Гордость и предубеждение - Остин Джейн. Страница 33

Случайное обстоятельство стало причиной того, что мистер Уикхем заинтересовал миссис Гардинер не только своей внешностью. Лет десять — двенадцать тому назад, еще до своего замужества, она довольно долго прожила в той самой части Дербишира, откуда Уикхем был родом. У них поэтому оказалось много общих знакомых. И хотя за последние пять лет, с тех пор как умер отец мистера Дарси, Уикхем почти не бывал в родных краях, он все же мог сообщить миссис Гардинер более свежие сведения о ее прежних друзьях, чем те, которыми располагала она сама.

Когда-то миссис Гардинер довелось побывать в Пемберли, и она много знала о его покойном владельце. Это могло служить неисчерпаемой темой для беседы между ними. Обоим доставляло немалое удовольствие сравнивать сохранившиеся у нее воспоминания о Пемберли с более точным описанием поместья, которое мог предложить ее собеседник, и обмениваться восторженными отзывами о покойном мистере Дарси. Узнав, как жестоко поступил с Уикхемом молодой мистер Дарси, она попыталась восстановить в памяти все, что слышала о наследнике Пемберли в то время, когда он был еще подростком. И в конце концов она убедила себя, что припоминает разговоры о гордом и неприятном характере юного Фицуильяма Дарси.

ГЛАВА III

Миссис Гардинер не забыла о своем намерении предостеречь Элизабет и при первой же возможности поговорить с племянницей наедине деликатно поделилась с ней своей тревогой. Откровенно высказав все, что ее беспокоило, она продолжала:

— Ты достаточна умна, Лиззи, чтобы влюбиться только из-за того, что тебя от этого предостерегают. Поэтому я не боюсь говорить напрямик. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была начеку. Не увлекайся сама и не старайся увлечь его — это будет весьма неблагоразумно, принимая во внимание, какими ничтожными средствами вы оба располагаете. Мне не в чем его упрекнуть. Разумеется, он весьма интересный молодой человек. И если бы он был так богат, как того заслуживает, я считаю, ты не могла бы сделать более удачного выбора. Но при существующих обстоятельствах ты не должна давать воли своему воображению. У тебя есть здравый смысл, и мы все уверены, что ты сумеешь им руководствоваться в своих поступках. Я знаю, как твой отец полагается на твой рассудок и хорошее поведение. Он не должен в тебе разочароваться.

— Тетя, дорогая, вы говорите о таких серьезных вещах!

— Конечно. И я надеюсь, что ты так же серьезно их воспримешь.

— В таком случае вы можете не тревожиться. Я позабочусь о себе и о мистере Уикхеме. И он ни за что в меня не влюбится, если только я смогу этому помешать.

— Элизабет, ты пытаешься отшутиться.

— Прошу прощения. Начну сначала. Сейчас я не влюблена в мистера Уикхема. Могу это заявить вполне уверенно. Но он безусловно — самый привлекательный молодой человек из всех, которых мне приходилось встречать. И если бы он всерьез почувствовал ко мне склонность… я полагаю, было бы гораздо лучше, если бы сего не случилось. Я очень хорошо сознаю, насколько это неблагоразумно. Ах, этот ужасный мистер Дарси!.. Отцовское доверие, конечно, обязывает меня ко многому. И я чувствовала бы себя несчастной, если бы мне пришлось его обмануть. Однако отец весьма расположен к мистеру Уикхему. Короче говоря, тетя, дорогая, мне было бы очень больно кого-нибудь из вас огорчить. Но ведь мы чуть ли не каждый день бываем свидетелями того, что никакая нужда не препятствует влюбленным молодым людям связывать свои судьбы. Как же я могу дать слово, что окажусь перед подобным искушением мудрее моих сверстниц? И ведь мне даже неизвестно, действительно ли я поступлю мудро, заставив себя перед ним устоять. Поэтому все, что я вам могу обещать, это — не торопиться. Я не буду спешить с выводом, что действительно завладела его сердцем. Находясь в его обществе, я не буду к этому стремиться. Короче говоря, я сделаю все, что смогу.

— А не стоит ли ему намекнуть, что он не должен так часто бывать в этом доме? По крайней мере, тебе не следует напоминать матери, чтобы она его приглашала.

