Ведьма и князь - Вилар Симона. Страница 9

Свенельд мгновенно все понял, кивнул и поспешил к выходу, даже не заметив, каким взором провожает его княгиня. Ей же так хорошо на душе сделалось: вот он, ее помощник, ее друг верный, который никогда не подведет.

Сама же прошествовала в гридницу. Там на возвышении стояло ее кресло, она садилась в него, когда хотела придать себе величия. Вот и сейчас степенно поднялась по трем крытым алым сукном ступеням, села, положив тяжелые от перстней руки на резные подлокотники в виде медвежьих голов. По сторонам от нее стояли волхвы-советники, вдоль лавок у стен в ряд собрались бояре. Все, как и надлежит, чтобы принять послов. Ольга чуть повела бровью, и глашатай ударил в тяжелый медный диск, сообщая, что к приему все готово.

Гостей из Хазарии Ольга принимала с величественностью правительницы. И хотя знала заранее, о чем говорить станут (возносить им с Игорем хвалу, за то что позволили иудейский квартал учредить в Киеве), кивала согласно, произносила в свою очередь приветливые речи. Дескать, и ей любо, что мир у них с Хазарией, и именно им угодить хотела, когда льготы на торг с иудеями позволила. Хазары с иудеями люди одной веры, [39] друг за друга горой стоят, вот им и мило, что отныне у них в стольном граде русичей свое дворище есть. И все же, разглядывая хазарских послов, Ольга думала о том, что уже не те хазары, какими были прежде, когда Русь им дань от каждого дыма [40] платила. С тех пор как Вещий Олег отказался дань Хазарии давать, да и другие племена от нее освободил, а позже Игорь в том укрепился, строптивые хазары присмирели, не давят на славянских соседей, наоборот, мира добиваются.

К тому же сейчас им мир с Русью как никогда нужен: и булгары [41] разбойничают, и агряне [42] покоя не дают, и пришедшие из степей печенеги набеги учиняют, а больше всего не ладят они с могучим соседом Византией. Особенно с тех пор, как византийский император Роман Лакапин [43] гонения на иудеев начал и те толпами бегут жаловаться хазарскому хакану Иосифу. Ольга же с ними торг начала да взяла под свою защиту. Поэтому хазарские послы и благодарят ее, дары подносят. Что ж, Ольге любо, что со степью у Руси нынче мир. Если бы еще не печенеги… От этих не знаешь, чего и ожидать. И Ольга намекнула хазарам, что, ежели они хотят, чтобы она и дальше покровительствовала торговым иудеям, то пусть уж проследят, чтобы их общие враги печенеги не получали от хазарских хаканов плату за набеги на Русь.

Этот разговор привел гостей из Хазарии в смущение, они что-то бормотали в оправдание, но Ольга уже дала понять, что прием окончен. Особенно когда заметила, что у дверей гридницы показался верный Свенельд. Значит, уже справился, есть о чем поведать. Потому-то Ольга распростилась поскорее с хазарами и даже отряд выделила, чтобы проводили гостей быстренько, но и с почетом.

У ожидавшего ее Свенельда было сосредоточенное лицо. Даже острые скулы четче обозначились, глаза блестели.

– Гостей из Византии мои люди пока удерживают за городом, – сразу приступил к делу варяг. – Я же к тебе поспешил с вестью. И весть та занятная: ромеям ни много ни мало, а вода чародейская понадобилась. А так как послы – от самого базилевса, [44] осмелюсь предположить, что стараются они лично для Романа Лакапина. Так что требуй от них, пресветлая госпожа, чего пожелаешь, они согласятся на все.

Ишь, и это он сумел выведать да подсказать нужное. Ольга пожала благодарно варягу руку. Ответное пожатие будто и не заметила, тут же с головой ушла в подготовку к приему. Переговорила с купцами да с советниками о последних вестях из Византии, велела напомнить, какие нарушения в уложенном еще с Олегом договоре привели к разладу между державами. Потом приказала приготовить для встречи с послами небольшую палату, где бы не было ушей шумного боярства. Ибо знала: пусть бояре и твердят, что они на Руси Дума, но ей надо было так повернуть, чтобы ее воля впереди боярской шла, даже впереди воли князя Игоря.

