Смерть Канарейки - Ван Дайн Стивен. Страница 13

– Ого, – сказал Ванс, – наш модник.

– Был он здесь еще? – спросил Маркхэм.

– Не знаю сэр. Я его не видела больше.

– Это все, – сказал Маркхэм, и женщина вышла.

– Не очень то она помогла, – жалобно сказал Хэс.

– Как! – воскликнул Ванс. – Мне кажется, удивительно помогла. Она пролила свет на некоторые неясные стороны дела.

– И какую же часть сообщенных ею сведений вы находите особо важной? – спросил Маркхэм с плохо скрытой досадой.

– А разве мы теперь не знаем, – ответил Ванс, – что здесь никого не было, когда горничная отбыла вчера вечером.

– Я бы сказал, – возразил Маркхэм, – что этот факт нам не только не помог, а запутал дело еще больше.

– Да, пожалуй, это выглядит так сейчас. Но потом – кто знает – может оказаться самым важным обстоятельством, блестящей путеводной нитью… Далее мы выяснили, что кто-то явно прятался в шкафу и что, больше того, это произошло уже после ухода дуэньи, то есть после семи часов.

– Конечно, – кисло улыбнулся Маркхэм, – когда боковая дверь оказалась заперта, а в главном холле сидел телефонист, который клянется, что никто не проходил мимо него.

– Это несколько туманно, – грустно согласился Ванс.

– Туманно! Это невозможно понять, – проворчал Маркхэм.

Хэс, который напряженно рассматривал внутренность шкафа, беспомощно покачал головой. – Чего я не понимаю, – задумчиво рассуждал он, – так это того, почему парень, который здесь прятался, но разметал здесь все, как он сделал это с остальной квартирой, когда вылез отсюда.

– Сержант, – сказал Ванс, – вы попали в самую точку. Аккуратный нетронутый вид шкафа наводит на мысль о том, что грубое существо, терзавшее эту прелестную квартиру, не уделило этому шкафу достаточного внимания, потому что он был заперт изнутри, оно не могло его открыть.

– Ну, ну, – запротестовал Маркхэм. – Эта теория допускает, что прошлой ночью здесь находилось двое неизвестных.

Ванс вздохнул.

– Увы! Я знаю, что это ужасно. Мы не можем поселить сюда логическим путем даже одного… Печально, не правда-ли?

Хэс стал искать утешения в другом направлении.

– Как бы то ни было, – заявил он, – мы знаем, что франт в лакированных туфлях, который заходил сюда в половине десятого, был, вероятно, любовником Оделл и занимался тем, что вымогал у нее деньги.

– А каким же образом поможет этот несомненный факт рассеять тучи неизвестности? – спросил Ванс. – Почти у каждой современной дамы есть скуповатый любовник. Было бы довольно странно, если бы тут поблизости не имелось такого юноши.

– Это верно, – возразил Хэс. – Но я скажу вам, м-р Ванс, кое-что, о чем вы, может быть, и не знаете. Мужчины, от которых эти девочки теряют голову, обычно бывают отъявленными мошенниками – профессиональными преступниками, понимаете. Поэтому, зная, что эта была работа рук профессионала, я не могу без интереса узнать о том, что парень, который грозил Оделл и вымогал у неё деньги, слонялся тут вчера вечером… И вот что я вам скажу: по описанию он очень напоминает взломщиков высокого класса, которые болтаются в этих ночных кафе.

– Вы убеждены, таким образом, – мягко спросил Ванс, – что эта, как вы ее называете, девочка связана была с профессиональным взломщиком?

ГЛАВА 8

НЕВИДИМЫЙ УБИЙЦА

(вторник, 11 сентября, 11 ч. 45 мин. утра)

Маркхэм подошел к окну и стоял, заложив руки за спину, глядя на маленький мощеный задний дворик. Через несколько минут он медленно обернулся.

– Насколько я понимаю, – сказал он, – положение сводится к следующему: мисс Оделл получает приглашение на обед и в театр от какого-то почтенного джентльмена. Он заходит за ней чуть позже семи, и они вместе уходят. В одиннадцать часов они возвращаются. Он входит в квартиру и остается там полчаса. В половине двенадцатого он уходит и просит телефониста вызвать ему такси. Пока он ждет, девушка вскрикивает и зовет на помощь, но в ответ на его вопросы говорит, что все в порядке и просит его уехать. Приходит такси, и он уезжает. Через десять минут ей кто-то звонит, и из ее квартиры отвечает мужской голос. Наутро ее находят убитой, а квартиру ограбленной.

