Просто любовь - Веббер Таммара. Страница 47

Этот разговор уже успел меня здорово утомить, когда наконец-то в поле зрения появился Лукас. Заметив меня, он сразу же подошел и стал рядом:

— Все в порядке?

Он столько раз говорил мне эти слова, что они начали действовать на меня точно наркотик. Когда он их произносил, его голос звучал как сталь, обернутая в бархат. Я кивнула:

— Все хорошо.

Лукас кивнул мне в ответ и, перед тем как войти в аудиторию, быстро взглянул на Мура, обещая уничтожить его, едва появится повод. Кеннеди моргнул и посмотрел Лукасу вслед:

— Этот парень ходит с нами на экономику? Какого черта он тут кроит такие физиономии?

Мур повернулся и стал внимательно изучать мое лицо: я тоже провожала Лукаса взглядом.

— Чез сказал, что в ту ночь на стоянке был какой-то парень и это он на самом деле отделал Бака, а не пара бродяг, как тот говорит. Он и есть тот самый герой? — Кеннеди указал большим пальцем в сторону двери, за которой исчез Лукас. Я кивнула. — Тогда почему же ты мне сказала, что просто убежала?

— Мне не хотелось говорить обо всем этом, Кеннеди, — ответила я и мысленно прибавила: «Особенно с тобой».

В ближайшее время мне предстояло об этом говорить: в полиции, а потом еще и в суде.

— Это понятно. И все-таки мне ты могла бы сказать правду.

— Я и сказала тебе правду. Только не совсем всю. А теперь, после того как ты пытался уговорить меня все замять, лишь бы спасти вашу репутацию, я вообще жалею, что заговорила с тобой о той ночи.

— Возможно, это была моя ошибка, но ее же исправили…

— Да. Девчонки из общества Эрин, которые оказались куда храбрее тебя. Тебе почти удалось надавить на Минди, и если бы она отказалась от иска, то мое дело даже не было бы начато. Кому, как не тебе, это знать! Так что спасибо, Кеннеди, за поддержку. — Я вздохнула. — Послушай, я оценила твой жест, когда ты вышел разобраться с Баком, и я верю, что ты искренне на него разозлился. Но если вы его по-свойски пожурите и турнете из клуба — это не будет для него наказанием. Он должен сидеть в тюрьме.

Я повернулась и хотела было войти в аудиторию, но Кеннеди меня окликнул:

— Жаклин… мне жаль, что так получилось.

Я кивнула. Только память о том, что нас когда-то связывало, заставила меня принять от Кеннеди эти слова. Эрин была права: извинения хороши, когда они своевременны.

Лекция уже началась. Я проскользнула на свое место, ответив Бенджи на его приветственную улыбку, и мысленно поздравила себя с тем, что оказалась такой живучей. Я пережила разрыв с Кеннеди. Пережила то, что пытался сделать со мной Бак, — причем дважды. И если Лукас не сможет или не захочет вверить мне свои тайны, я это тоже переживу.

Деревья незаметно сбросили листья и теперь стояли совсем голые. Эта метаморфоза всегда происходила здесь очень резко, а не медленно и красочно, как в более северных штатах. К тому же в последнее время я была слишком занята другими мыслями и переживаниями, чтобы созерцать картины осенней природы. Поэтому мне казалось, будто еще вчера листва была густой и зеленой, а сегодня от нее вдруг почти ничего не осталось, если не считать потемневших сухих кучек под лестницами и возле заборов.

Ненадолго возвратившиеся теплые деньки закончились. Мы с Лукасом кутались в пальто. Шарф, дважды обмотанный вокруг шеи, закрывал мне пол-лица. Я выдохнула в мягкую шерстяную ткань: теплый воздух согрел ее всего на пару секунд. Лукас натянул шапку на уши.

— Хочешь, я пойду с тобой сегодня в полицейский участок? Могу договориться, чтобы в «Старбаксе» меня кто-нибудь подменил.

Я попыталась повернуть к нему голову, но не смогла из-за шарфа.

