Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы - Славачевская Юлия. Страница 20

Сладковатый дымок ладана окутывал алтарные изображения.

Следить за действиями Кондрада было утомительно. Я перевела глаза и стала смотреть на лицо бога, не обращая больше внимания на Властелина, который читал стоя непонятную абракадабру из талмуда. На всякий случай поздоровалась:

— Здрасте.

Дальше начались натуральные видения…

От статуи отделился полупрозрачный силуэт и обратился к нашему донору:

— Чего ты хочешь от меня, Кондрад, Черный Властелин?

— Ты знаешь, — мрачно ответил тот.

Призрачный бог приблизился к нам и положил бесплотную руку мне на лоб:

— Приветствую тебя, Илона.

Стало намного легче. Боль и дурнота отступили. Так вот она какая, благодать! Глаза мои закатились. Я умерла?

Меня одолевало двойственное чувство: будто я лежала на алтаре и одновременно порхала над Кондрадом и богом, слушая их беседу.

— Ты призвал меня опять… Сын мой, разве я мало дал тебе?

— Прошу, не дай ей умереть!

— Ты хочешь слишком многого, любимец богов! Я уже неоднократно спасал твою жизнь. С моей помощью ты силен, как бык. Я дал тебе возможность очень быстро излечивать свои раны. Я отдал под твою власть полмира. Почему я должен одарять тебя в очередной раз? Она, безусловно, самая мужественная и стойкая девушка из всех, виденных мной, но что я получу взамен?

— Все, что хочешь, — склонил голову Властелин, медленно становясь на колени.

— Я в твоей власти.

— Все, что я хочу, говоришь? — усмехнулся призрачный бог. — А я вот не знаю, чего именно хочу сейчас. Как же нам быть?

Кондрад молчал.

— Хорошо. Я оставляю за собой право потребовать одно желание в любое время, без срока давности. Согласен?

— Да! — без раздумий согласился мужчина.

Он заставил, мою бесплотную оболочку подумать: «Глупо и недальновидно. Кто ведает, что этому божественному вояке в далеком будущем приспичит?»

— Хорошо! Бери девчонку на руки. Через пару минут я открою прямой путь в Лайе. Отнесешь ее к придворному алхимику. Он поможет.

— А ты?

Бог указал на мой нательный крестик:

— Видишь? Она посвящена другому богу. Здесь я бессилен. Не трать время, если хочешь успеть.

«Продешевил ты, дружочек. Ага. Согласился непонятно на что, а взамен фига с маслом».

Кондрад сгреб меня в охапку и гаркнул:

— Деррик!

— Слушаю, — раздалось из-за дверей.

— Я ухожу. Возвращайся с воинами в Лайе. — И шагнул со мной в мерцающую дымку. Мы куда-то прибыли, потому что меня передавали в другие руки, потом несли. Нам навстречу распахивали двери, шепотом передавали из уст в уста:

— Господин гневаться изволят…

Вот и знакомые ступеньки. Повелительный голос Властелина:

— Старик, я забыл твое имя…

Знакомый дребезжащий баритон:

— Цесариус, ваше величество.

— Цесариус, вылечи ее и проси чего хочешь.

Дверь… Вторая. Звон сдвигаемой в сторону посуды.

— Кладите сюда, ваше величество. Мне требуется осмотреть повреждения.

Твердая поверхность под спиной. Чьи-то руки развернули одеяло.

— Нужно срезать одежду.

Прикосновение металла к коже и предупреждающий возглас:

— Подождите, ваше величество, я сейчас! — Жидкость смачивает тело от шеи до ног. — Иначе вы сорвете струпья. Можете продолжать.

Вновь ощущения металла, касания рук, убирающих лоскутки. Воздух пробежался вдоль обнаженного тела… Сдавленное восклицание в два голоса разом:

— О боги!..

Затянувшееся молчание и нарочито бодрый голос лекаря:

— Позовите кого-нибудь для помощи. Нужно смыть грязь, пока я приготовлю мазь, и еще… Вот здесь и здесь, — легкое касание к плечу и бедру, — мне придется вскрыть раны и вычистить гной. Помощник должен будет зафиксировать девушку неподвижно.

Категоричный отказ:

— Я сам.

Удаляющиеся шаги и крик:

— Эй, кто там есть, горячей воды сюда, и живее!

Томительное ожидание, мозолистая рука гладит мои волосы. Тихий шепот:

— Все будет хорошо. — Говорящий твердил фразу беспрерывно, уговаривая в большей степени себя, нежели меня.

