В семье не без подвоха - Жукова Юлия Борисовна. Страница 65

– Ну, это скорее Азамату придется делать… – тушуюсь я. – Но мне кажется, если уж Кир сам научился читать, чтобы сойти за ребенка из семьи, как-нибудь мыться-то научится! Пару раз вместе с отцом помоется…

Алтонгирел закатывает глаза.

– Азамат перед ним никогда рубашку не снимет.

– Да ладно, он вроде успокоился. Тем более шрамы-то уже совсем не такие страшные, ты просто давно его не видел.

– Я тебя уверяю, – качает головой Алтонгирел. – Лучше приставь к этому Тирбиша, все равно он твоего мелкого моет.

Мне не хочется признаваться, но Алтонгирел, пожалуй, прав. Азамат по-прежнему стесняется и комплексует, а Кир может это как-нибудь неправильно истолковать. У него вообще толковалка плоховато развита. Я неопределенно пожимаю плечами, дескать, посмотрим, как сложится.

– Ты сама сказала, что будут проблемы, – замечает духовник. – Приятно слышать, что ты это понимаешь. Но когда они тебя допекут, очень прошу, не жалуйся Азамату. Лучше мне. Или, если мне не хочешь, то подруге своей. Эцагану можно, Унгуцу, тетке этой твоей, которая орехами торгует. Кому угодно, только не Азамату.

– Почему? – сдвигаю брови. – То есть спасибо, конечно, что предлагаешь себя в качестве жилетки, но с мужем-то я уж как-нибудь найду общий язык. Наоборот, лучше мы будем обсуждать все трудности и находить решения вместе, чем я буду у него за спиной кому-то третьему жаловаться на жизнь. Я вообще этого не люблю.

Алтонгирел качает головой.

– Как хочешь. Но когда поймешь, что Азамат неадекватен, приходи плакать ко мне.

Я тихо скрежещу зубами. Очень хочется Алтошу отбрить, мол, сам сначала стань адекватным, потом других суди, но… Даже для себя не могу притвориться, что в его словах нет доли истины. Плакать не плакать, а поругаться, чтобы снять стресс, может, и приду.

Духовник смотрит на меня с ухмылкой, как будто догадывается, что я думаю. Потом встает и потягивается.

– Ну ладно, надеюсь, до вечера вы доживете без присмотра. Пойду отдохну от вас, извергов.

Азамат с Киром где-то в дальней комнате, судя по долетающим репликам, торчат из окна.

– Алтонгирел, – окликаю. – Я так понимаю, ты Азамата простил?

Он закатывает глаза.

– Это требует особого уточнения?

– Ну вот Ажгдийдимидин не смог.

Алтонгирел приподнимает бровь.

– Азамат – мой любимый друг. А Старейшина с ним встречался пару раз в молодости, да потом еще в предсказаниях. Ты не видишь разницы?

– Вижу. Просто хочу разобраться. С вами, муданжцами, никогда не знаешь, что окажется сильнее – личная привязанность или какие-нибудь безумные традиции.

Алтоша пожимает плечами.

– По-моему, глупо обвинять человека в том, что его подставила женщина. Я злился на него за то, что он вообще связался с этой стервой, с первого взгляда же было ясно, что она собой представляет. Потом, я боялся, что он поссорится с тобой из-за ребенка, знал ведь, что он не сможет оставить парня в приюте… Но вообще я не очень уважаю традиции, которые позволяют бабам манипулировать людьми. Ладно, все, меня ждет успокоительная ванна, увидимся завтра.

Алтонгирел удаляется, повиливая бедрами, а я сижу посмеиваюсь. Он, конечно, кошмарный шовинист, но в данном случае я совершенно согласна.

Азамат с Киром снова появляются в гостиной.

– Комнату мы выбрали! – радостно и громко объявляет Азамат.

Алэк у меня на руках вздрагивает, просыпается и издает предупредительный вой сирены. Кир морщится. Я пытаюсь укачать мелкого обратно.

– Ой, прости. – Азамат подходит поближе и теребит Алэка. – Ну тише, тише, это я…

Мелкий развивает новую, неслыханную прежде громкость.

– Пожалуй, мы на сегодня наобщались, – подытоживаю я, встаю и топаю в детскую укладывать чадушко. Оно надрывается, как будто его режут. Есть не хочет, погремушку не хочет, на руках пихается, по кроватке кулачком стучит – в общем, показывает характер. На всякий случай проверяю его болевым сканером – это такая штука для маленьких детей, которая сообщает, где у них болит. Но сканер никаких неприятных ощущений не регистрирует. Даже зубы еще не режутся. Просто кого-то не вовремя разбудили.

Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент я не выдерживаю и призываю Тирбиша, потому что один на один с орущим ребенком мне не по себе, а появление Азамата может расстроить его еще больше. Тирбиш гораздо опытнее меня в смысле укачивания младенцев, и он очень спокойный, так что с его помощью Алэка все-таки удается уложить. Я утираю честный трудовой пот.

– Он долго не проспит, – шепотом говорит мне Тирбиш. – После скандала спит от силы два часа. Потом развлекать надо будет.

– Да зна-аю, – вздыхаю.

У Алэка действительно в последнее время появилась такая милая манера: сначала всех утомить длительным концертом, потом поспать часик-другой, дождаться, пока все расслабятся, займутся своими делами… а потом проснуться счастливым и отдохнувшим и потребовать всеобщего внимания к своей небольшой персоне. Удобно, конечно, что во дворце всегда можно найти желающих посюсюкать с князем, но увлекаться тоже не очень хорошо, еще научат глупостям, да и кто этих муданжцев знает… Результат воспитательных действий Тирбиша я, по крайней мере, видела: его младшие братья и сестры выглядят здоровыми, довольными и такими же спокойными, как он сам. Да и вообще из всех муданжцев, которых я знаю близко, Тирбиш производит впечатление наиболее психически здорового человека, несмотря на молодость. Странно, что он до сих пор не женат. Видимо, здравый смысл не позволяет.

Мы на цыпочках выходим из детской и бесшумно прикрываем дверь. Вздыхаем с облегчением.

– Ты когда вечером его мыть будешь, Кира тоже прихвати, – говорю. – А то, боюсь, его представления о чистоте не совпадают с моими.

– Обязательно, – кивает Тирбиш. – А вы не против, что я с ним буду общаться? А то Алтонгирел…

– Да ну его к шакалам! – фыркаю. – Алтонгирел вообще не имел права тебя выгонять отсюда. Пойдем посмотрим, чего эти мужики еще учудили…

Мужики расставили на полкомнаты голоэкран и крутят на нем разнообразные варианты обстановки и цветовой гаммы Кировой комнаты. Как я понимаю, он выбрал самую большую и по совместительству самую удаленную от нас.

– Уложили? – оборачивается Азамат.

– Угу. Постарайся не рявкать так, когда он спит, пожалуйста. – Я устало падаю на диван и закидываю ноги на подлокотник. – Ну, чего вы тут доспели?

– Да вот, заказали кучу всего, в ближайшие дни привезут, – с энтузиазмом отчитывается Азамат.

Кир не выглядит особо воодушевленным, по-моему, он устал.

– Кир, ты отдохнуть не хочешь? – спрашиваю.

Он пожимает плечами, но потом замечает удивленный взгляд Азамата и мотает головой. Тирбиш присаживается напротив.

– Нравится тебе дворец? – спрашивает с улыбкой. Надо сказать, что, когда Тирбиш так радостно спрашивает, нравится ли мне что-нибудь, я не могу не согласиться, даже если нахожу обсуждаемый предмет невыносимо вульгарным. Кир тоже не ускользает от чар.

– Нравится, – пожимает плечами. – Тут тепло и места много.

– Это только жилая часть, – сообщает Тирбиш. – А есть еще офисная, она намного больше, но там народу-у-у…

Тирбиша перебивает распахнувшаяся настежь дверь, в комнату врывается что-то белое и стремительно проносится вокруг нас с воплями, дважды прошибает голоэкран и наконец тормозит, врезавшись в диван рядом с ногами Кира. Экран возмущенно моргает.

– Филин, – спокойно приветствует ребенок. – А где ты был?

– Вяф-рряф! – радостно отвечает Филин. В детской заводится Алэк.

– О н-не-эт! – взвываю я.

– Лежите-лежите. – Тирбиш срывается с места и уносится в детскую.

– Кир, твоему псу обязательно так орать? – вопрошаю.

– Он меня давно не видел, – насупленно отвечает Кир.

– А чего ты сам к нему не сходил? – интересуется Азамат. – Я-то про твою собаку не помню, а ты должен, раз завел.

– Занят был, – тихо отвечает Кир. Пес, к счастью, успокоился, да и Алэк немного поутих, только хнычет негромко.