— Как я поступила вчера, не так ли? — спросила Элизабет со смущенной улыбкой. — О да, вы правы. С моей стороны было бы гораздо разумнее этого не делать. Но не подумайте, тетя, что он всегда проводит у нас столько времени. На этой неделе его приглашали так часто только из-за вашего приезда. Разве вы не знаете, как мама заботится, чтобы наши друзья были всегда окружены обществом? Право же, даю вам слово по возможности поступать так, как мне будет казаться наиболее разумным. Надеюсь, вы этим довольны?

Тетка заверила ее, что полностью удовлетворена ответом Элизабет, племянница поблагодарила миссис Гардинер за дружескую заботу, и они расстались, вполне расположенные друг к другу, явив миру редчайший пример того, как может быть принят, и притом без всякого негодования, совет столь деликатного свойства.

Мистер Коллинз вернулся в Хартфордшир вскоре после отъезда Гардинеров и Джейн. Но так как на этот раз он уже поселился у Лукасов, его приезд не причинил миссис Беннет больших неудобств. Бракосочетание его теперь быстро приближалось, и хозяйка Лонгборна наконец настолько смирилась, что стала относиться к этому событию как к неизбежному и даже время от времени с кислым видом говорила, насколько ей бы хотелось, чтобы этот брак оказался счастливым.

Свадьба была назначена на четверг, а в среду мисс Лукас нанесла прощальный визит в Лонгборн. Когда она собралась уходить, Элизабет, устыдившись скудных и нелюбезных напутствий, высказанных на прощанье миссис Беннет, и чувствуя себя искренне взволнованной, проводила подругу до крыльца. На лестнице Шарлотта сказала:

— Обещай, Элиза, что будешь мне часто писать.

— Конечно, можешь быть в этом уверена.

— И прошу тебя еще об одном одолжении. Не согласишься ли ты меня навестить?

— Надеюсь, мы будем часто встречаться в Хартфордшире?

— Едва ли я смогу покинуть Кент в ближайшее время. Поэтому обещай мне приехать в Хансфорд.

Элизабет не смогла ей отказать, хотя не предвкушала никаких радостей от подобной поездки.

— Мой отец и Мария должны побывать у меня в марте, — добавила Шарлотта. — Надеюсь, ты сможешь приехать вместе с ними. Поверь, Элиза, твой приезд обрадует меня не меньше.

Бракосочетание состоялось, молодые отбыли в Кент прямо из церкви, и, как обычно, по поводу этого события было немало толков. Вскоре Элизабет получила от подруги письмо. И они стали обмениваться мыслями и наблюдениями не менее часто, чем в прежние времена, хотя и без прежней откровенности. Принимаясь за письмо, Элизабет никогда не могла избавиться от ощущения, что вся прелесть их старой душевной близости утрачена безвозвратно. И, заботясь о постоянстве переписки, она сознавала, что делает это не ради настоящей, а лишь ради их прошлой дружбы. Первые письма Шарлотты прочитывались, разумеется, с большим интересом. Было весьма любопытно узнать, что она расскажет о своем новом доме, как ей понравилась леди Кэтрин и в какой мере осмелится она говорить о своем семейном счастье. Однако, читая их, Элизабет замечала, что по каждому поводу Шарлотта высказывается именно так, как можно было заранее ожидать. Письма были бодрыми, в них говорилось, что она живет, окруженная всеми удобствами, и не упоминалось ничего, что не заслуживало одобрения. Дом, обстановка, соседи и дороги — все пришлось ей по вкусу, а отношение к ней леди Кэтрин было самым дружеским и любезным. Картина, которую рисовала Шарлотта, выглядела так, будто это было разумно смягченное ею изображение Хансфорда и Розингса, вышедшее из-под пера самого мистера Коллинза. Было очевидно, что правильное представление о жизни подруги Элизабет сможет получить, только навестив Хансфорд сама.

Джейн сразу прислала сестре несколько строк, извещая о своем благополучном приезде в Лондон. Элизабет надеялась, что в следующем письме она уже сможет сообщить что-нибудь о семействе Бингли.

Нетерпение, с которым она ждала второго письма, было вознаграждено так, как обычно вознаграждается всякое нетерпение. Проведя неделю в столице, ее сестра ни разу не встретилась с Кэролайн и ничего о ней не слышала. Джейн объяснила это тем, что ее письмо, отправленное подруге еще из Лонгборна, по какой-то причине затерялось.