Игрушка императора - Звездная Елена. Страница 16

— Это неизбежные потери, нежная моя.

После чего начал насыпать в свою тарелку что-то протертое персикового цвета. Я с удивлением отметила, что его рацион отличается от общепринятого и… Так, не о том думаю!

— Попробуй, — прошептал кесарь, набрал ложечкой немного персиковой массы и поднес к моим губам это самое нечто, — ну же.

Терпеть не могу мужчин, навязывающих свою еду! Они меня просто бесят!

— И все же, — продолжал искушать кесарь, и почему-то мне показалось, что это очередная проверка.

Ну, по меньшей мере, он точно не ракард, так что… и я приоткрыла рот. Ложечка скользнула между губами, я машинально все съела. Замерла на миг, пытаясь распробовать, но, несмотря на близкое знакомство с нашим поваром и участие в приготовлениях оркской еды, распознать продукты, из которых сие пюре было приготовлено, так и не удалось.

— Мм! Что это? — Непривычный вкус, но восхитительный. — А можно еще?

Мне с хитрой улыбкой скормили вторую ложечку… О, представляю, как это со стороны выглядит, но надо приказать, чтобы мне готовили то же самое.

— Знаешь, что самое удивительное? — скармливая мне третью порцию, произнес кесарь.

— Что? — Блюдо оставляло приятное послевкусие, которым я и наслаждалась, закрыв глаза, для ощущения полноты вкуса.

Кесарь внезапно наклонился ко мне, и его губы накрыли мои… Я вскрикнула от неожиданности, но и мой крик, и мой протест были запечатаны его поцелуем. Сильные пальцы скользнули на затылок, не позволяя отстраниться, и в следующее мгновение он повторил тот маневр, что столь успешно прошел испытания на лестнице… Но тогда, на лестнице, я еще не знала, к чему могут привести поцелуи нашего великого! Сейчас знаю, и повторения мне совсем не хочется! Я вздрогнула, попыталась вырваться. Да, кесарю нельзя было отказывать даже в малейшем, и это знали все, но терпеть подобное я не намерена!

Рванувшись изо всех сил, я все же разорвала поцелуй, разгневанно глядя на супруга. Кесарь же ответил мне насмешливым взглядом. А далее последовал издевательский вопрос:

— Ты чем-то недовольна… жена моя?! — И ухмылка изогнула тонкие губы.

Ну да, я все же жена, а у него право мужа, собственно, на любые интимные действия в отношении меня.

— Именно, — подтвердил кесарь, продолжая пристально наблюдать за мной.

Мне, несомненно, было что ответить, но… к откровенности, даже мысленной, не располагала компания. Пришлось смириться, закрыть глаза и позволить супругу продолжить прилюдное развращение собственной жены. И он действительно вернулся к прерванному действию. Сначала легкое касание губами к моим губам, затем к щеке, едва ощутимо к глазам, и осторожные легкие поцелуи по щеке вниз. Прикосновение к шее — я внезапно вздрогнула, едва странное волнующее ощущение прошлось волной… И я почувствовала, как растянулись в усмешке губы моего супруга, словно он был очень-очень чем-то доволен. Это и разозлило! И даже подумала о лежащей рядом вилке с острыми зубцами, которая премило бы смотрелась торчащей в императорской руке — ответом мне были тихий смех и возвращение к поцелую, на сей раз с участием пальцев, которые совершенно восхитительным образом ласкали мое запястье, заставив выронить вилку… И вот как с этим бороться?

— Никак, — кесарь прервал поцелуй и пристально посмотрел в мои распахнутые от удивления и вместе с тем страха глаза. — Но вернемся к самому удивительному, — и очередная ложечка с пюре коснулась моих губ, — за много сотен лет ты первая, кто оценил это блюдо.

И вот дернуло меня любопытство, съев и эту порцию, все же спросить:

— Почему?

— Мне сложно ответить, — кесарь начал есть сам, — остальным моя еда казалась отвратительной. А ты оценила. Единственная за три сотни лет. Символично, не правда ли?

Свои мысли по данному поводу я попросту проигнорировала, решив дать волю исключительно любопытству.

— А что это? — не удержалась от вопроса я.

— Корни некоторых лесных трав, испеченные и растертые, лесные ягоды, фрукты и… — кесарь хитро посмотрел на меня, — и сырая морская рыба.

