Синяя рука - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 7

— А кто её теперь арендует?

— Какой-то иностранец, Левинский. Но его тоже не видать.

Джим повеселел. Он нашел эти сведения до такой степени важными, что тотчас поспешил к Солтеру. Однако адвокату эта фирма была неизвестна. Одно он помнил точно, что дом покупали со спекулятивной целью. Затем мистер Дентон продал его, даже не поставив в известность адвоката. Загадок становилось всё больше. Но они не пугали Джима. Некоторыми из них он поделился со своим патроном.

— Как вы думаете, чем можно объяснить, что у младшего Гроута так много друзей-испанцев? Он очень часто встречается с девушкой, графиней Мансаной. Она знакома вам?

— Её имя я встречал где-то в газетах. Вот и вся информация, — Солтер пожал плечами.

— Кроме того, у него бывает испанец по фамилии Вилья. К тому же я слышал, что Гроут бегло говорит по-испански.

— Действительно, это странно. К сведению, его дед тоже имел много друзей среди испанцев. Быть может, у них есть родственники-испанцы? Старый Дентон (отец Джонатана Дентона) нажил большую часть своего состояния в Испании и Центральной Америке. Вообще это была странная семья. Её члены отличались особенной необщительностью. Мне кажется, что за последние 20 лет своей жизни Дентон обменялся с сестрой не больше, чем дюжиной слов. Хотя они не были в ссоре. Я знаю и другие семьи с таким же укладом жизни. Молчаливые, но честные люди.

— Ещё вопрос, патрон. Оставил ли отец миссис Гроут какое-нибудь состояние? Если не ошибаюсь, у него было двое детей — сын и дочь?

— Он не оставил ей ни гроша. Не знаю почему, но отец не мог терпеть дочери. Она полностью зависела от своего брата. Джонатан часто раздумывал над тем, почему отец так не любил сестру. Быть может, его сердило то, что она вышла замуж за простого служащего его Ливерпульского отделения, мистера Гроута? Это был человек необщительный, постоянно ссорившийся с женой. Но бедная леди Мери всегда была к нему добра, а жена ненавидела по неизвестной мне причине. Когда он умер, то завещал все свои сбережения отдаленному родственнику. И деньги немалые. Впрочем, я заболтался с вами, Стейл. А теперь торопитесь, потому что мне кажется, что вас кто-то ждёт. И этот кто-то намного интереснее, чем я.

После встречи с Евой Джим отправился в министерство внутренних дел, где надеялся до конца выяснить загадку Мэдж Бенсон. Но дирекция тюрем отказалась дать информацию частному лицу. В отчаянии Джим заглянул к знакомому секретарю, с которым они вместе воевали. Тот его принял радушно, снабдив скупой, но четкой информацией: «Мэдж Бенсон, 26-ти лет, служанка. Месяц исправительных работ за кражу. Осуждена полицейским судьей в Марлибоуне 5 июня 1898 года. Переведена в Хеллоуейскую тюрьму».

— За кражу? — удивился Джим. — И вы, конечно, не знаете, что именно она украла?

Чиновник покачал головой:

— Я бы вам посоветовал разыскать тюремного сторожа в Марлибоуне. У этих людей бывает редкостная память на лица. Кроме того, вам покажут, наверное, акты, но ещё лучше — попросите мистера Солтера сделать официальный запрос. Адвокату не откажут.

Но этого как раз Джим и не хотел.

