Золотой бутон - Уорнер Элла. Страница 14
– Ты рассказала ему о Льюке? – Теперь Дениз была потрясена по-настоящему.
– Разумеется. И Говард меня убедил, что я должна только радоваться. Так что можешь быть за меня спокойна.
– Понимаю… – с сомнением и разочарованием отозвалась Дениз. – Это тот самый твой донжуан-босс, о котором ты рассказывала?
– Э-э-э… Видишь ли, перспектива оказаться в числе его женщин теперь представляется мне скорее заманчивой.
– Фейт! – Ужас в голосе Дениз смешался с некоторой долей зависти. – Что ты говоришь!
– А что здесь особенного? – жизнерадостно отозвалась Фейт, решительно отказываясь выступать в роли убитой горем жертвы.
– Видишь ли, – в интонациях Дениз неожиданно прорезалось смущение, относительно вечеринки… у нас в субботу. Я хочу сказать, что, приглашая вас с Льюком, я думала, что вы будете вместе. А теперь… Понимаешь, дорогая, Сэм говорит, что Льюк хочет прийти с… – Она умолкла.
– Да, я все понимаю, разумеется, – с готовностью пришла ей на помощь Фейт, вовсе не горящая желанием наслаждаться созерцанием Льюка под руку с беременной блондинкой. К тому же Льюк и Сэм были гораздо большими друзьями, чем Фейт и Дениз.
– Но если ты захочешь прийти с Говардом Харрисоном…
Однако у Фейт склонность к эпатажу начисто отсутствовала, поэтому она мягко, но решительно отказалась:
– Я как раз собиралась тебе позвонить и сказать, что у меня изменились планы на субботу, Дениз. Извини, и спасибо тебе, я очень тронута твоим сочувствием. Веселого Рождества и счастливого Нового года вам с Сэмом.
Фейт повесила трубку прежде, чем Дениз успела спросить об этих новых планах – Вернувшись к списку предстоящих дел, Фейт с удовольствием представила озадаченно-разочарованную физиономию сплетницы. Оставался, правда, вопрос, разумно ли она поступила, поддавшись секундному импульсу и рассказав о Говарде? Слухи распространяются быстро…
С другой стороны, что ни делается – все к лучшему, и болтливость Дениз может сослужить хорошую службу: общие знакомые под достаточно благовидным предлогом исключат Фейт из всех совместных мероприятий. Ведь Дениз кроме всего прочего позвонила, чтобы отменить приглашение на субботнюю вечеринку, и она не единственная, кто бывшей любовнице Льюка предпочтет его будущую жену.
Когда распадается какая-нибудь пара, общие знакомые оказываются перед необходимостью выбора и, как правило, делают его в пользу новой пары, а не брошенной женщины, которая на вечеринках либо станет с оскорбленным видом скучать в одиночестве, либо, чего доброго, начнет охотиться за чужими кавалерами.
Осознание того, что отныне она превратилась в нечто вроде парии, вызвало-таки у Фейт новый приступ депрессии. Собственных друзей у нее, можно сказать, не было. За пять лет жизни с Льюком старых знакомых она постепенно растеряла, а в последние два года работы личным помощником Говарда была так занята в офисе, что времени завести новых не оставалось совершенно. Как это ни странно, но Говард, говоря, что он является чем-то вроде ее единственного близкого родственника, был недалек от истины: в настоящий момент никого ближе у Фейт и в самом деле не оказалось.
Однако, несмотря на сочувствие Говарда, Фейт понимала, что сглупила бы, позволив себе зависеть от него и в будущем. Ей следовало сделаться хозяйкой своей жизни и найти новые способы общения с людьми. Забытый на столе список необходимых дел теперь, казалось, смеялся над ней. Все эти хлопоты помогут ей пережить следующую неделю, а что дальше?
Обнаружив, что размышлять о том, что будет дальше, нет ни сил, ни желания, Фейт прилегла и попыталась забыться. Получалось плохо, в голову упорно лезли мрачные и тоскливые мысли. Гоня их прочь, Фейт пыталась убедить себя, что со временем все образуется и она научится жить без Льюка. Время лучший лекарь, так все говорят. Постепенно она научится не представлять Льюка, нежно обнимающего свою блондинку. Из чувства протеста и чтобы отогнать это возмутительное зрелище, Фейт попыталась вообразить, каково было бы оказаться в объятиях Говарда Харрисона. Это помогло, и вскоре она, умиротворенная, уснула.
