитьем. Заметив, что он проснулся, она поправила его подушки, дала ему молока и велела попытаться поспать еще немного. Роджер послушно закрыл глаза и, не успев ни о чем подумать, крепко заснул.

Проснувшись через несколько часов, Роджер почувствовал себя лучше, несмотря на тупую боль в голове. Он приподнялся на кровати, улыбнулся сиделке и сказал ей, что хочет есть. Она обложила его подушками, велела лежать спокойно, вышла и через некоторое время вернулась с яичницей и фруктами на подносе.

После еды Роджер опять задремал. Его разбудил стук колец на оконном карнизе – уже стемнело, и сиделка задергивала портьеры. Вскоре в комнату вошел аббат де Перигор. Улыбнувшись женщине, он отпустил ее, потом, грациозно опираясь на трость, посмотрел на Роджера и медленно произнес по-английски:

– Как ви себя шуствуете? Надеюсь, вам лючше?

Уже три года Роджер не слышал ни одного английского слова, но рефлексы все еще затуманенного обмороком мозга заставили его ответить на том же языке:

– Благодарю вас, неплохо, если не считать того, что у меня все еще болит голова.

Произнеся это, он внезапно рванулся вперед и, уставясь на аббата, крикнул по-французски:

– Что вы сказали?

Уголки тонких губ аббата скривились в усмешке, и он ответил на родном языке:

– Всего лишь спросил, как вы поживаете, и рад убедиться, что вы на пути к выздоровлению.

– Но вы говорили по-английски, – обвиняющим тоном заявил Роджер.

– Ну и что? Я немного знаю этот язык, хотя и не слишком хорошо говорю на нем. У меня есть друзья-англичане. Лорд и леди Грей гостили у меня в прошлом году. Я часто беседовал с вашим премьер-министром, мистером Питтом, когда он бывал здесь. Мы с ним здорово позабавились, обучая друг друга нашим языкам. Вы англичанин – я знаю это, так как прошлой ночью вы целый час бредили по-английски.