Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович. Страница 7

Откушав, Бухвостов позвал дюжего холопа и спустился во двор к возку. Антипа уже нетерпеливо пританцовывал около лошадей. Разрешив ему сесть рядом с кучером, Никита Авдеевич забрался в возок и велел трогать. Распахнулись мощные, похожие на крепостные ворота усадьбы, окруженной крепким и высоким забором. Возок выкатил на улицу.

Торг раскинулся неподалеку от стен Кремля. Бухвостов поглядел на пестрое скопление людей, сновавших между рядами лавок и лотков. В глазах рябило от множества товаров, а по ушам резануло шумом — купцы громко расхваливали товар, покупатели отчаянно торговались, стараясь сбить цену. Где-то тревожно ржали лошади, а из ближнего кабака доносилось пьяное нестройное пение мужских голосов.

«Наверное, стрельцы гуляют», — подумал Никита Авдеевич и приказал кучеру остановиться.

— Дальше пешком пойду, — вылезая из возка, ворчливо сказал он и прикрикнул на шута и холопа: — Не отставайте! Чтобы под рукой были!

Важно расправив бороду, Никита Авдеевич пошел между рядов, прислушиваясь и приглядываясь, щупая товар и прицениваясь: смекалистый человек может узнать на торжище много полезного. Вот, к примеру, почему иноземные товары начали дорожать день ото дня? Значит, привезти товар война мешает, либо возмущение какое в той стране, или правитель запретил вывозить. А почему запретил: сам готовится воевать или большую выгоду хочет получить? А то вдруг купцы из какой-то страны разом засобирались домой, начинают товары скорее сбывать с рук или перепоручать верным людям. Что там у них приключилось? Купец, он мошне молится, вести быстро получает. И Никите Авдеевичу о всех иноземных происшествиях надо знать точно, из первых рук. Нет, на торжище только пешком ходить, все примечая и в оба уха слушая.

В рыбном ряду два молодца подняли за жабры осетра: на вытянутых вверх руках держат, а хвост на земле лежит. Хорош!

— Купи, добрый человек.

— Не надо, — отказался Бухвостов и направился дальше, поглядывая на окуньков, нежную стерлядь, тупорылых сомов.

Вот и суконный ряд. Никита Авдеевич зашел в лавку, приценился к серебристой заморской парче. Но ничего не купил, пошел в другую лавку, из нее — в третью. Наконец выбрал кусок бархата, отсчитал деньги. Холоп шустро отнес покупку к возку.

И снова важно шествовал по торжищу дьяк Посольского приказа Никита Бухвостов. В ряду оружейников, и бронников он придирчиво осмотрел звонкие сабли, потом попробовал примерить калантарь — безрукавный, со стальными пластинами доспех. Куда там! На богатырскую его фигуру специально броннику заказывать надо бы. Повертел тонкой работы корду — однолезвийный, слегка искривленный легкий клинок. Но от покупок отказался и распрощался с оружейниками, обещав наведаться еще. Выйдя из лавки, Бухвостов незаметно поманил пальцем Антипу и тихо спросил:

— Поглядел?

— Никто за нами не тащится, хозяин.

— Ладно, — зорко осмотревшись по сторонам, Никита Авдеевич не заметил ничего подозрительного. Решил: — Еще немного походим.

Торг дело такое: не только многое можно узнать, но и многого лишиться. Ладно бы кошелька, который утянут ловкие воришки, а то в толчее нож под лопатку запустят и скроются в толпе. Еще хуже, если выслеживают, куда Бухвостов направился, к кому заходил и сколько там пробыл.

Человека, к которому шел сегодня Никита Авдеевич, он берег как зеницу ока. Даже тени подозрения не должно на него упасть! Не один год потратил дьяк, чтобы найти его и завязать тесную дружбу. Естественно, за помощь в тайных делах приходилось платить золотом, но человек того стоил.

Покружив по рядам, дьяк еще раз внимательно огляделся и направился к лавке перса Аббаса. Холопу приказал остаться у крыльца, а сам, опираясь на плечо горбуна, вошел в душный сумрак увешанной коврами лавки.

— О, какой гость! — выкатился ему навстречу маленький толстый Аббас ар-Рави. — Твое посещение — счастье для меня!

— Ладно, — неласково буркнул Никита Авдеевич. — Показывай товар.

Купец прижал короткопалую руку к сердцу.

— Все самое лучшее для дорогого гостя! — приказал он слугам.

Мгновенно появились китайские шелка, фряжские сукна, английский бархат, хорасанские ковры.