Правда, на следующий день опасные мысли о Говарде никак не давали ей сосредоточиться на работе. Всем своим существом Фейт с удивительной остротой ощущала близость этого мужчины, особенно – его губ и рук. Даже запах его одеколона – тонкий, возбуждающий аромат – воспринимался как коварная и хитроумная уловка, хотя это был тот же одеколон, которым Говард пользовался всегда. И как ни ругала себя Фейт за то, что рискнула представить босса на месте Льюка, волнующие фантазии возвращались вновь и вновь, становясь все более яркими и заманчивыми.
К счастью, Говард совершенно не замечал ее смущения. Полностью поглощенный работой, он даже не отвечал на те провокационно-насмешливые замечания, которые Фейт время от времени позволяла себе, пытаясь создать в офисе атмосферу непринужденности.
Фейт искренне надеялась, что ее глупое бахвальство перед Дениз Пейтон никогда не достигнет ушей босса. Это была всего лишь сиюминутная реакция на обстоятельства и не имела никакого отношения к тому, что она чувствует на самом деле. Что бы Фейт ни ляпнула в сердцах Дениз, постельные утехи с Говардом Харрисоном не в грезах, а в реальности мало ее интересовали.
Единственный вопрос личного характера Говард задал лишь в конце дня, когда она уже собиралась уходить. Стоя в двери, соединяющей их кабинеты, он некоторое время наблюдал, как Фейт наводит порядок на письменном столе, затем спокойно заметил:
– Ты очень хорошо держишься.
– Я не из тех, кто, чуть что случится, пытается покончить с собой! покраснев, огрызнулась Фейт, в памяти которой слишком свежи были воспоминания о разговоре с Дениз.
Брови Говарда взметнулись вверх.
– Эта мысль мне даже в голову не приходила.
– Тогда как прикажешь тебя понимать? – требовательно спросила она.
Губы Говарда скривились в понимающей усмешке.
– Похоже, благожелательные друзья тебя уже основательно достали со своими утешениями.
– Еще бы!
– Ты все еще планируешь переехать в этот уик-энд?
– Разумеется. Честно говоря, считаю часы и минуты.
Усмешка Говарда превратилась в широкую ухмылку, в которой ясно читалось:
«Эта женщина – моя», – и сердце Фейт забилось сильными толчками, наполняя ее тело теплым, тревожным и приятным чувством.
– Пожалуй, сегодня ты мне все же кажешься немного озабоченной. – Говард перестал улыбаться. – Я даже подумал, не слишком ли много я на тебя взвалил с этой квартирой. Переезд – штука хлопотная, если у тебя нет друзей, готовых прийти на помощь.
– У меня уже все четко расписано, – проинформировала его Фейт, что в общем-то соответствовало действительности. Весь обеденный перерыв она названивала по телефону, организовывая предстоящее переселение.
– Если тебе понадобится на время отлучиться, только скажи. И, само собой, не стесняйся попросить, если потребуется моя помощь.
Она улыбнулась.
– Спасибо, Говард. Думаю, справлюсь сама, но, если возникнет необходимость в отгуле, обязательно скажу.
Говард, явно удовлетворенный, кивнул.
– И еще одно» Фейт. Как ты знаешь, мы уже разослали приглашения на новогодний бал.
– Да, я помню.
– Так вот, если новогодний вечер у тебя не занят, я был бы очень благодарен, если бы ты помогла мне с гостями. Я понимаю, сверхурочная работа в праздничную ночь, но в долгу не останусь.
Последних слов Говарда Фейт почти не слышала. В ее сознание болезненной занозой впились слова «если новогодний вечер у тебя не занят». Вот у Льюка этот вечер занят определенно – занят торжеством по случаю свадьбы. А потом он и его белокурая невеста…
– Разумеется, я с радостью тебе помогу, – быстро сказала Фейт, отгоняя отвратительную картину, вставшую перед ее мысленным взором, и пытаясь справиться с подкатившей тошнотой.
– Спасибо, Фейт. Этот бал обещает быть очень плодотворным.
Не совсем так, кисло подумала Фейт. Плод измены Льюка уже и без того успешно развивается в чреве злополучной блондинки, дело осталось только за обручальными кольцами и скрепляемыми ими брачными узами.