— Нет. Приехали родители Минди. Они проследят, чтобы с нами обеими все было в порядке. Они даже предлагали забронировать для меня номер в гостинице. Минди они всю эту неделю будут держать при себе, а сразу после экзаменов увезут прямиком домой. Отец перевозит ее вещи из общежития: Эрин говорит, что, может быть, насовсем.

Лукас нахмурился:

— Боюсь, общага здесь ни при чем. Это могло произойти где угодно.

— Может, они это поймут, когда оправятся от потрясения. А может, даже тогда Минди все равно не захочет сюда возвращаться.

— Что ж, ее можно понять, — пробормотал Лукас, глядя прямо перед собой.

Дальше мы шагали молча, пока не дошли до небольшого здания, где проходили занятия по испанскому.

— Я бы и в этот раз с удовольствием прогуляла, но сегодня мы сдаем устные задания, которые считаются частью экзамена.

Лукас улыбнулся и протянул руку, чтобы убрать наглую прядку волос, которая постоянно клеилась к моей губе. Сама я этого сделать не могла, потому что была в перчатках. Я заметила, что указательный палец у него слегка сероватый, значит на лекции он, как всегда, рисовал.

— Я бы хотел с тобой увидеться, прежде чем уеду домой. Где-нибудь, кроме субботнего занятия конечно.

Его палец скользнул по моей щеке, нырнул под шарф и забрался под подбородок. Сердце у меня упало: я уже должна была бы привыкнуть к таким бессловесным расставаниям, и все-таки это «прощай», которое сейчас было написано в глазах Лукаса, застало меня врасплох.

— Сегодня вечером я сдаю специальность, в субботу — ансамбль, а в пятницу концерт, на котором обязательно нужно быть. Могу выкроить время завтра, если хочешь.

Он кивнул и посмотрел мне в глаза так, будто собирался меня поцеловать:

— Хочу. — Вокруг нас еще вовсю суетились студенты, значит на этот раз я пока не опоздала на занятие. Лукас снова натянул мне шарф на подбородок и улыбнулся. — Ты похожа на недоделанную мумию. Как будто тот, кто тебя обматывал, вдруг отвлекся, а потом забыл закончить.

На лице Лукаса редко можно было увидеть открытую улыбку. Гораздо чаще он лишь слегка приподнимал уголки рта — если не хмурился и не пронзал собеседника мрачным взором, — поэтому теперь у меня от неожиданности перехватило дыхание. Я тоже улыбнулась. Из-за шарфа Лукас не видел моего рта, зато он не мог не заметить, что возле моих синеватых глаз, так же как и вокруг его серо-голубых, нарисовались маленькие морщинки.

— Может, я дала ему кулаком по физиономии и расквасила нос, чтобы перестал надо мной издеваться?

Лукас мягко рассмеялся. Глядя на его теплую улыбку, я потянулась к нему, как растение к солнцу.

— Любишь давать людям кулаком по физиономии, да?

— Не до такой степени, как Эрин любит всевозможные удары в пах.

Он снова рассмеялся и поцеловал меня в лоб. Я быстро пошла к зданию, то и дело оглядываясь. Улыбка на лице Лукаса становилась все бледнее, и мне показалось, я многое бы отдала, чтобы ее вернуть.

— Напиши, как у вас все пройдет в полиции.

Я кивнула:

— Хорошо.

В среду вечером я ввела имя Лукаса в строку поиска, не будучи уверенной, удастся ли что-нибудь найти. Думала, может, отыщу объявление о смерти его матери и оно меня куда-нибудь выведет. Такое объявление действительно нашлось, но, как и большинство некрологов, оно не раскрывало обстоятельств трагедии. Не было даже приписки: «Вместо цветов просим вас отправлять пожертвования в фонд помощи больным…» — которая содержала бы название недуга, унесшего жизнь молодой матери. Тогда я, совершенно ни на что не рассчитывая, просто пробила имя женщины — Розмари Лукас Максфилд. Как ни странно, поисковик выдал мне множество статей восьмилетней давности. От их заглавий мне стало не по себе. Я кликнула на одно из них. Сердце у меня заколотилось так сильно, что я вздрагивала от каждого удара. Мне очень хотелось, чтобы это оказалась статья о гибели чьей-то чужой матери. Какого-то человека, которого я не знаю.