— Здорова ли супруга моего драгоценного гостя? — снизу вверх заглядывая в лицо Бухвостова, почти пропел перс. — Здоровы ли его сыновья и прекрасная племянница?

— Здоровы, — кольнул его глазами Никита.

Что-то больно говорлив и сладок сегодня Аббас. Чует сердце, не к добру. Но спрашивать его здесь ни о чем нельзя, нужно терпеливо ждать. Ох, кто бы только знал, сколько приходится терпеть ради тайного дела!

— Здоровы, — повторил дьяк. — Девку замуж пора отдавать… Эти шелка, пожалуй, возьму. И голубого бархата кусок. А нет ли у тебя, Аббас, такой парчи, чтобы золотом и серебром на ней были вытканы цветы и диковинные птицы? И еще, — Бухвостов понизил голос, — поторговаться за жемчуг хочу…

— О! — Купец поднял вверх крашенные хной ладони, выражая восхищение вкусом и желаниями гостя. — Прошу, прошу…

С поклоном он распахнул дверь во внутренние покои, убранные в восточном стиле.

— Присмотри тут, — приказал Антипе дьяк и, войдя вслед за купцом, плотно притворил за собой дверь.

Теперь можно и о деле поговорить. За дверью горбун караулит, а у крыльца сторожит верный холоп. Аббас тоже чужих в лавке не держит, но все равно беречься от вражьих глаз и ушей надо…

Купец поставил перед гостем низенький столик и предложил присесть на покрытую ковром лавку. Устроившись напротив, Аббас достал широкий темный платок и встряхнул его, готовясь продать жемчуг. Бухвостов усмехнулся в пышные усы: хитер перс, ни в чем промашки не даст. Восточные купцы никогда прямо не говорят о цене жемчуга, а ведут торг на пальцах, покрыв их платком. Каждый сустав каждого пальца означает определенные свойства жемчуга и его цену, которая зависит от округлости, величины, оттенка и породности жемчужин. Если кто и застанет их здесь наедине, чудом сумев проскользнуть мимо верных слуг, то увидит лишь купца и покупателя, ожесточенно отстаивающих свою цену, ощупывая пальцы друг друга и тихо переговариваясь. Да, хитер А6-бас! Но иначе не доверял бы ему дьяк, не ценил бы столь, высоко его скрытность и умение вести тайные дела.

У маленького толстого перса огромная разветвленная сеть верных людей во многих странах. Через него они служат делу сохранения Руси. И благодаря стараниям Бухвостова служат верно уже не первый год. Потому и берег дьяк Аббаса, как зеницу ока.

Впрочем, неплохо было бы действительно купить жемчуг, но не крупный гурмыжский, а мелкий речной, прозываемый скатень. Уж больно он лучистый, ясный, переливчатый, словно вобрал в себя красоту северного сияния. И всегда радует глаз, приносит утешение сердцу.

Дьяк легко коснулся под платком руки Аббаса, ощупью отыскав сустав нужного пальца. Купец кивнул:

— Дам, обязательно дам, — и в ответ нажал на палец Никиты, указывая цену.

Но Бухвостов решил не ждать, пока перс, свято соблюдая восточные обычаи, пройдет одну за другой все стадии торга: иджабу — предложение, кабуля — согласие, акд — договор. Не до того.

— Что привез, какие вести? — тихо спросил дьяк. Даже здесь он не желал рисковать: среди преданных слуг тоже могут оказаться купленные на чужое золото. Если сам Никита покупал слуг интересующих его людей, то почему этого не может Делать кто-то другой? Нет, береженого и Бог бережет!

— Плохие вести, — прошелестел перс и горестно причмокнул пухлыми губами.

— Говори, говори, — поторопил Бухвостов, чувствуя, как под сердцем у него тонко заныло. Неужто сон в руку?

— Пока слово не сказано, оно узник того, кто собирался его освободить, — грустно усмехнулся Аббас. — А когда оно произнесено, его узником становится сказавший. Знаешь, я редко сожалел о том, что молчал, но зато часто раскаивался после того, как открывал рот.

«Ах, персидская лисица. Вечно крутит хвостом и осторожничает, — раздраженно подумал Никита Авдеевич, — даже со мной».

— Не хватает и тысячи друзей, но даже одного врага слишком много, — ответил он купцу восточной пословицей. — А враг твоего врага — друг! Разве мы не друзья, Аббас? Турки — враги и твоему народу, и моему. Они всем грозят войной. То, что вы единоверцы, в Магомета верите, вас с ними не примиряет. Говори!