Наследники - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 14

Гвоздь сидел за рулем фургона, растирал для согрева руки. Ну и дерьмовый же холод сегодня, ребята. Просто дерьмовый!

Теперь уже недолго. Через час, может, меньше, если покупатель не собирается слишком долго торговаться, стараясь сбить цену, он окажется богачом в теплой берлоге, потягивая виски со льдом вместо вечной мочи в забегаловке.

Он глубоко затянулся самокруткой с марихуаной, задержал дыхание. Протер запотевшее ветровое стекло, пожалел, что обогреватель в проклятом грузовике не работает. Щелкнул зажигалкой, взглянул на часы. Покупатель сказал, в полдвенадцатого. Почти время.

Всего делов — пустил словечко, мол, если кому-нибудь требуется с большой скидкой куча рождественских игрушек, целиком упакованных и готовых к раздаче, пускай ищет Гвоздя. В ответ сообщили: кореш одного кореша одного кореша заберет одним махом. Лады!

Выпустил дым, оглядел переулок, высматривая свет фар. Тут крутилось множество колес, направляясь к близлежащему Манхэттенскому мосту. Поскорее бы подвалили те самые, чтоб провернуть сделку.

Посредник на этот счет ничего не сказал, но, по мнению Гвоздя, скупщик должен приехать в фургоне. Наверняка. Как иначе увозить барахло?

Даже не думай тиснуть мой фургон, старик. Он похлопал по автоматическому пистолетику 32-го калибра за поясом. Лучше даже не думай ничего подобного, пока не выложишь бабки, не выгрузишь тряпки.

Эй, в рифму вышло.

Отдавай зеленуху и двигай к старухе.

Гвоздь улыбнулся с очередной затяжкой. Жалко, что пришлось расстаться с оркестром. Может, сделали бы с ударником песню или еще чего-нибудь. Было бы клево.

Скучно без «Полно». Черт возьми, лучший в мире ударный панк-ансамбль, старик, Гвоздь там на турецком барабане играл. Ну, во всяком случае, несколько месяцев. Пока не вышибли за прогул.

Хорошее было времечко. Тогда-то его и прозвали Гвоздем. Ну, по правде сказать, не прозвали. Сам стал называться. Играя в «Полно», надо называться как-нибудь вроде Гвоздя. Кому нужен барабанщик по имени Джоуи Де Чилья?

А Гвоздь — имя клевое, как бы с двойным смыслом и прочее.

Хотя даже под прозвищем Гвоздь и с причастностью к «Полно» другой работы не нашлось. Для него, по крайней мере. Вот дерьмо, ведь его же прослушивали, стоило лишь заикнуться про «Полно», все с большим интересом хотели послушать... пока не услышат.

К нам можешь больше не обращаться, старик...

Ну и ладно, сами пошли в задницу.

Высосал до ногтей самокрутку, выкинул окурок в окно. Нечего экономить.

После множества безрезультатных прослушиваний Гвоздь распрощался с музыкальной сценой. У него своя гордость, ребята. Принялся подворовывать, сбывать добычу. Оказалось, что это гораздо доходней любого безымянного ударного ансамбля, который за деньги никогда его не приглашал.

Потом вдруг является Тина, говорит, что беременна, пытается доказать, будто ребенок его. Точно. Правильно. Когда она кидается на все твердое, что стоит, можно верить такому дерьму? Ни за что, пошла в задницу.

Тогда она совсем рехнулась, не захотела делать аборт. Нет. Родит ребенка, станет мамочкой.

Правильно, мамочка Тина. Давай.

Дальше сюрприз за сюрпризом. Рожает. Конечно, ребенок родился совсем никудышный. Пошел слушок, будто у него чертов СПИД, старик. СПИД!

Значит, Тина заразная, вот что Гвоздя потрясло. Проклятье, он ведь тоже мог подхватить, без конца трахаясь с Тиной, ширяясь одними иголками. Не захотел сразу делать анализ с жуткого перепугу, ребята. Как бы даже знать не хотел.

А Тина как будто и не считала больной ни себя, ни ребенка. Капитально чокнулась. Пошла в полный разнос, когда у нее забрали младенца.

И без умолку талдычила, что ребенок его. Похож, говорит, как две капли воды. Однажды на прошлой неделе наконец заставила пойти в лечебницу, где его держат, и посмотреть. Непонятно, что на Гвоздя нашло, может, слишком расслабился от цейлонского героина, только он не пожалел, что пошел. Потому что, слоняясь по заведению, увидел, как в дверь втаскивают кучи рождественских подарков. Заглянул, думая прихватить какую-нибудь мелочь, а увидел целую комнату, забитую игрушками. Ух.

Счастливого мне Рождества.

На третью ночь взял товар.

Самым клевым во всем этом деле оказались сообщения в новостях. Черт побери, старик, вчера вечером только включишь радио или ТВ, сразу слышишь про «кражу рождественских подарков для больных СПИДом детей». Он часами прыгал с канала на канал, с одних новостей на другие, ухмыляясь во всю задницу.

Речь-то шла про него. Про Гвоздя.

Одного не усек, с чего психованные репортеры писают кипятком и вовсю бесятся. Будто это их в самом деле волнует. Дерьмо собачье. Все знают: жутко глупо тратить подарки на ребятишек со СПИДом. Долго они проживут, в самом деле? Не успеют и полюбоваться. Совсем пустая трата, старик.

Дайте Гвоздю с пользой распорядиться барахлом.

До чертиков просто. Всего-то делов...

Он вздрогнул, услыхав позади скрип. Оглянулся на сиденье. Похоже на...

Точно! Черт, какая-то задница открыла заднюю дверцу фургона. Теперь там вспыхнул свет.

Сначала подумал на копов, однако не видел машины с мигалкой. Известно, что при обыске копы обязаны следовать установленным правилам.

Покупатель? Возможно, но вряд ли. Скорей какой-нибудь придурок в ломке товар хочет тиснуть.

Гвоздь вытащил пистолет, вставил обойму. Сейчас по-настоящему быстро покончит с дерьмом.

Выскочил из кабины, бросился к кузову.

— Эй, старик, ты чего, мать твою...

Никого. О6е задние дверцы закрыты. Оглядел в обе стороны переулок, не видно ни души, чтоб их всех разразило.

Неужто показалось? Не такая уж сильная травка. Он же слышал звук. Видел свет.

Лучше взглянуть, все ли цело.

Но как только Гвоздь дотянулся до ручки, правая дверца с силой распахнулась, ударила, начисто сшибла с ног. Он упал на спину, перевернулся, вскочил, выставил перед собой пистолет. Увидел открытую дверцу фургона, а в ней никого.

И тут услыхал низкий голос:

— Хо-хо-хо!

Гвоздь поднял глаза. На крыше фургона торчит толстяк в красном костюме с белой бородой.