Шум снаружи, шаги нескольких человек, стук и звон принесли воду. Осторожные прикосновения мягкой мокрой ткани к коже, приносящие облегчение и боль одновременно. Я шипела и проклинала всех подряд — арбалетчиков, неумелого лекаря, черта Гайно, а Кондрад вполголоса обещал что-то ужасное и кровавое моим тюремщикам и мучителям.

— Вы готовы, ваше величество? Держите крепко за плечи, не позволяйте шевелиться.

В мозгу взорвался фейерверк боли. Мне хотелось вскочить, спрятаться и заскулить, но я лишь рвалась из сильных рук и скрипела зубами. В губы ткнулось что-то твердое:

— Закуси, дочка, иначе зубы покрошишь.

И я вцепилась зубами в дерево, пытаясь перебороть себя и не завопить во весь голос, прося пощады. За меня завопил Властелин:

— Где твое сострадание, Цесариус, дай ей что-нибудь от боли, облегчи муки!

Тихий, несчастный голос алхимика:

— Я не могу. Средство не поможет сейчас, а вторая порция подействует намного слабее. Как только я закончу обработку, сразу же напою настоем, и девочка будет спать.

Эпицентр боли переместился на бедро. Сколько можно издеваться надо мной? Я уходила, возвращалась и опять уходила. Мне не было места ни там, ни здесь. Боль выворачивала суставы, дробила кости, вытягивала жилы, сводя мышцы судорогой. И вдруг все закончилось. На кожу наносили прохладную мазь, убирающую огонь. Чья-то рука приподняла голову, и меня попросили:

— Отдай кляп. Все закончилось. Тебе пора пить лекарство.

С неимоверным трудом разжав сведенные челюсти и вытолкнув деревянный кляп, я проглотила горьковато-терпкую жидкость. Через несколько минут стало легче.

— Ваше величество, перенесите девочку в соседнюю комнату.

— Почему я не могу отнести ее в нормальную, удобную спальню?

— В ближайшие дни мне придется находиться рядом с ней недалеко от лаборатории. Я буду наблюдать за процессом и проверять состояние больной каждые пару часов. Если будут изменения, я смогу варить новые лекарства.

Меня положили на кровать. Отступила боль, сдавая привычные позиции, на смену ей приходил сон. Уже засыпая, я почувствовала нежное прикосновение губ ко лбу и услышала:

— Ты поправишься, Илона.

Очень на это надеюсь. У меня осталось несколько дел, а я не люблю оставлять за спиной должников.

Солнечный лучик проник сквозь дырочку из небрежно занавешенного окна в маленькой захламленной комнатушке и нахально пощекотал лицо. Я тихонько чихнула и проснулась. Попытавшись укрыться от солнечного зайчика, я повернула голову и заметила лекаря. Он сидел за столом в противоположном от окна углу и увлеченно корябал гусиным пером по бумаге. Разглядывая спасителя, я оценила свое физическое состояние, и с каждой минутой мое удивление росло. Тело, туго запеленатое во что-то мягкое и влажное, безбожно свербело, ломило, но не болело. Фантастика! Правда, донимали жуткая слабость и лень, малейшее движение сопровождалось головокружением и отнимало кучу сил. Но по сравнению с предыдущим самочувствием это была такая малость. Единственная помеха — смертельно хотелось почесаться во всех местах, сразу и немедленно, и я начала ерзать на постели, стараясь хоть как-то облегчить непрекращающийся зуд. На мои бесполезные усилия обратили внимание. Подойдя к постели, алхимик строго глянул на несчастную меня и объяснил:

— Деточка, это для вашей же пользы. Придется потерпеть. Вы же не собираетесь носить на теле жуткие келоидные рубцы до конца дней своих?

Естественно, мысль обзавестись столь экстравагантны ми дополнениями к внешности, надо заметить, и без того посредственной, меня вовсе не радовала. Поэтому я отрицательно затрясла головой и выдавила:

— Не собираюсь.

Старичок потер сухонькие ладошки и возрадовался, будто я согласилась предоставить ему чемодан с миллионом «зеленых» и вертолет в придачу:

— Чудесно! Замечательно! Я счастлив иметь такую разумную и понимающую пациентку!

Вылив на меня ушат патетики, алхимик пощупал лоб, зачем-то оттянул нижнее веко, посчитал пульс и спросил: