Людишки - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 60

– Черт побери, Раш! – воскликнул Фрэнк. – Я понятия не имею, что вы втемяшили себе в голову и чего вам наболтала Пэми…

– Ничего я ему не болтала! – крикнула девушка. – Он сам выдумал всю эту чепуху!

– Не знаю, какая муха вас укусила, братец Раш, – продолжал Фрэнк, – но зарубите себе на носу: мы никого не ждем. И вас не ждали…

– Это уж точно, – вставил Григорий.

– …и никого другого не ждем.

Раш слушал, кивая. Он мягко улыбнулся и, как только Фрэнк умолк, сказал:

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я выйду на улицу и посмотрю, кто там шляется.

– Ни в коем случае, – отозвался Фрэнк. – Если вам кажется, что кто-то бродит вокруг дома, идите и проверьте.

– Там кто-то есть, я уверен, – сказал Раш.

Мария-Елена бросила взгляд на занавешенные окна и спросила:

– Но кто?

– Именно это я и собираюсь выяснить, – сказал Раш, вставая из-за стола. – Давайте удовлетворим наше любопытство, – добавил он и, положив салфетку рядом с тарелкой, вышел из столовой. Для такого крупного человека он двигался на удивление бесшумно.

Они носятся в воздухе подобно летучим мышам, эти ночные создания, ничтожнейшие из слуг Люцифера. Он оказался первым раскольником, Люцифер, бывший ангел, старшина ангелов и мой бывший брат. Он впал в грех гордыни и был наказан мраком. Он был почти столь же бессмертен, как сам Господь, и остался таковым. Наказанием ему послужило не укорочение жизни, не лишение чувств и самосознания, а необъятная бесконечная Тьма, вечное отлучение от Света. Да, именно так: от Света.

На первый взгляд это может показаться странным: в качестве кары Люцифер получил собственное царство, слуг, угодья и право устанавливать свои законы; и все это – воздаяние за грех гордыни. Гордыни. Итак, ангел способен на гордыню. Он способен грешить и обладает свободой воли.

Мы, ангелы, подчиняемся потому, что согласны подчиняться. То же самое верно и в отношении его слуг. Они любят своего повелителя, князя Энергии и Воздуха, и с удовольствием выполняют его поручения. Они вьются вокруг меня, словно мотыльки, докладывая о каждом моем поступке своему хозяину, безымянному демону, который потратил столько сил, пытаясь помешать мне воплотить замысел Господа. Я полагаю, что против меня выставили одного из захудалых вассалов князя Тьмы, какого-нибудь надутого, кичливого сатрапа из низов, сильного бойца, но, конечно же, не столь могущественного, как я.

Против самого Люцифера мне не выстоять, но об этом знают все – я, он и Он. Даже до своего падения князь Тьмы стоял на втором месте после Господа, и в этом заключается главная причина его гордыни и его крушения. Стоит ему поднять на меня руку, и я тотчас покину поле брани, а мое место займет Господь. Всякое столкновение двух гигантов неминуемо заканчивается поражением Люцифера, и он удаляется на подгибающихся копытах, поджав свой раздвоенный хвост, опозоренный, разбитый и униженный. Подобно локальным войнам на Земле второй половины последнего века непродолжительной истории человечества, в которых так называемые великие державы выступают лишь подстрекателями, уклоняясь от непосредственного участия, всякое противостояние моего Господа и Его противника осуществляется исключительно через посредство доверенных лиц. Разумеется, в погоне за преимуществом Люцифер попытается смошенничать, однако обрушиться на меня лично не посмеет, поскольку это означало бы пустить в ход действительно великую мощь.

Но нет, сейчас передо мной один противник – тот самый безвестный демон, с которым я уже скрещивал шпаги. Повелитель демона верит (или по крайней мере надеется), что его помощнику достанет сил помешать мне выполнить Его задание. Ну а я, в свою очередь, нимало не сомневаюсь, что поддержка Господа и мощь Его сияния позволят мне преуспеть в порученном деле, придадут мне сил, чтобы подчиниться приказам свыше и выполнить все Его пожелания. Аминь.

