Б. Вавилонская - Веллер Михаил Иосифович. Страница 37

§7. Характерно, что за период репрессий Ивана IV было казнено, по сколько-то подтвержденным данным, не более пяти тысяч человек – и царь этот в народном сознании был мифологизирован как «Грозный». В то же время в Англии при короле Генрихе VIII было казнено около восьмидесяти тысяч человек – но при кровавой истории Англии его жестокость мифологически отразилась лишь в казни двух собственных жен (причем позднейший обыватель норовит распространить эту казнь на всех жен женолюбивого короля, ассоциативно увеличивая их число с шести до восьми)...

Гл. XIV, §1. ...Появление на авансцене русской истории основателя Москвы князя Юрия Долгорукого, равно как и растворение во мраке веков его потомков, оставлено без внимания летописями, пренебрегшими столь «незначительными» деталями...

§ 12. В начале XVIII в. от Р. X. царь России Петр I переносит столицу из Москвы в Петербург, на место отвоеванного у шведов поселения на побережье Балтики в устье р. Невы. Последние официальные сведения о Москве как столице Руси – так называемое «утро стрелецкой казни». Достоверность этого события, и уж, во всяком случае, его масштабов, вызывает серьезные сомнения. Во-первых, чтобы снедаемый планами экспансии и милитаризации страны правитель начал свою деятельность с уничтожения собственной военной силы – мягко говоря, это нелогично. Во-вторых, сведения об этом черпаются в основном из художественных источников: одноименной картины Сурикова и романа одного из многочисленных писателей Толстых. Отметим лишь, что оба произведения веками входили в обязательную программу средних школ. Фантазии же школьников...

§14. Утеряв де-юре статус столицы и без того малозначительной евразийской провинции, пустеющая Москва, не являясь промышленным или транспортным центром, хирела...

§ 15. Проигрывая в социально-экономическом соревновании Западу, Россия тем более культивировала легенду о духовном превосходстве, символом чего выставлялся «Третий Рим» – Москва как оплот «истинной веры». Интереснейшей деталью легенды являются «сорок сороков» московских церквей. «Сорокатеричной» системы счисления мировая математика, разумеется, не знала: на Руси, как и во многих странах, считали дюжинами, позднее – десятками. «Сорок сороков» дают тысячу шестьсот. При реальной численности населения в средневековой столице до двухсот тысяч человек – это дает один храм на сто человек, включая детей, паралитиков и крепостных рабов. Излишне доказывать, что никакая производительность труда и никакая налоговая система не позволяют содержать такое количество храмов – оставляя уже в стороне вопрос об их нужности... Но здравый анализ неприложим к мифу...

§17. Уже в статусе провинции, в ходе русско-франкской войны 1809-1814 гг.. Москва подверглась разграблению и была полностью уничтожена. Позднее для объяснения мгновенного исчезновения древней столицы русские историки придумали страшный пожар, который выжег деревянный город. Здесь необходимо отметить первое: евразийские города XIX века нигде не были деревянными; и второе: это откровенное повторение мифа о сожжении Первого Рима императором Нероном. Отождествление «Москвы Златоглавой» с «Третьим Римом» – неизменная доминанта русской историографии...

§21. Ярчайшим и показательным мифом явилось «Сказание о Зимней битве за Москву» в ходе Второй Русско-Германской Войны 1939-45 гг. («Снежное побоище»). Там эпически описывались и «сорокаградусные морозы» (опять это число «сорок»!), и «миллионы солдат», и «внимание всего мира». Историков-патриотов не смущало ни то, что при такой температуре боевая техника функционировать не может, ни то, что самих подобных температур в этих широтах не могло быть со времен Великого оледенения. Для нас важнее другое: и Россия, и Германия культивировали римскую символику («карающие мечи», «салюты», «диктаторы», «легионы» и т.д.) и представляли свои государства как «Третий Рим», «Тысячелетнюю Империю» – т.е. сознательно создавали мифологизированный имидж.

