В семье не без подвоха - Жукова Юлия Борисовна. Страница 26

– Не знаю, я потом с Араватом парой слов перекинулся, пока она в машине устраивалась, он такой был… угнетенный.

Я фыркаю смехом.

– Я думаю, она произвела на него сильное впечатление.

Из дверей выходит Азамат и устало потягивается, потом замечает нас.

– Привет. Что вы все по углам шушукаетесь? – хмурится он.

– Да так, тут, видишь ли, Арават попал в лапы Лизиной матери.

– О боги… – пугается Азамат. – И что?

– Ничего, все живы, – пожимаю плечами. – Пойдем в дом смотреть фотографии для семейного альбома.

Фотки удались – над некоторыми даже Азамат хохотал.

Когда мы укладываемся спать, Азамат так ластится, что мне сразу становится ясно – нервничает. Дело не в том, конечно, что он только тогда и ластится, когда нервничает, он вообще очень ласковый, но вот это стремление спрятаться у меня под мышкой я уже однозначно идентифицирую. Я ему рассказала в лицах подсмотренную сценку из дурацкой комедии с участием моей маман, и он вроде бы даже посмеялся, а теперь вот опять запереживал. Включаю ночник и выжидающе смотрю. Азамат выключает ночник и вздыхает.

– Думаешь, твоя мама могла как-то на него повлиять?

Пожимаю плечами у него под рукой.

– Я вообще не знаю, как он мог хоть что-то понять, что она говорила.

– У нее очень выразительные мимика и жесты, – усмехается Азамат. – Ребята говорили, что на корабле она легко все объясняла на пальцах вообще без слов. А… отец… не дурак, в свое время очень увлекался всякими графическими загадками, уж понял, наверное. Что именно она ему сказала?

– Тебя очень хвалила.

Азамат снова вздыхает.

– Тогда это вряд ли что-то изменит. Меня теперь все хвалят, и ему это все равно. Если уж даже то, что ты за меня вышла и выносила моего ребенка, его не поколебало, то я вообще не знаю, что еще может…

– Ну, императорство-то его проняло, хоть и не до конца.

– Да, но, боюсь, большего я уже не достигну. Он теперь, кстати, на Арона злится, что тот мало чего добился в жизни.

– То есть теперь ты у него любимый сын, что ли?

– Да непонятно. Мне кажется, ему Ароновы дети не нравятся.

– Я от них тоже не в восторге, честно тебе скажу.

Азамат пожимает плечами, я чувствую это, потому что его рука елозит под моей головой.

– Давай спать, – говорит он. – Суд – дело утомительное, хоть мне и нравится, а завтра полетим на Дол…

С утра, пока все собираются, я потихоньку прошмыгиваю на улицу и огородами пробираюсь к «Лесному демону», где давеча назначила встречу Экдалу. Время раннее, и больше никого в трактире нет. Экдал курит и нервно поглядывает в окна.

– Здравствуй, – приветствую, приземляясь на подушку с наветренной стороны, насколько это возможно в помещении.

– Здравствуйте, Хотон-хон, – кивает он, расправляя плечи. – Чем могу быть полезен?

Я на секунду задумываюсь, залюбовавшись его точеным лицом. Заказать, что ли, Бэру его портрет? Да вот только поймут неправильно. Мне же чисто эстетически приятно на него смотреть, ничего личного…

– Я хочу с тобой поболтать о твоей жене.

Он приподнимает смоляные брови.

– Откуда вы знаете мою жену?

– Э, – крякаю я, сбитая с панталыку. – Ну, мы познакомились на Гарнете, на слете наемников. А вообще, на минуточку, она входит в мой круг приближенных подруг и помогает мне переводить статьи по просьбе Старейшины Унгуца.

Экдал смотрит на меня как громом пораженный.

– Так вот почему она все время что-то в планшете строчит… Я-то думал, любовника завела…

Я роняю голову в ладони.

– Экда-ал, ну как так можно!

– А что еще я мог подумать? – оправдывается он. – Я даже не знал, что она умеет переводить. Книжников этому учат несколько лет. Да и хом у меня последнее время отяжелел…

– Хом у тебя отяжелел, потому что ты пропадаешь шакал знает где месяцами, а жена твоя тут сидит одна, без родни, подруг и занятия. Соседки ее презирают, другие мужчины ей не интересны. О чем ты думал, когда ее сюда привез?

