Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - Велидов (редактор) А. С.. Страница 43

Таким образом, во всех организациях начинается обсуждение положений, которые могли бы стать общими. Началось и в совещании НЦ. Выдвигались здесь единство России, диктаториальный характер власти в переходный период и будущее в той или другой форме волеизъявление народа, которое и определит политические судьбы России. Разногласия были большие. Котляревский, например, находил, что требование единства России сейчас есть требование гражданской войны; кроме того, нужно знать, какое это будет единство. В общем, однако, совещание склонилось к этим положениям. Что касается до вопросов социальных, то Щепкин был решительно против их включения: как достичь здесь согласия между СВ и СОД? Когда выражались сомнения, особенно Герасимовым, так ли уже нужно подобное согласие, которое все же останется словесным, Щепкин с большим жаром доказывал его необходимость. В конце концов собрано было совместное совещание членов СОД, НЦ и СВ. На совместном совещании присутствовали от СОД – Д. Щепкин и Леонтьев, от НЦ – Щепкин, Герасимов, Кольцов, Трубецкой, Котляревский и Фельдштейн, от СВ – Мельгунов, Волк-Карачевский, Кондратьев, Филатьев и Цедербаум. И здесь разногласий оказалось еще более; было все-таки признано, что можно сойтись на указанных трех пунктах, но лишь в самой общей форме. Никаких резолюций принято не было. Ясно было, что единогласие может быть достигнуто лишь употреблением очень абстрактных формул, в которые можно вкладывать весьма различное содержание. Единство России, – но его можно понимать в духе и централизма, и широкого федерализма.

Диктаториальный характер власти, – но она может быть и единоличной, и коллективной; в известном смысле сюда мог подойти даже советский строй. Национальное собрание – термин, употребленный, по-видимому, впервые в прокламации Колчака по принятии им диктатуры, – не есть ли оно все то же Учредительное собрание, только с другим именем; затем, можно его избрать по самым различным способам – от представительства восстановленных сословных групп до самого широкого всеобщего избирательного права. Все это вполне обнаружилось на совместном совещании, и опыт его не обещал, чтобы при дальнейших таких совещаниях можно было столковаться лучше.

Тогда и возникла мысль о «Тактическом центре». Нужно предоставить соглашение немногим лицам, наиболее авторитетным представителям каждой организации. Пускай это не будет формальная делегация, а просто собрание людей, через которых идет взаимное осведомление и соглашение. Большего первоначально от «Тактического центра» и не ожидалось. От НЦ в него вошли Щепкин * [113] и Герасимов, в качестве заместителя – Трубецкой, от СОД – Д. Щепкин и Леонтьев, от СВ – Щепкин и Мельгунов. Таким образом, Щепкин представлял как бы две организации. Действительно, в «Тактическом центре» скоро была принята формула соглашения, все же довольно абстрактная и содержащая три указанных положения. Молва приписывала участие в ее выработке Алексинскому, который, действительно, уехав из Советской России, сообщил в интервью с местным журналистом об этом участии и заключенном соглашении. Само собой разумеется, принятые формулы особых практических последствий не имели, тем более что и давший повод (к соглашению. – Ред.) вопрос о конференции на Принцевых островах был снят с очереди. Советская власть согласилась послать представителей, но ее противники отказались это сделать. То же самое случилось и с примирительным американским предложением. Здесь предполагалось остановить гражданскую войну в России, каждому правительству остаться пока в его наличных географических пределах, общую амнистию, взаимные экономические сношения и, наконец, снять блокаду и открыть сношение России с остальным миром. Опять согласие исходило от Советской власти, а противодействие – от ее противников. Россия вновь была обречена на гражданскую войну. Значение «Тактического центра» лежало в другом. Он представлял из себя гораздо более приспособленный орган, уже в силу своей малочисленности, к принятию практических решений и действию. Пускай он был образован лишь для осведомления и соглашения, силою вещей он превращался в решающий центр. В сущности, он представлял большое сходство с «Центром» [114] 1918 года, куда входили представители к.-д., СОД и торгово-промышленных групп. Постепенно он принял и характер несколько более конспиративный, чем отдельные организации, в нем представленные. Отчетов и сообщений о его деятельности на заседаниях НЦ не делалось. Вообще он быстро превращался в орган, как независимый от входящих в него организаций, с которыми имели дело и приезжавшие с Юга. Наконец, впоследствии он вошел и в военную часть, связанную с НЦ, если не непосредственно, то через военную комиссию. Тем не менее и здесь, несомненно, личные влияния были не равновелики. Руководящая роль, по-видимому, принадлежала Н. Щепкину и Леонтьеву. Щепкин не только представлял две организации, но что гораздо важнее, он был несравненный мастер сглаживать различия и приводить их к единству. Кроме того, за ним стоял очень большой политический вес в глазах и НЦ, и СВ. Леонтьев считался человеком исключительно сильной воли и ясного практического ума и импонировал даже более левым членам СВ, которые существенно расходились с ним в программных вопросах. В самой манере его говорить было нечто властное и в то же время совершенно определенное. Леонтьев при своей кажущейся относительной правизне относился к большевизму как к государственной силе с уважением, но его возмущал полубольшевизм эсеров и меньшевиков. Прочие члены «Тактического центра» лишь дополняли этих двух главных действующих лиц.