§24. Вымышленность «Зимней битвы за Москву», как и всей «Великой Победы», подтверждается тем достоверным и никак не совместимым с «великими победами» фактом, что через сорок лет (и опять эта цифра!) после «величайших побед» Россия рухнула и рассыпалась на куски буквально в одночасье и без всякого воздействия извне... Великими мифами народ компенсировал себе унижения и неудачи в реальной действительности...

§25. Величественное, блестящее и героическое прошлое – им вознаграждает себя народ-мифотворец за унизительное и пошлое настоящее. Ни над чем мы не властны так, как над своим прошлым, и в нем всегда можем если не найти, то создать – а это одно и то же – предмет своей гордости и убежище от горестей и невзгод настоящего...

§49. С распадом Русской Империи на ряд независимых малозначащих государств миф о Москве обрел окончательный блеск. Реальность не могла более замутнять сияние идеала. Скудость археологических раскопов на Среднерусской возвышенности лишь делала мифическую Москву все более загадочной... Несколько городищ XIV-XVII вв. поочередно были объявляемы Москвой, но достоверных подтверждений так и не последовало...

§50. Сторонники Керуленской теории пытались вести раскопки в Китайском Прибайкалье, но их противники полагают, что раскопанное городище, действительно крупное – не Москва, а древний центр провинции Чита. Кстати, христианских храмов там почти не нашли...

Сторонники же поволжской точки зрения отстаивают то положение, что длинная цепь поселений, тянувшихся беспрерывно в излучине среднего течения Волги на протяжении более ста километров – это и есть остатки древней Москвы, ибо только великая столица может быть таких размеров. Вытянутость вдоль береговой черты объясняется значением Москвы как порта пяти морей и огромной торговой базы. А многочисленные развалины промышленных, металлургических и машиностроительных предприятий подтверждают мощь и вес стольного града. Беспорядочные воинские захоронения свидетельствуют о кровопролитных битвах. Таблички же «Сталинград» означают именно «императорский город», что и соответствует столичному статусу. Им возражают, что...

§ 52. И поныне эта поэтическая легенда о великом и сказочном городе, о миллионах его жителей, многочисленных театрах, цирках и университетах, двадцатиэтажных домах и широких улицах, тесных от тысяч механических средств передвижения, сияет яркой страницей в золотой книге загадок истории, которая...

Фарес

Вечер в Валгалле

1.

Чернышевский. Что делать?.. (Зажигает свечу.) Что делать... (Садится, пишет.) Что делать. (Рвет написанное, хватается за голову, раскачивается.) Что делать!

Герцен (бьет в колокол). Бумм!

Чернышевский. Что ты звонишь? Что ты звонишь?

Герцен. Зову живых.

Чернышевский. Куда?

Герцен (растерянно). Ну... Вперед.

Чернышевский. А где – перед?

Герцен. Ну... там. Вверху.

Чернышевский. Что – вверху? Что – вверху? Ты что думаешь – там все лучшее; такие воплощения гуманитарной мечты, типа солнца прогресса, да? Там, вверху – о-о-о-о!..

Герцен. Нигилист. Пессимист. Социалист. А ты что – туда уже лазил? (Принюхивается.) О господи боже мой, там что, вот так пахнет?..

Чернышевский. Ты вот что: унес ноги, свалил в Англию, захапал денег, так сиди уж тихо.

Герцен (жалуется). Декабристы разбудили.

Чернышевский. Снотворное пить надо, а не шампанское!

Герцен. Ну... все же – молодые штурманы будущей бури.

Чернышевский. Штурманы. Иваны Сусанины. А по сусалам! Страшно? Страшно далеки они от народа!

Герцен. Кто виноват? Бумм! (Бьет в колокол, колокол падает.) Кто виноват? Бедная Россия, и повесить-то в ней толком не умеют.