На мели - Вильямс Чарльз. Страница 30

Чертыхаясь в темноте, он выловил еще три штуки. Тут пуля пробила обшивку и ударила в переборку где-то впереди. Ингрем вздрогнул, подумав об электропроводке, но продолжал шарить вокруг. Наконец до него дошло, что этим он больше вредит, чем помогает. Пока бумажки лежат на дне, они вряд ли попадут в насос, незачем их и тревожить, иначе расползутся по всему трюму. Капитан выбрался в кокпит, вытер с рук и ног полотенцем бензин и снова начал качать. Через пять минут насос опять забился.

Ингрем спустился в заполненную испарениями темноту, вновь пережил кошмар воспоминаний и, стоя по колено в бензине и наклонившись так низко, что почти касался лицом его поверхности, снова начал искать засор. Вдруг он застыл, согнувшись, словно тысячи игл вонзились в его позвоночник. Он услышал по-домашнему уютное урчание электромотора — это был холодильник, про который он совсем забыл. Наверное, сработал термостат, и тот включился. Ингрем, окаменев, ждал белой ослепляющей вспышки взрыва. Ничего не случилось. Тянулись секунды. Ноги капитана дрожали, он осторожно вдохнул, как бы боясь нарушить сложившееся равновесие.

Теперь ничего не исправишь. Конечно, можно пройти на камбуз и просто выключить холодильник, но при этом обязательно заискрит, а выключатели не изолированы от испарений. Ингрем продолжал ждать. Прошла уже целая минута. Наверное, пары бензина на камбузе не такие плотные, как на корме. Его руки и ноги начали обретать прежнюю силу, а мозг послал сигнал о более насущной угрозе — асфиксии. Капитан торопливо убрал засор и поспешил к лестнице. Холодильник мирно гудел, продолжая работать на краю вечности.

Ингрем схватился за ручку насоса и вдруг едва не расхохотался: да он последнего ума лишился! Ведь даже простое выкачивание бензина может спровоцировать взрыв: при трении горючего о воздух и воду, когда оно стекает с борта в море, возникает статическое электричество. Так что они еще живы лишь благодаря почти стопроцентной влажности окружающего воздуха. Капитан опять взялся за насос. Скоро руки онемеют, подумал он. На сей раз помпа заглохла только через десять минут. Когда струйка бензина иссякла, Ингрем прислушался: стояла мертвая тишина, значит, мотор холодильника выключился.

Ингрем спустился вниз, привычно устранил засор и вернулся к помпе. Через две минуты она опять заглохла. Капитан повторил все сначала. Когда он вернулся на палубу, его вырвало, а кожа воспалилась и горела от бензина. Он снова начал качать. Удалось сделать лишь движений двадцать, прежде чем поток превратился в ручеек и наконец иссяк. Ингрем рухнул на сиденье кокпита.

Бесполезно. Ему не выкачать весь бензин за борт, пока не рассветет и он не сможет разглядеть бумажный мусор, чтобы собрать его и выкинуть. Намочив полотенце в морской воде, капитан протер руки и ноги, пытаясь смыть бензин, а затем оделся. Наверное, снять “Дракон” с мели так и не удастся. Они обречены остаться здесь навсегда, если только какая-нибудь случайная искра не превратит яхту в пылающий костер.

Нет! Не все потеряно! Ингрем встал. Ведь остается еще пресная вода. Он пробрался на нос и присел рядом с Рей.

— Знаешь, можно перекачать часть пресной воды за борт, это тоже поможет, так что не будем терять надежду.

— Конечно не будем. Вода прибывает. Ингрем потерял счет времени и не представлял, сколько осталось до высокого прилива.

— Как долго не слышно выстрелов Моррисона? — спросил он. — Я совсем про него забыл.

— Почти полчаса.

Так, началось. Ему очень не хотелось оставлять Рей одну следить за обоими концами яхты одновременно, но делать было нечего, воду необходимо спустить. Каждый лишний фунт важен. И тут он придумал выход из положения.

— Ты когда-нибудь ловила рыбу? — спросил он.

— Пару раз случалось, а в чем дело? — удивилась Рей.

— Сейчас ты именно этим и займешься. Ингрем добрался до кокпита и взял достаточно длинный кусок каната. Закрепив один конец за якорный трос, он, постепенно вытравливая канат, вернулся к Рей и вложил ей в руки его конец.

— Держи крепко, если Моррисон начнет взбираться именно там, сразу почувствуешь.

