Женщина— апельсин - Васина Нина Степановна. Страница 72

«Надо собраться и сделать все правильно, деньги — да, но сейчас главное — сделать это вместе с ней, и она — моя с потрохами, что прикажу, то и будет делать», — мечтал Волков, стараясь шагать равномерно, не спеша.

— Все! — сказала Ева, проверь еще раз мысленно с движениями, как мы грузимся за шесть — восемь минут, и отдыхай, у меня деловая встреча.

В этот день судили Короля, Ева приехала к завершению представления.

Учитывая преклонный возраст подсудимого и недостаток улик, Кароль Евгений Францевич был осужден условно и освобожден из-под стражи в зале суда. Ева догнала его в коридоре, взяла под руку.

— С меня хороший обед, — сказала она.

— Хорошие обеды сейчас большая редкость, хотя я знаю одно местечко, правда, туда даму приглашать неудобно.

— Что, закрытый мужской клуб?

— Нет, это квартира одного поляка. — Король замолчал и уставился сквозь стеклянную дверь на улицу.

Сначала на лице его было недоумение, потом злость.

Ева проследила за его взглядом и увидела огромную блестящую похоронную машину-катафалк, всю украшенную искусственными цветами и лентами. Возле машины толпились зеваки.

— Вот что! — словно решившись, сказал Король и оттащил Еву от двери, — Я не успел кое-что сказать тогда, на допросе. Вы так быстро свернули наш разговор. Вы знаете, что такое «мохнатый»?

— Это кличка?

— Нет, то есть это что-то вроде клички, но универсальной. «Подсадить мохнатого»« — вам ничего это не говорит?

Ева смотрела удивленно.

— Хотя, конечно, вы молоды. Это жаргон, «подсадить мохнатого»« — значит заменить где-нибудь в нужном месте работника своим человеком. Раньше в каждой хорошо организованной банде были свои „мохнатые“, делалось это так. Допустим, надо брать банк, в банке уже есть свой человек, либо на его смену назначается ограбление, либо им подменяют „внезапно заболевшего“ работника. Потом „мохнатый“ исчезает, конечно получив свою долю. Он уезжает обычно в другой город и устраивается работать по специальности в другой банк.

— Это подсадной человек! Я так и думала, — сказала Ева задумчиво.

— А теперь мне пора. — Король надел шляпу, которую до этого прижимал к груди, вздохнул и вышел на улицу.

Из роскошного катафалка вылез огромный безобразный человек. На шее у него висел яркий похоронный венок, на черной ленте золотом было написано: «Мир и покой тебе, Король!»

Король поднял воротник пальто и стал быстро уходить. Толстяк замахал руками и закричал, потом неуверенно побежал за Королем. Через несколько метров он запыхался, развернулся и побежал к машине. Когда он разворачивал катафалк, Ева вышла на тротуар и наблюдала вместе с собравшимися зрителями это представление.

— Король! Подожди, это я! — кричал толстяк, высунувшись в окно. — Ну что ты, в натуре, это же была шутка! Садись, у меня для тебя очень удобный гроб в салоне! Ну хватит! Садись ко мне, я тебя с утра жду! Садись, а то пристрелю! — сказал толстяк, поравнявшись с Королем, когда его уже не слышали зрители.

Дождавшись полуночи, Стас встал и пробрался на кухню. Днем он опрокидывал по несколько рюмочек водки под поцелуй Натальи и по ночам стал потихоньку тешить свою дремлющую артистическую натуру прекрасным виноградным вином «Шато-Бэрле», бутылку которого он, на всякий случай, запрятал за один из холодильников.

— Держать такое вино в холодильнике! О варвары!.. — сказал Стас, устроившись поудобней у окна и наливая из бутылки в высокий тонкий, фужер.

Свет Стас не зажигал — ночь выдалась ясная. Стас терпеливо ждал, когда приведут гулять белую лошадь. Из налитого бокала ударил терпкий аромат нагретого винограда.

— Как ожидание счастья… Запах ожидания счастья, — сказал Стас, рассматривая сквозь золотую жидкость луну в окне.

Послышались шаги, и в кухню вошел большой пузатый человек, он принес с собой холод улицы и запах прелых листьев.

— Что пьешь? — спросил вошедший. Не зажигая света, он открыл холодильник, на минуту осветилось его уставшее лицо с набрякшими веками и хорошо отработанной парикмахером трехдневной щетиной.

— Пью отличное вино. Французское.

— Триста долларов бутылка, — сказал гость, подойдя поближе.

Он сел у стола. Стас повернулся к нему и поднял бокал:

— Ваше здоровье!

— А что ты тут вообще делаешь?

— Пью вино потихоньку, а то меня эта водка уже замучила. Если бы не сладкая закуска, в рот бы не брал.

— Сладкая, значит, закуска… — сказал задумчиво гость и выпил водки.

— Вам не повезло, — отметил Стас, — меня в этот момент Наталья целует взасос.

— Ну, может, это тебе не повезло.

— А скажите, вы здесь работаете? Вы никогда не видели белую лошадь, ее почему-то по ночам гуляют, а днем ее нигде нет.

— Загадка, — согласился Федя и посмотрел в окно. — Я тоже ее один раз видел, и тоже никто ничего не знает.

— Сейчас пробежит!.. — Стас уставился в окно.

Федя подошел к нему поближе и тоже наклонился к окну.

Воздух за окном сделался неподвижным, словно луна обволокла все расплавленным стеклом и заморозила. Ветки деревьев не шевелились, не было видно ни одного охранника, никого вокруг. Федя задержал дыхание и замер, когда далеко у ограды по посеребренной легким морозом траве пробежал карлик, ведя за собой лошадь.

Выдохнули Стас и Федя одновременно.

— Красота, — сказал Стас мечтательно.

— Ничего, — согласился Федя. Они выпили каждый свое.

— А ты хорошо знаешь здешнего хозяина? — спросил Стас.

— Да так… Немного.

— А я думаю, что его не существует. Я тут решил, если отсюда выберусь, сделаю фильм, настоящий. Героя привезут по приказу одного авторитета в загородный дом, он там будет жить… жить… Нет, глупо рассказывать фильм. Главное в том, что никакого авторитета не существует.

— Как это? — не понял Федя.

— А он давно помер, только его приближенные это скрывают, чтоб не было разборок. Да это не суть, понимаешь. Обстановка, лошадь в полночь, вино — вот это надо показать. Хозяйку.

— Хозяйку — да. Они с хозяином тридцать лет женаты.

— Какая разница!

— Какая! Вот будет у тебя жена тридцать лет греть постель, чесать пятки, парить в баньке, петь песни на ночь, а потом — раз! И перестанет. Тогда поймешь, какая разница.