Неприкасаемая - Коул Кресли. Страница 45

К счастью, братьев не заключили в камеры внизу, наполненные старыми пыточными инструментами Иво. Так Кристоф ясно дал понять, что у него нет намерения мучить их. Или освобождать — до тех пор, пока они не сдадут Конрада. Чего они никогда бы не сделали.

Как долго король собирается держать их здесь? Недели? Или больше? При мысли о длительном заключении Мёрдок выругался про себя. Хотя он и решил не преследовать Даниэлу, его выдержки хватило ненадолго. Что бы там ни было, он очень стыдился того, что причинил ей боль, и чувство стыда не оставит его, пока он не извинится перед ней.

Сейчас он шагал по комнате, едва слушая братьев.

— Мы знали, что это может случиться, — говорил Николай. — У нас был один шанс на тысячу.

— Как Кристоф узнал? — резко выкрикнул Себастьян.

— У него свои способы.

— Способы? Такие, как Лукьян или какой-нибудь другой русский, — бросил Себастьян. — Когда я узнаю, кто донес на нас…

— И что ты сделаешь? — прервал его Николай. — Мы сами во всём виноваты. Мы нарушили закон.

— Неужели Кристоф ждал, что мы бросим родного брата? — Себастьян покачал головой. — Конрад был бы бессилен против его воинов, неспособный защитить себя, неспособный сбежать.

— С тем же успехом мы могли бы сами напасть на него, — согласился Николай. — Но если мы думаем, что Мист и Кэдрин будут просто сидеть сложа руки и смирятся с нашим заключением, то точно заблуждаемся.

— Кристоф должен понимать, что они организуют нападение, — добавил Себастьян. — Как только они узнают, что случилось, наверняка придумают план, как захватить замок и убить его.

Когда холодный ночной бриз с шумом ворвался через решетчатое окно, Мёрдок пересёк камеру. Он втянул воздух, ощущая жар и клаустрофобию.

— Мёрдок? — поинтересовался Николай. — Ты вообще слушаешь нас?..

Как я мог укусить Даниэлу? Когда люблю её. И что эти пятьдесят лет? Он мог ждать вечность. Но не в состоянии пойти к ней и сказать об этом. Разочарование душило его, точно петля.

В отсутствии Мёрдока лорд Ядиан продолжит целовать её? Он сжал кулаки. Целовать мою Даниэлу. Ударив по стене кулаком, он сломал все кости в руке — защитный камень свёл на нет его силу бессмертного.

Мёрдок обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что Николай и Себастьян обменялись взглядами. Они должны знать, что его пробудили к жизни — даже Конрад слышал, как бьётся сердце Мёрдока, — но ничего не говорили на протяжении последних месяцев. Возможно, из-за всех этих секретов, которые им приходилось хранить.

— Что, чёрт возьми, с тобой творится? — спросил Себастьян.

Мёрдок понимал, что шокирует их. Он так долго был беспечным.

— Не хочу находиться здесь, — пробормотал он. Необходимость рассказать всё братьям давила на него, но он промолчал, храня, по крайней мере, одну тайну Даниэлы.

Только сейчас он понял, почему она хотела скрыть их отношения. Я бы тоже не держал пари на будущее со мной. Определённо не делал бы из нас рекламы.

Когда наступил рассвет, братья Мёрдока спали, но сам он, украв большую часть воспоминаний Даниэлы, теперь боялся увидеть её во сне. Час за часом он шагал по камере, ощущая охватывающее его безумие. Надежные решетки удерживали его от неё. Он молча пытался сломать их. Хочу быть с ней. Ни ничего не мог поделать.

В конце концов истощение взяло верх, и Мёрдок погрузился в забытье, сам того не желая. В этот раз он увидел отражение юной девушки — он знал, что это Даниэла, — смотревшей на него из зеркала. Потрясающей красоты женщина с такими же странными рисунками на коже, как и у Даниэлы, стояла сзади, примеряя корону на девочку. Её мать? Они разговаривали на языке, который походил на исландский, но он понял всё…

— Ты уже знаешь дорогу, — говорила мать. — Просто ты пока не вспомнила.

Затем пришло совсем недавнее воспоминание. Даниэла разглядывала ледяные таблички, размышляя: «Может, это подсказки, как добраться в Айсгард?..»

