Запретная Магия - Уэллс Энгус. Страница 95

«Она та, за кого себя выдает».

Катя правдива, Варент нет.

«Обман застилает ваш путь, тщательнее выбирайте друзей. Будьте осторожны… Помните об этом, когда лжец раскинет свои сети…»

Брахт был прав, биах говорил о Варенте.

«Она та, за кого себя выдает».

Значит, все, что Катя говорила, — правда. Варент — не аристократ из Альдарина, а многовековой колдун, погрязший в грехе и приписавший Азумандиасу свои собственные цели. Он готов ввергнуть мир в хаос. И как близко — устрашающе близко! — он подошел к своей цели благодаря его собственной непреднамеренной, но неоправданной безмозглости.

Катя правдива, Варент нет.

Ужасное предчувствие беспорядочно билось о стенки его сознания. Ледяной холод, как нож, проникал все глубже. За то, что керниец поверил в эту женщину, Каландрилл обозвал его безумцем. Какая горькая ирония — Брахт различил то, что не увидел он, совращенный льстивыми словами Варента — Рхыфамуна! — посулившего ему все. Он был готов убить Катю и доставить «Заветную книгу» Варенту. Нет, не Варенту, его зовут не Варент ден Тарль, да, возможно, и лицо у него совсем другое; его зовут Рхыфамун, а каково лицо того, кому принадлежит это имя, он и представить себе не мог. Он почувствовал, как что-то давит ему на губы, и открыл рот, и на языке ощутил жидкость, и, захлебываясь, проглотил ее. Кто-то стучал ему по спине, кто-то вытирал ему губы. Ему опять поднесли чашку, и он отпил. И еще раз. В глазах прояснилось, и он увидел Элльхину, внимательно рассматривавшую его через стол с озабоченным лицом. Брахт стоял подле него на коленях, успокаивая и поддерживая его. Он повернулся к Кате с мольбой в глазах, и она посмотрела на него с улыбкой — ее серые глаза были чисты, в них не было и намека на торжествующий огонь, только забота.

— Прости, — пробормотал он. — Прости мне мои сомненья.

Светловолосая голова кивнула; Катя дотронулась до его руки и погладила ее. Он попытался улыбнуться, и ему показалось, что его губы раздвинулись в страшной, как оскал черепа, ухмылке; в нем не осталось ни грамма от бывшей уверенности в себе, растаявшей в предсказаниях гадалки. Он провел рукой по мокрому лицу и растерянно протер глаза, с трудом выпрямляясь, чтобы посмотреть на Элльхину.

— А камень, который мне дал Варент, — хрипло проговорил он? — Дает ли он ему власть надо мной? Не управляет ли он мной при помощи своего талисмана?

— Камень — это лишь инструмент, — ответила она тоже хриплым голосом, кивая на веревку с кисточкой. — Как вот она. Он просто помогает тебе воспользоваться той силой, которой ты и так обладаешь.

— Силой? — тупо переспросил он, не желая обладать этой силой. Ему вообще не хотелось больше и слышать о колдовстве и колдунах. — Ты считаешь меня колдуном?

— Нет, — коротко рассмеялась гадалка. — Магия — это не так просто. Это талант, это умение. У кого-то он есть, а у кого-то его нет. Чтобы воспользоваться им, надо учиться и много знать. Нужны долгие годы ученья. В тебе же есть просто задаток, и камень временами фокусирует твои способности, но мне кажется, что управлять ими ты не умеешь.

Он кивнул, посчитав, что слишком много о себе думает. А вот Брахт разглядел то, о чем она сейчас говорит. Он понял все с самого начала.

— Азумандиас, — выдавил он из себя. — Это имя тебе известно?

Гадалка покачала головой.

— А Рхыфамун?

— Опять нет.

— Многое от меня скрыто, — сказала она, словно не желая говорить всего. — А мне не хотелось бы вновь влезать в эту темень. Там скрываются жуткие вещи. Может, и эти имена сокрыты там же, мне это неведомо. Но я повторяю — то, что ты ищешь, лучше не трогать.

— Чтобы его нашли другие? — Он отрицательно замотал головой; вино разогрело его, и вместо озноба пришел жар, жестокий жар. — Чтобы его нашли обманщики и лжецы? И воспользовались им? Нет! Только не это.

— Тогда уничтожьте это, если можете, — сказала гадалка ему и им всем. — Ибо это открывает двери мерзости.