В этот период на совещаниях НЦ продолжают разбираться и программные вопросы. По предложению Щепкина Котляревский сделал сообщение об основах федеративного строя в России, где указывал на его исторические основы и на современные условия. Он предложил схему географического разделения территории России по областям, изложил различие в их положении относительно центральной власти и культурно-экономических и этнографических областных делений, функции государственной власти, остающиеся за центром, и организацию самих областей. Сообщение вызвало много возражений, особенно со стороны Герасимова и Трубецкого, отчасти и других, которые находили, что в настоящее время неблагоразумно идти далее расширенного местного самоуправления, что нужно думать о единстве, а не о расчленении. Докладчик указывал, что федерализм именно необходим во имя единства, которому угрожает прямо отторжение части областей, и что федерализм вполне совместим с единством в том, в чем это единство сейчас государственно необходимо. Совещание предложило докладчику далее разработать вопрос, но он не обсуждался.

Вообще же здесь сказывались известные практические разномыслия.

Осведомление за этот месяц было несколько полнее. Особенно подробный доклад был сделан приехавшим с юга Хартулари. Борьба групп и партий продолжалась. Французская оккупация Одессы оставила глубокое разочарование сторонников интервенции, так как Одесса под властью этой оккупации представляла зрелище полной анархии; самый же французский гарнизон всецело оказался под влиянием большевистской пропаганды, что отчасти объясняло и внезапный уход французов. Поэтому в белогвардейских кругах было большое разочарование в французах, но тем более рассчитывали на англичан. Добровольческая армия в это время была в положении, которое решительно не позволяло от нее ожидать быстрых движений. Ей очень повредили действия ее частей в Крыму, где произошли грабежи и бесчинства. Много Хартулари говорил об экономическом положении Юга, железных дорог, угольных копей и т. п. Кроме сообщений с Юга, рассказывалось и о том, что происходило в Москве и вокруг нее. Обычно Щепкин делал эти сообщения относительно роста зеленой армии, дезертирства, волнений на фабриках и заводах и т. п.

Сведения были случайные и отрывочные, показывающие, как ненадежны источники. Чрезвычайно преувеличенное значение было придано самим Щепкиным (по-видимому, на основании данных СВ) забастовке на Александровской ж. д. Крайняя и очевидная неудовлетворительность всей этой информации заставляла поставить вопрос: нельзя ли ее улучшить и пополнить? Но все это оказывалось неосуществимым. Щепкин же передавал и слухи с фронта, впрочем, и сам предостерегая против того, чтобы им слишком верить. Он сообщал, например, о сожжении Колчаком Волжской флотилии, зимовавшей в затоне, о взятии Астрахани, которое не подтвердилось. Вообще военные известия довольно обывательского типа исходили почти исключительно от него; источников он не указывал. Очевидно, однако, у него уже в этот период был ряд сношений с военными кругами, совсем не известных НЦ. На это, между прочим, жаловался Шипов. Он находил, что Щепкин вообще не сообщает многих известий, которые он имеет относительно военных дел, что он единолично принимает приезжающих с юга и т. п. Другие члены совещания видели здесь некоторую мнительность со стороны Шилова, который в мае окончательно перестал бывать на совещаниях НЦ и совсем от него вообще отошел.