Наступило время избавить пятерку моих бойцов от присутствия брата Раша, одного из воплощений демона. Оставив Энди Харбинджера и Сьюзан Кэрриган в кинотеатре «Квод» на Западной Тринадцатой улице, где шел весьма популярный фильм ужасов «Ночной кошмар», я прибыл в Стокбридж и, укрывшись в темноте стоянки напротив дома Марии-Елены Остон, принял приличествующее случаю обличье.

На сей раз я обратился тем самым мужчиной, который помог Квану скрыться от гонконгской полиции, а потом летел на самолете вместе с Пэми; в сущности, этот человек представлял собой итог первых попыток создания Энди. Двое из моей пятерки уже знали его и вполне могли ему доверять, что давало мне определенные преимущества в борьбе с Рашем. В моем бумажнике лежали документы на имя Брэда Уилсона из военно-морской разведки США, и я очень рассчитывал, что, облеченный такими атрибутами власти, сумею удалить нежданного гостя, не прибегая к дешевым трюкам.

Я прошел два с половиной квартала по плавно изгибающейся пригородной улочке (один из немногих замеченных мною признаков развития вкуса у людей, уставших от прямых линий) и, подходя к дому Марии-Елены, увидел в окне с распахнутыми занавесками большую столовую, в которой мирно обедали пятеро моих героев, ни дать ни взять крепкая дружная семья.

Где же Раш? Пять человек обедали, обмениваясь репликами и взглядами. Кван, болезненно морщась, прихлебывал из стакана темно-оранжевую жидкость. Напротив шестого кресла стояла тарелка с недоеденной пищей, но Раша не было видно.

Я попытался нащупать его, пользуясь своим внутренним зрением, но безрезультатно; он должен был находиться где-то рядом, на это указывали шестая тарелка и пустое кресло. Может быть, суетливая толпа, носящаяся в воздухе вокруг моей головы, уже предупредила своего господина о моем прибытии?

Я не хотел показываться на глаза своим людям, пока не отыщу Раша. Я пересек лужайку, спрятался в самом темном месте, подальше от света, лившегося из окна гостиной, подальше от уличных фонарей, и замер, оглядываясь в ожидании дальнейших событий.

Чему они так радуются? Беды и несчастья должны были превратить этих пятерых в молчаливых, погруженных в себя меланхоликов. Видимо, они нашли утешение в обществе себе подобных, но, к сожалению, я не в силах лишить моих героев мужества, изолировав их друг от друга. Они должны действовать сообща. Но сделают ли они все как надо, когда наступит решительный момент? Да, сделают, я в этом ни капли не сомневаюсь. Я буду направлять их действия до тех пор, пока они не выполнят все мои пожелания, а им будет казаться, что они действуют самостоятельно.

Я должен признать, что был чересчур беспечен. Я слишком увлекся мыслями о моих людях и позабыл о нынешнем своем воплощении, о Брэде Уилсоне из морской разведки, упустил из виду близость Раша, а он тем временем не сидел сложа руки.

Будь он проклят! Я попытался сделать шаг, чтобы заглянуть в дальний угол столовой, но мои ноги утратили способность двигаться. Башмаки Брэда Уилсона превратились в корни, которые все глубже и глубже зарывались в землю, цепляясь за камни, добираясь до подземных вод, переплетаясь с корнями других деревьев…

Других деревьев! Мои ступни и голени уже одеревенели, непреодолимая сила потянула мои руки кверху, мои суставы начали твердеть. Я попытался покинуть это тело, однако тысячи витавших в моей кроне антихерувимов не дремали. Конечно, сами по себе эти создания не удержали бы меня, но с помощью Раша они сделали бегство невозможным.

Какое уж там бегство! Брэд Уилсон представлял собой одно из воплощений, но он состоял из моих атомов. В отличие от демонов, которые предпочитают вселяться в человеческие тела (как Раш, например), мы, ангелы, творим свои ипостаси из собственной субстанции. И если Рашу и его приспешникам удастся удерживать на месте мою сущность до тех пор, пока они не закончат трансформацию и не превратят меня в дуб с дубовыми мозгами, я уже никогда не смогу освободиться, не смогу вновь стать Аннаниилом и останусь тем, во что они задумали меня превратить, – деревом, неведомо откуда появившимся на лужайке у пригородного дома.