— Это наше испытание, — услышал он Брахта. — Найти это, чтобы уничтожить.

— Желаю удачи, — сказала Элльхина. — Я принесу жертву Бурашу и попрошу его помогать вам. Такая помощь вам не помешает, ибо не только вы ищете это.

— Кто еще? — спросила Катя.

— Не знаю, — ответила гадалка. — Сокрыто во тьме.

Для начала это Варент, подумал Каландрилл, если он знает, что мы его разгадали; а может, и Аномиус, если он еще жив. А может, и еще кто-то, и именно поэтому надо как можно быстрее отправляться в Тезин-Дар. Он попытался подняться, но почувствовал странную слабость в ногах; голова у него закружилась, и Брахт вовремя поддержал его.

— Благодарю за предсказание, — пробормотал он, поклонившись.

Элльхина отстранение улыбнулась.

— Мне кажется, что вы идете навстречу смерти, — сказала она, словно впитывая их троих темными глазами. — Но у каждого из вас хорошие товарищи, и я желаю вам успеха.

Каландрилл кивнул, поворачиваясь и чувствуя рядом Катю. Он улыбнулся ей, на этот раз с искренним теплом.

— Ты готова к отплытию?

Она с улыбкой кивнула:

— С первым же приливом. Или даже раньше, если понадобится.

— Думаю, что раньше, — сказал он, мягко освобождаясь от руки Брахта, и медленно побрел по коридору в зной и свет пахнущего джунглями дня. — Как можно быстрее.

Катя кивнула, принимая камни от Диррхуна и надевая ему на шею его талисман.

Они направились к гавани, держась настороже, — Харасуль вдруг стал их врагом. К чайпаку добавилась еще и тьма, о которой говорила Элльхина. Словно сам воздух загустел, словно ветер, дувший с реки Ти, нес с собой угрозу. Каландрилл всматривался в лица прохожих, пытаясь разгадать, какие темные мысли скрываются за их безразличием или любопытством. Он страшился быть узнанным и трепетал от мысли, что кто-то из них уже, возможно, поставил на нем свою кровавую метку. Он ускорил шаг. Военный корабль Вану вдруг показался ему единственным укрытием от убийц и колдунов. Он взглянул на камень и порадовался, что тот холоден. Он обхватил себя за плечи, наполняясь новой решимостью.

Дера! Реба говорила правду, она предсказала ему путешествие. В Лиссе он больше не вернется и не отдаст «Заветную книгу» Варенту; он отправится в землю Вану, столь же легендарную, как и Тезин-Дар. Сначала в Гессиф, оттуда в топи, где отыщет сказочный город, заберет книгу и отвезет ее святым отцам Вану, чтобы они уничтожили ее. Варент-Рхыфамун ее не получит! По крайней мере пока он жив.

Обратив внимание на то, что на улицах стало меньше народа, Каландрилл сообразил, что они подошли к гавани; в конце узкой улочки, по которой они шли, замаячила лазурь моря и неба. День клонился к вечеру, солнце было далеко на западе над океаном, тени удлинились. Они вышли к гавани и решительно направились по брусчатке к причалу. Слышался топот людских ног и крики чаек, побеспокоенных человеком. Суда, стоявшие на якоре в устье, утекали, как песчинки в песочных часах; теперь их здесь осталось мало; когда они вышли на причал, еще одно судно отплывало. В гавани стояло только три лиссеанских судна, а кандийских военных кораблей — и того меньше. Очень скоро здесь не останется ни одного, и он улыбнулся, благодаря про себя Катю.

Когда они подошли к воде, она вытащила серебряный свисток из кармана рубашки, поднесла его к губам и несколько раз резко свистнула; на судне забегали, спустили шлюпку, и два высоких человека энергично загребли к причалу. Офицер, судя по эмблеме на тюрбане — ликтор, посмотрев на них, отдал резкое приказание, и к нему подбежало шесть копьеносцев.

Шлюпка и солдаты приблизились одновременно; ликтор властно поднял руку, заставляя их остановиться. Каландрилл освободил меч в ножнах, не желая, чтобы ему опять мешали.

— У вас есть разрешение на отплытие?

— Оно нам не нужно, — резко сказала Катя, и офицер нахмурился. — Мое судно пришло из Вану, а мои товарищи — один из Куан-на'Фора, другой из Лиссе. Таким образом, вы не имеете права нас задерживать.