В малой палате стены расписаны райскими птицами и завитками трав, скамьи у стен покрыты узорчатыми коврами. Не византийская роскошь, но нарядно и богато. Свое резное кресло Ольга велела поставить у открытого полукруглого окошка, откуда долетал вольный воздух, а перед собой расположила натянутое на раму полотно и села с иголкой и ниткой за рукоделие. Пусть послы видят: прибыли они не только к княгине, но и к жене и хозяйке, которая не проводит время в праздности.

Гостей из Царьграда явилось шестеро. Возглавлял их чисто выбритый видный муж в летах, с тонкими чертами и кудрявой рыжеватой шевелюрой. Держался он надменно, однако то и дело шмыгал носом и поглядывал на открытое окно. Ольга подавила усмешку, заметив, как он, видимо озябнув, поплотнее стянул на груди складки драпированной хламиды. Что ж, ромеи люди теплых краев, им русская весна непривычна, вот и простыл в пути важный сановник. Еще внимание Ольги привлек воин-ромей: в богатых, выпирающих на груди латах, с крупными чертами лица сильного человека, с темными, чуть навыкате глазами и густыми, сросшимися на переносице бровями. На остальных княгиня едва взглянула – так, мелкая сошка, охранники и писец.

Возглавлявший посольство ромей, простуженно хлюпая носом, поклонился и представился:

– Мое имя Феодор Эратик, пресветлая архонтесса. [45] Я состою в должности спафария в секрете логофета дромы, то есть служу важному государственному мужу, который занимается иноземными делами.

Ромей говорил на довольно приличном местном диалекте, причем все время кланялся, и его примеру следовали остальные. Посол Феодор Эратик повел сперва речь о большой радости, в какой пребывает его держава, оттого что у них с великой Русью ныне установлен мир. Ну, какой у них мир, Ольга и без того знала. Но молчала, улыбалась милостиво, оглядывая присланные из Византии подношения. В одном из поставленных перед ней ларей лежали богатые, расшитые золотыми цветами ткани, в другом – серебряные и позолоченные сосуды византийской работы, а третий ларец предназначался лично Ольге: небольшой, с вделанным в крышку гладким зеркалом, с ароматными притираниями и румянами, столь ценимыми женщинами.

– Этим даром император Роман желает показать тебе, архонтесса, как он чтит и уважает тебя, истинную правительницу Руси, – угодливо улыбнулся Феодор Эратик.

– Истинный правитель Руси – мой муж, князь Игорь Рюрикович, – ответила Ольга. – И только его отсутствие принуждает меня выслушать вас и узнать, что за нужда заставила византийских послов покинуть пределы своего царства и ехать на Русь по весеннему бездорожью.

Гости переглянулись. С дороги они утомились и, возможно, жалели, что их сразу представили княгине, не дав времени, как следует привести себя в порядок и, не оказав почета, на который могли рассчитывать посланцы могущественной Византии. Но что поделаешь – к варварам ехали. Их карьера – более того, жизнь – зависела от того, насколько хорошо выполнят они щекотливое поручение своего правителя. Потому и спешили в Киев, предупрежденные, что княгиня сама правит, а Игорь-князь в разъездах. С Игорем, озлобленным своим прошлым поражением от Византии, им было бы трудно столковаться. Зато с княгиней… Послам донесли, что Ольга мудра и милостива к Византии, что ранее отговаривала мужа ходить войной на Царьград. Однако сейчас у них складывалось впечатление, что эта женщина не так и благоговеет перед величием Византии: приняла без надлежащего почета, сидит за вышиванием, будто недосуг ей с посланцами разговаривать.

Простуженный посол выступил вперед и, быстренько утерев пальцами нос, стал пояснять цель визита, отметив, что она столь важна и секретна, что у себя на родине он даже удостоился чести иметь беседу с самим богоданным императором Романом Лакапином и тот лично давал ему указания. А состоят они…