Глава 11

Ева находит завещание

Ева быстро привыкла к новой обстановке. Болезнь миссис Гроут прибавила ей работы, так как пришлось просматривать и хозяйственные книги. Девушка была поражена скупостью хозяйки. Но, в конце концов, какое она имеет право судить о других. Её обязанность — быть полезной тем, кто платит деньги. Однажды во время уборки квартиры её привлекла чудесная резьба на старом письменном столе. Вернее, это был скорее письменный стол — книжный шкаф. Под верхней плитой бюро было отделение, закрытое стеклянными дверцами. Ева удивилась толщине стенок. Погладив рукой гладкую поверхность, она вдруг почувствовала, что одна из частей стенки поддалась под нажимом руки. Открылся тайничок. Из любопытства Ева сунула туда руку и достала кусок бумаги — единственное содержимое ящика. Имеет ли она право прочесть этот документ? Если миссис Гроут так старательно прятала его, то она, очевидно, не хотела, чтобы посторонние лица знакомились с ним. И всё же Ева полагала, что как секретарь она должна знать, в чём дело. К верхней части документа была прикреплена небольшая записка такого содержания: «Это моя последняя воля, которая соответствует инструкциям, которые были даны мною мистеру Солтеру в запечатанном письме». «Солтер» было вычеркнуто, а над ним написано имя другого адвоката. Завещание было написано в предельно сжатой форме на обыкновенном формуляре: «Я оставляю моему сыну Дигби Френсису Гроуту капитал в 20 тысяч фунтов стерлингов, кроме того свой дом в Лондоне на Гросвенор-сквер со всей обстановкой. Всё остальное моё состояние я завещаю Рамонесу маркизу де Эстремеда, проживающему в Мадриде».

Имена свидетелей были незнакомы. Это были слуги госпожи Гроут. Вполне возможно, что они давно покинули службу — хозяйка любила менять прислугу. Ева растерялась, что ей делать с этим документом. Она решила спросить об этом Дигби. Тем более, что после одного инцидента он просил её об этом. Как-то, роясь в ящике своего письменного стола, девушка нашла миниатюрное изображение очень красивой женщины. Судя по платью и причёске, портрет был сработан в семидесятых годах прошлого века. «Это портрет моей матери», — каким-то безразличным тоном ответил Дигби. Но Ева была поражена тем, что делает с человеком время.

— Да вы не убивайтесь. Хотя, действительно, красивая была женщина, — он взял миниатюру и посмотрел на её оборотную сторону. И вдруг побледнел.

— Простите, я заберу её с собой. Моя мать начала со временем писать странные вещи. Поэтому я просил бы вас, всё, что удастся обнаружить, передавать мне.

И сейчас Ева особенно не сомневалась, нужно ли Гроута ознакомить с завещанием его матери.

— Сэр, извините за беспокойство, но я вынуждена ознакомить вас с одним документом. Это завещание вашей матери.

От неожиданности Дигби уронил сигарету на ковер.

— Вы в этом уверены? Насколько я знаю, её завещание написано два года тому назад и находятся у адвоката.

— Завещание, которое видела я, подписано два месяца тому назад, — сказала испуганно девушка. — Я надеюсь, что не выдала секрет вашей матери?

— Покажите мне этот документ, — Дигби не мог скрыть своего волнения.

В комнате Ева извлекала из тайника завещание и вручила его Дигби.

— Старуха спятила с ума, — сказал он сердито. — Вы его читали?

— Кое-что я прочла, но в детали не углублялась. — Кротко отвечала Ева, удивлённая его резким тоном.

— И всё же, вы могли бы повторить, что написано в этом документе?

— Пожалуйста, я прочла что-то о капитале в 20 тысяч фунтов, который ваша мать завещала вам.

— А вы запомнили, как зовут второе лицо, которому адресовано завещание?

— Да, это маркиз де Эстремеда.

Его лицо буквально на глазах приобрело пепельный оттенок, а голос задрожал от ярости.

— Она сошла с ума. Ей принадлежит миллион с четвертью фунтов, а она мне кинула кость в двадцать тысяч и эту будку.

Он круто развернулся и двинулся к двери. Ева понимала, что он хочет сделать.

— Мистер Гроут, вы не должны говорить с вашей матерью. По крайней мере, сейчас.

Эти слова отрезвили его. Он подошёл к камину и сжёг завещание. Когда бумага истлела, он растоптал пепел ногами.

— Дело сделано. Вы думаете, что я не прав? — спросил он с улыбкой Еву. — Моя мать не вполне нормальна. Не хочу сказать, что она сумасшедшая, но отклонения у неё есть. Никакого маркиза де Эстремеда вообще не существует в природе. Он — плод её возбуждённого воображения. Ей кажется, что она некогда была дружна с испанским дворянином. Это грустный секрет нашей семьи, мисс Уэлдон.

Гроут уже полностью овладел собой, говорил убедительно, но Ева была уверена, что он лжёт.