Он глубоко затянулся сигарой.

– Ясно, что, когда она вернулась вечером со своим провожатым, где-то здесь находился еще один мужчина, и ясно также, что девушка была жива после ухода ее спутника. Поэтому мы должны заключить, что убил ее тот человек, который уже находился в квартире. Это заключение подтверждается свидетельством доктора Доремуса, что убийство произошло между одиннадцатью и двенадцатью часами. Но так как ее спутник ушел в половине двенадцатого и говорил с ней после этого, мы можем точно определить время убийства – между половиной двенадцатого и двенадцатью… Вот, что мы знаем из полных свидетельских показаний.

– Да, от этого не уйдешь, – согласился Хэс.

– Во всяком случае, это интересно, – пробормотал Ванс.

Маркхэм, расхаживая взад и вперед, продолжал:

– Основные положения таковы: в семь часов, когда горничная уходила домой, в квартире никто не прятался. Значит, убийца проник в квартиру позже. Сначала давайте рассмотрим боковую дверь. В шесть часов – за час до того как ушла горничная – привратник заложил ее изнутри на засов, и оба телефониста яростно отрицают, что подходили к ней близко. Больше того, вы, сержант, нашли ее запертой сегодня утром. Следовательно, мы должны принять как факт, что дверь была заперта изнутри всю ночь и никто через нее не мог проникнуть в дом. Поэтому мы приходим к неизбежному выводу, что убийца шел через главный вход. Теперь давайте рассмотрим этот второй вход. Телефонист, дежуривший до десяти часов вчерашнего вечера, утверждает, что единственный, кто проходил через главный холл к квартире, был человек, позвонивший в квартиру, не получивший ответа и немедленно удалившийся. Другой телефонист, который дежурил с десяти часов вечера до сегодняшнего утра, с такой же настойчивостью утверждает, что никто не входил в парадную дверь и не проходил мимо щита к квартире. Прибавьте к этому тот факт, что все окна первого этажа защищены решетками, что никто не может спуститься сверху, не оказавшись лицом к лицу с телефонистом, и вам будет ясно, что в настоящий момент мы оказались в тупике.

Хэс поскреб затылок и невесело засмеялся.

– А как насчет соседней квартиры? – спросил Ванс. – Той, дверь которой находится прямо напротив прохода – № 2?

Хэс покровительственно повернулся к нему.

– Я заглянул в нее сегодня утром прежде всего. Во второй квартире живет одинокая женщина, и я разбудил ее в восемь утра и обыскал квартиру. Ничего там нет. Во всяком случае, чтобы пройти к ее квартире, нужно точно так же миновать телефонный щит, а к ней никто не заходил и не уходил вчера вечером. Больше того, Джессап – а он не глупый малый – сообщил мне, что это тихая порядочная женщина, и что они с Оделл даже не были знакомы.

– Вы так старательны, сержант, – пробормотал Ванс.

– Конечно, – вставил Маркхэм, – можно было проскользнуть сюда из другой квартиры за спиной телефониста между семью и одиннадцатью часами и так же выскользнуть обратно после убийства. Но раз сержант Хэс не обнаружил там никого утром, то мы должны отвергнуть предположение, что преступник пользовался этой квартирой.

– Осмелюсь сказать, что вы правы, – равнодушно согласился Ванс. – Но, Маркхэм, ваше освещение обстановки исключает для преступника возможность пользоваться любой другой квартирой. А он все же пробрался сюда, прикончил несчастную и исчез. Чудная маленькая проблема. Я бы не отказался от нее ни за что на свете.

– И напрасно, – мрачно произнес Маркхэм.

– Это просто загадочно, – продолжал Ванс. – Тут не обошлось без спиритизма. Я начинаю подозревать, что этой ночью тут витал некий дух, производя довольно ужасные опыты материализации… Послушайте, Маркхэм, могли бы вы возбудить дело против бестелесной эманации?

– Привидения не оставили бы тут отпечатков пальцев, – сердито проговорил Хэс.