Я в изумлении уставилась на пюре, которое рыбу напоминало менее всего, а вот насчет корней… теперь понятно, откуда столь приятный привкус и длительное послевкусие.

— Не знаю, кто это готовит, — медленно произнесла я, стараясь незаметно отодвинуться от супруга, — но была бы искренне благодарна, если бы мне готовили то же самое.

— Мой повар — орк, — сознался кесарь.

— О-о-о… — только и смогла выговорить, — это лишь усиливает мое желание перейти на ваш рацион.

Кесарь протянул мне полную ложечку:

— Еще?

Так, что-то мне этот хитрый прищур уже не нравится, и вообще… мужчины и еда — это не то сочетание, которое я смогу воспринимать спокойно в ближайшее время.

— А вам не кажется, что я способна есть сама? — упрямо увернувшись от подношения, поинтересовалась я.

— Мне кажется, — кесарь очень ласково улыбнулся, и я мгновенно открыла рот, — что я уже много лет не получал такого удовольствия от столь восхитительной игры, как соблазнение девственницы.

Не думать, не думать, не думать… Хотя вот об этом как раз подумать можно:

— А вы соблазняете только девственниц? — проглотив, поинтересовалась я.

Несколько дам за столом испытали приступ нервного кашля… причем самые привлекательные, исключительно утонченные блондинки… Вкусы кесаря не отличались разнообразием.

— Любил блондинок, — признался великий Араэден, — но вынужден признать, что и брюнетки не лишены очарования.

Повальный кашель в рядах придворных дам… Вспомнилось скабрезное высказывание конюха о том, что леди при дворе делятся на «дам» и тех, кого «просто плохо попросили».

Кесарь удивленно взглянул на меня и расхохотался. Мне стало обидно. Нет, не из-за количества соблазненных, а потому что… ну это наглость — не скрывать перед женой свои связи на стороне… Вот мама всегда была убеждена, что отец верен ей, а я… я просто видела счета его величества.

— Тебе это настолько неприятно? — вновь став серьезным, спросил кесарь.

Неприятно, да… Но вот как бы ему объяснить всю гамму моих ощущений? Мстительная улыбка и воспоминания, за которые мне было немного стыдно, — наш с Динаром поцелуй на лестнице… в подземелье… и во время его соревнования с либерийцем… и тот незабываемый в таверне… И тепло его рук, и сила его объятий, и нежность и страсть, и то пламя, что загоралось у меня внутри, стоило прикоснуться к нему… Почему я не поняла это сразу?! Почему? Сначала ослепленная влюбленностью к Аршхану, потом этим проклятым долгом перед Оитлоном… Ведь я чувствовала, чувствовала сердцем. Уже тогда, в момент нападения гоблинов, уже тогда я знала, что не смогу без него, я и умереть за него была готова, вопреки всем доводам разума… Почему уже тогда не поняла очевидного?!

Я смахнула набежавшие слезы и вспомнила о том, где, собственно, нахожусь и в чьем далеко не безопасном присутствии предаюсь сожалениям о собственной дурости! И ведь шенге говорил, открыто говорил — слушай сердце, а я… Взглянула на руку, где сверкало подаренное Динаром кольцо. Глядя на алый камень, я осторожно коснулась его пальцами… Камень вдруг перестал быть холодным, и тепло незримыми ручейками побежало по руке вверх, достигло плеча, груди… и неприятное ощущение пустоты внутри исчезло. Теперь я чувствована только тепло, приятное, согревающее, родное. Рыжий, мой несносный рыжий… как же мне тебя не хватает!

— Чтобы я данное кольцо, подаренное вам айсиром Грахсовеном, больше не видел, — ледяным тоном приказал кесарь.

Вздрогнув от неожиданности, мгновенно вернулась в реальность. За столом все замерли. Нет, на нас никто не смотрел, придворные до сей фразы продолжали трапезу и сейчас так и застыли кто с вилкой в руке, кто с бокалом, а большинство с салфетками — видимо, дрожащие руки не позволяли есть аккуратно. Страшен кесарь, с этим не поспоришь. Страшен, ужасен и жесток. Впрочем, расставаться с кольцом я не собиралась.

Скрестив руки на груди, посмотрела на супруга в упор и ехидно осведомилась: