Наследники - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 32

Впрочем, это пустые фантазии. Никто не намерен его заменять. Не многие в Исвид Нахр посвящены в тайну Рональда Клейтона, которая известна Кемалю. Приобщить к ней кого-то другого немыслимо.

Поэтому приходится сидеть здесь, выслушивать распоряжения Халида Насера, общаться с личностями вроде Сэма Бейкера, совершать необходимые для успешного исхода действия.

— Бейкер опасен. Дело очень тонкое...

— Может, и не такое тонкое, как тебе кажется, — возразил Насер. — Может быть, эта самая Клейтон, увидев собственными глазами внезапную насильственную кончину своего адвоката, в конце концов, убедится, что лучше и, разумеется, безопасней продать дом.

— Возможно, — медленно молвил Кемаль. — Хотя я не стал бы на это рассчитывать. Она с самого начала ведет себя неразумно. Не вижу никаких оснований надеяться, что теперь вдруг одумается.

— Вот что выходит, — вздохнул Насер, — если женщину выпустить из гарема и уравнять в правах с мужчиной. Лучше Пророка не скажешь: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими».

Не желая сдаваться, Кемаль не удержался, добавил:

— Он сказал также: «И не давайте неразумным вашего имущества, которое Аллах устроил вам для поддержки».

Минуту постояли в молчании, потом Насер спросил:

— До сих пор работает?

Кемаль кивнул, не выдавая раздражения:

— Конечно. Как только перестанет, сразу сообщу.

— Знаю, только хочу посмотреть.

Кемаль не мог его упрекнуть. Сам видит каждый день, но не перестает благоговейно дивиться чуду.

— Пойдем.

И повел Насера в глубь квартиры.

Слыша, как затихают голоса, уловленные жучком в гостиной, Ёсио Такита переключился на другой во второй спальне. Если Кемаль Мухаляль с Халидом Насером придерживаются традиционного распорядка, то именно туда направляются. Он положил длинный гамбургер «Маленький Цезарь», вытер кухонным полотенцем руки, взял бинокль, навел на светившееся окно.

И точно, сквозь чуть приоткрытые венецианские жалюзи другой квартиры увидел, как в комнату входят два бородатых араба, идут прямо к лампе. Как всегда, останавливаются перед ней, пристально глядя куда-то вниз.

Но на что?

Ёсио записывал все разговоры, входящие и исходящие из квартиры звонки, однако по-прежнему не догадывался, что их так занимает в той комнате.

Что в это ни было, ему нужен свет, потому что Кемаль Мухаляль не выключает лампу ни днем ни ночью. Может, выращивают какое-то растение — водоросль, гриб, цветок, — которое нуждается в свете.

И опять повторяем: что именно?

Ёсио не знал, расставляя жучки, что во второй спальне будет происходить нечто важное. Видимо, любопытный объект расположили там позже.

Можно вернуться, еще раз взглянуть, но лишь в случае крайней необходимости. Арабы пока не догадываются о наблюдении и прослушивании. Ёсио плохо понимает арабский, поэтому отправляет пленки в арендованный группой Кадзу офис в центральном городском финансовом квартале. Там их переводят, перепечатывают, один экземпляр в зашифрованном виде срочно шлют в Токио, другой назавтра доставляют ему на дискете. Ёсио внимательно слушает каждую запись и все-таки не находит ответа.

Сейчас оба араба молчали.

Ну скажите! — упрашивал он, желая обладать телепатическими способностями. Скажите, на что смотрите!

Но они не послушались, стоя под лампой в благоговейном молчании.

Потом толстяк ушел, и Мухаляль остался один. Вскоре тоже удалился, выключив все лампы, кроме одной. Каждую ночь оставляет гореть во второй спальне лампу.

Зачем?

Вряд ли араб боится темноты...