Мёрдок проснулся в холодном поту, вскочив с койки посреди дня.

— Тут чертовски жарко! — он в раздражении отбросил куртку.

Когда Николай встал, чтобы подбросить в очаг дров, Мёрдок возмущёно произнёс:

— Не надо огня! Загаси его.

Он подумал о морозе. Кровь стыла. В кои-то веки он страстно желал оказаться посреди льда в охотничьем домике.

Себастьян тоже проснулся и неодобрительно посмотрел на него.

— Здесь, вообще-то, холодно.

— О чём ты говоришь? — рявкнул Мёрдок, неспособный сдержать досаду. Потом немного успокоился. Его дыхание… курилось? Он переместился в ванную и посмотрел в зеркало. Дыхание не оставляло следов на стекле. Совсем как у Даниэлы. Голубой оттенок окрасил его губы и кожу под глазами.

Бог ты мой. Вот почему так жарко — по его венам теперь текла её кровь.

Николай говорил, что кровь Мист придала ему силы. Себастьян сказал то же самое, когда стал пить из Кэдрин.

Тогда почему бы и Даниэле не сделать Мёрдока более похожим на неё саму? Он не удержался и громко расхохотался. Я нашёл способ прикоснуться к ней.

А за тем его сердце сжалось. Только когда потерял её. За преданность брату он находится под стражей по приказу своего короля…

Дни тянулись один за другим. По мере того, как длилось заключение, Мёрдок начал возвращаться к нормальной температуре тела, что ещё больше сводило его с ума. Он не мог потерять свою холодность — иначе ему бы вновь пришлось причинять Даниэле боль.

Если бы получилось освободиться из этой чёртовой темницы. И если бы Дани только разрешила ему пить из себя.

— Николай! Где ты?

Мёрдок вмиг проснулся, бросив пристальный взгляд вокруг. Он мог бы поклясться, что слышал Конрада — в Облаке, — звавшего Николая. Но в замке было тихо, его братья всё ещё спали. Он, должно быть, видел сон. Странно, обычно ему снилась только Даниэла.

С усталым вздохом он поднялся. Прошло больше двух недель. Его братья и король оказались загнаны в угол. Им придётся остаться здесь навсегда?

Как и в прошлую ночь, Мёрдок попытался выпить достаточно, чтобы поддержать свой организм, но не смог. Поэтому только бродил от одной стены к другой, расшифровывая разные сцены из жизни Даниэлы, свидетелем которых был, пока спал.

Её воспоминания становились всё отчётливее. Во сне он ощущал, какой одинокой она себя чувствовала, как старалась не строить лишних надежд насчёт Мёрдока. Однажды негодяй — всегда негодяй.

Он сделал так мало, чтобы уменьшить её страдания, не предпринял ничего, чтобы она поняла, что больше не одна. Я никогда не говорил, что люблю её. Вместо этого постоянно твердил о своих сомнениях.

В течение одного ничтожного дня он увидел воспоминания о той ночи с Ядианом и узнал, о чём Дани думала, целуя айсирийца.

Она думала о Мёрдоке. Предпочла его мужчине, который мог дотронуться до неё, дворянину её собственного вида, который мог целовать её. Она совсем не хотела отвергнуть Мёрдока. По крайней мере, до того, как он причинил ей боль, напал на неё.

Эта ситуация превращалась в невыносимую. Быть вдали от неё сейчас? Мёрдок хотел её так, что один раз даже подумал о том, чтобы предать брата…

— Николай! — призыв гулким эхом раздался в коридорах замка.

Николай и Себастьян сразу же очнулись.

О Боже.

— Что за…

— Конрад, — подтвердил Николай. — Он здесь.

Может, я и не дома.

Дани сидела на троне среди своего народа в ледяном раю и ей… было скучно.

Несколько дней назад её с большими почестями короновали. Айсирийцы подготовили банкет, возвели скульптуры в её честь и исполняли музыку. Плюс в замке объявили день снега — он буквально падал прямо с потолка.

И что после празднеств?

Ядиан стал постоянным телохранителем, всегда рядом, всегда серьёзен. Впрочем, большинство встречаемых ею фей можно было описать словом «серьёзные». Дани поняла, что это последствия правления жестокого диктатора, стоявшего во главе Айсирии так долго, но также узнала, что «серьёзность» просто часть их натуры.