— Прекрасно, а ты где будешь?

— В камбузе. Только крикни, и я через пять секунд буду здесь.

Он соскользнул в люк и пробрался к камбузу. Помпа оказалась над раковиной. Ингрем пошарил вокруг, нашел несколько кастрюль и на всякий случай наполнил их водой про запас. Сколько сейчас воды в баках, неизвестно, поэтому, если нечаянно опустошить их досуха, они останутся без питьевой воды. Он начал спускать воду в раковину, откуда она свободно стекала за борт. Пары бензина здесь оказались менее насыщенными, чем в кормовой каюте, но все равно дышать было тяжело. Капитан открыл иллюминатор над раковиной и наклонился вперед, чтобы приблизить к нему лицо. Порядок. Яхта поскрипывала, поднимаясь вместе с приливом, крен уменьшился. Ингрем прикинул, сколько времени у него осталось, и увеличил темп работы. По лицу градом катился пот. Перелив за борт сотню галлонов, он уменьшит вес по крайней мере на восемьсот фунтов, правда, возникла мысль, что если под ватерлинией много дыр от пуль Моррисона, то по мере выпрямления яхты морская вода начнет затекать внутрь быстрее, чем он выкачивает пресную. Но с этим ничего не поделаешь. Наверное, все мероприятие с самого начала обречено на неудачу. Капитану стало казаться, что он целую вечность находится на борту этой севшей на мель посудины и вряд ли настанет такой момент, когда она вновь окажется на плаву.

Он услышал на палубе легкие шаги, тихий голос позвал:

— Шкипер!

Появился Моррисон, подумал он, и потрогал за поясом пистолет.

— В чем дело?

— Пока все в порядке. Я просто хотела предупредить, что небо на востоке розовеет. Мне удается разглядеть воду, она едва движется.

Ингрем торопливо поднялся на палубу. Рей была права. Пока еще слишком темно, чтобы разглядеть островок, но небо на востоке определенно розовеет. Капитан присмотрелся к поверхности воды: да, прилив почти прекратился. Через полчаса он достигнет высшей точки.

— Пора начинать, — сказал он. — Держи пальцы на счастье.

— Обязательно. А что-нибудь более полезное я могу сделать?

— Пока сиди на своем посту и жди. Моррисон сможет взяться за свое роскошное оружие не раньше чем через час, поэтому я собираюсь немедленно испробовать якорную лебедку. Мы снимем эту посудину с мели или развалим ее пополам.

Ингрем поспешил на корму, подобрал свободный конец, вернулся на нос, сделал пять или шесть оборотов ручкой лебедки и установил храповик.

— Держи крепко, — приказал он, отдавая Рей конец.

Он вставил стержень в прорезь барабана и провернул его. Трос натянулся. Вернувшись на корму, капитан ослабил таль. Троса хватило до угла носовой рубки.

Яхта прочно стояла на киле. Если ее и возможно снять с мели, то надо начинать. Капитан прикинул, можно ли усилить боковой крен. Нет, решил он, для этого нужно было подвесить на гике гораздо более тяжелый груз, чем сейчас.

— Держи крепче, — приказал он Рей, — сейчас постараемся накренить яхту.

— Как прикажете, шкипер, — отозвалась Рей.

Ингрем уменьшил натяжение шкота и потянул за ванты. Гик с его грузилом из ящиков с боеприпасами медленно повернулся в сторону моря. Палуба дала крен. Ингрем еще раз проделал ту же операцию с тросами. В результате весь гик оказался над морем, а палуба накренилась так, что шпигаты почти касались воды. Капитан был готов кричать от радости, потому что со всей определенностью почувствовал под ногами вибрацию — яхта ожила!

— Что-то сдвинулось! — возбужденно воскликнула Рей.

Ингрем расхохотался:

— Это яхта пытается вспомнить, как надо плавать.

Капитан закрепил шкот так, чтобы гик оставался в нужном положении. Ящики с боеприпасами болтались над самой водой, прямо на траверсе. Светало, прилив достиг своей наивысшей точки. Надо сниматься с мели, пока вода не упала, в запасе всего десять — пятнадцать минут, подумал Ингрем.

Он вставил стержень в прорезь барабана и провернул его. Храповик два раза клацнул. Давай, голубчик, поднатужься. Теперь трос уходил за корму натянутый туго, как струна. Капитан встал поудобнее и снова нажал на ручку. Храповик быстро проклацал трижды, а потом еще раз.