– Что значит о чем? Это же наша родина! Ее семья была вынуждена бежать с планеты из-за конфликта с джингошами, но теперь ее место здесь!

– А, извиняюсь, ее мнения ты спросил?

Экдал хмурится.

– Хотон-хон, я не понимаю ваших претензий. Я обеспечиваю Эсарнай всем, чем должен, и даже не требую детей. Если у нее плохие отношения с другими женщинами или ей нечем заняться, это не мои трудности.

Нет, его портрета у меня не будет никогда. Я даже не сразу нахожу слова от такого свинского подхода.

– Конечно, не твои. Это мои трудности! Это мне духовник велит за ней присматривать. А ты тут вообще ни при чем! Летаешь, где хочешь, гуляешь направо и налево со знойными эспажанками, а жену, чуть что, подозреваешь в измене! И почему бы это у тебя хом отяжелел, а? Просто ни малейшего понятия!

– Но, Хотон-хон, а что вы предлагаете? – дает задний ход Экдал. – Что я, по-вашему, должен идти в женский клуб и разбираться с ее соседками?

– С соседками – нет, а вот с их мужьями мог бы и потолковать по душам. Но для начала ты бы с самой Эсарнай хоть иногда поговорил!

Он грациозно пожимает плечами.

– О чем можно говорить с женщиной?

Моя физиономия второй раз за разговор приземляется в ладонь.

– Слушай, зачем ты на ней женился, а?

– Она красивая, а суждения женатого человека ценятся выше, – поясняет Экдал очевидные вещи.

– К твоему сведению, она за тебя вышла, потому что ты ей нравился. У них на Гарнете так принято.

Он хмурится:

– Она никогда мне этого не говорила…

– А ты внимательно слушал?

Он молчит.

– Вот и тема для беседы нашлась, – подытоживаю я. – Я сейчас уеду из столицы на несколько дней, а как вернусь – проверю, насколько серьезно ты отнесся к моим словам. Если я для тебя недостаточный авторитет, придется привлечь твоего духовника. А это значит, что Алтонгирелу придется взять твою жену под опеку тоже, и он не будет тебе благодарен, это я провижу, можешь считать, по божественному наитию.

На Дол мы полетели большой компанией: кроме моей родни и Алэка еще Алтонгирел с Эцаганом, Янка, Орива и два пилота – Бойонбот и Шатун (это кличка), тот самый красавец-сын Орешницы, третий или четвертый. Пилоты нам нужны по двум причинам: во-первых, лень рулить, во-вторых, надо будет отвезти Азаматову матушку обратно на север, а то у нее там осень, урожай не убран, дом в запустении, она ж у нас почти месяц сидит. Мое настроение, испорченное разговором с Экдалом, несколько выравнивается во всеобщем радостном гвалте, а когда мы взмываем в небо и устремляемся к морю над залитой утренним солнцем степью, я и думать забываю обо всяких домашних неурядицах. Только нежнее обнимаю Азамата, который никогда-никогда не бросит меня наедине с проблемами.

Мама с Сашкой приклеились к стеклу и обозревают пейзажи, периодически пиликая камерами. Азамат, открыв в буке словарь, пытается что-то втолковать маме про местную географию и связанные с ней легенды. Маман с энтузиазмом кивает всему, что он говорит, не особенно вслушиваясь.

– Ладно, – сдается Азамат. – Будем считать, что домашнюю работу я выполнил.

– Это тебе бабушка задала, что ли?

– Да, я ей сказал, что твои родственники приехали, и она мне велела обязательно стараться с ними говорить на вашем языке, хотя бы по полчаса в день. А сейчас у меня как раз урок начнется…

Дальше мы летим под звуки бабушкиных нотаций из нетбука, Азамат твердит упражнения, а мы втроем хрюкаем, изо всех сил стараясь не заржать в голос, чтобы не получить нагоняя от бабушки.

На пороге дома нас встречают Ийзих-хон и Тирбиш.

– Азамат-хян, ну ты совсем заработался, тебя и не видно! – сетует матушка. – Хоть познакомь с гостями-то.

Я предоставляю Азамату разбираться с этими не говорящими на цивилизованных языках тетками. Впрочем, долго разбираться не приходится: мама кланяется по правилам, а потом заключает сватью в жаркие объятия.