Игрушка императора - Звездная Елена. Страница 17

— Ревнуете?

Не знаю, откуда явилось это бунтарское чувство, но оно просто-таки охватило все мое существо! А кесарь медленно склонился ко мне и прошептал:

— Допустим.

Я отклонилась назад, потом не выдержала и вовсе поднялась. Осмотрела придворных, причем те боялись даже дышать громко, и, узрев количество драгоценностей на придворных леди, все так же ехидно подметила:

— Сомневаюсь, что на присутствующих нет ни одного подаренного вами украшения! Однако мне приходится с этим мириться. И я требую соответственного отношения к моим маленьким слабостям! К тому же это единственное кольцо, которое мне нравится!

Но, несмотря на гордый вид, я уже продумывала, что, если побежать по лестнице для прислуги, можно будет попытаться сбежать к шенге. А папа добрый и сильный, он меня защитит!

— Не успеешь и не защитит, — задумчиво протянул кесарь. — Но основную мысль я понял. Сядь!

Я предпочла тему закрыть, присесть и перейти к более насущным вопросам:

— Градоправитель Дегр. Все же я считаю необходимым его сместить.

— Торговцы, теневые короли, городская стража… и все они станут твоими противниками, — резонно заметил великий Араэден, хотя мысли его явно были далеки от дел государственных.

— Нечто подобное мне уже приходилось испытывать, — сообщила я.

— И сколько лет ушло на… скажем так, урегулирование конфликтов?

— Три года, — нехотя созналась я.

Кесарь величественно кивнул и начал развивать свою мысль:

— Три года в сравнительно небольшом Оитлоне обернутся десятком лет в Прайде… ты желаешь тратить подобное количество времени на столь мелкую проблему, как градоправитель?

Естественно, нет, но…

— А разве есть другой выход? — несколько враждебно поинтересовалась я.

Кесарь отложил ложку, сцепил пальцы и строго взглянул на меня… совсем как мой учитель по законодательству… древний такой.

— Не смешно! — глаза супруга засверкали чуть ярче. — Катриона, представь, что у тебя на руке рана… она долго не заживает, болит, и в результате к ней прилип бинт… Мазь на руке сняла боль, и рана уже не болит, но ты прекрасно понимаешь, что приставший к ране бинт требуется оторвать…

Аналогия была настолько яркой, что я даже скривилась.

— Во-о-от, ты уже почувствовала, — кесарь улыбался, — а теперь ответь, что бы ты предпочла: резкий отрыв и последующую за этим невыносимую боль или возможность дать ткани отмокнуть и отпасть самой?

— Второе… — уже начиная понимать, к чему он клонит, ответила я.

Супруг выразил свое одобрение очередным величественным полукивком:

— Вот так и в политике, нежная моя, нужно действовать более безболезненными способами… Это медленнее, чем предложенные тобой решения, но… период адаптации значительно уменьшается, так что по времени второй вариант в любом случае выигрышнее.

Я начала просчитывать варианты… выходило, что единственный путь — это…

— Вот именно. Ты уже проделывала подобное в Совете Альянса, когда заменила председателя его заместителем… но тогда ты использовала интриги, сейчас вся власть в твоих руках.

Я покраснела, менее всего мне хотелось думать, что кесарь осведомлен о том, весьма… бесчестном подлоге, который был мною проведен.

— Нет ничего, о чем бы я не был осведомлен, — подтвердил мои опасения великий Араэден, — но я восхищен твоими действиями, твоей безжалостностью и умением настоять на своем, коварная моя.

Стоит ли говорить, что комплимент достиг цели, вызвал лавину гордости за себя и сделал кесаря значительно привлекательнее в моих глазах? И ведь сама же умею пользоваться этим безотказным оружием, но на то оно и безотказное, что даже я перед ним беззащитна.

В общем, появилось дикое желание посидеть рядом с императором, поговорить о делах государства, в коих советы супруга мне, несомненно, пригодились бы, но… судя по тому, что кесарь поднялся, это опять из области хорошего понемногу.

— Приятно, когда жена тебя понимает, — усмехаясь, произнес супруг и… исчез в портале.

И почти сразу раздался единый, полный облегчения выдох всех присутствующих. Слуги разом как-то расслабились, придворные, откинувшись на спинки стульев, уже и не помышляли об ужине, многие к вину потянулись, а дамы… одни боялись даже взглянуть на меня, причем блондинки, другие, наоборот, заинтересованно поглядывали. А я, мрачно барабаня пальцами по столу, думала. Думала, думала и снова думала.

— Ваше величество, император явно благоволит вам, — вдруг произнесла одна из леди, которая, кажется, входила в круг моих фрейлин.

Медленно перевела взгляд на женщину, едва ли моложе моей матери, и задала прямой вопрос:

— Вы меня сейчас утешить пытаетесь?

Дама побледнела. Напряжение вновь охватило присутствующих. О да, я знала, на что намекает леди, — кесарь безумно ревнив, что ни для кого не является тайной, а тут у всех на глазах он допустил не только откровенный бунт собственной супруги, но и факт ношения ею украшения, подаренного другим мужчиной. И теперь в глазах придворных было откровенное сочувствие… ко мне. Глупый народ, они думали, что кесарь соблаговолил жениться исходя из больших романтических чувств?

Поднявшись, я покинула трапезничающих.

Войдя в спальню, села, на мгновение прикрыла глаза, а вот после этого стремительно поднялась. Я очень устала за этот изматывающий день, и спать хотелось так, что казалось, стоит лечь на постель — и мгновенное путешествие в мир снов обеспечено, но… Но у меня была информация — новая, странная, пугающая, и мне нужно было с ней поработать.

Вынимая шпильки из волос, снимая одежду и игнорируя служанок, добралась до письменного столика. Уже в следующую секунду торопливо писала, используя королевский шифр Оитлона:

После данного пункта я задумалась. Этих мыслей не допускала весь день, но и сейчас думать следовало быстро. Очень-очень быстро. Ранее я не обращала внимания на факты, события, странности, извечно сопутствующие моему венценосному супругу. С другой стороны, я родилась в мире, который был полностью подвластен этому… светлому. А зло, когда становится привычным, воспринимается как само собой разумеющееся. И я считала нормальным тот факт, что кесарь может казнить или миловать по собственной прихоти… Что кесарь вечен и не стареет… Что кесарь — это единственный закон для всех сорока семи подвластных ему королевств… Я считала это естественным порядком вещей и только сейчас вдруг поняла — кесарь попросту узурпатор.

Сжав перо, собиралась написать следующий пункт и вдруг обратила внимание на освещение — оно было тусклым. Вскинула голову, вгляделась в магические шары под потолком и словно увидела их впервые! Потом в затуманенную усталостью голову пришло осознание: теперь все освещение во дворце было именно магическим… а раньше горели свечи!

— Тора, — позвала я одну из служанок, — принесите свечи.

Девушка низко поклонилась и испуганно ответила:

— Император запретил зажигать свечи в ваших покоях.

Та-а-ак, интересно! Но возмущаться смысла нет, так что воспользуемся альтернативой.

— Хорошо, принесите масляную лампу! — приказала я, досадуя на очередную прихоть супруга.

Подавив раздражение, продолжила писать:

Чуть задумалась — и внесла еще один пункт:

Потому как у нас ничего подобного не встречалось. Кесарь сам именовал себя так, именно так к нему и обращались. Позже появилось «император», «повелитель», «властитель», и помнится, что как-то бабушка по отношению к нему произнесла «пресветлый».

Служанка внесла масляную лампу. Та чадила нещадно, да и свет ее, живой и теплый, казался странным под холодным освещением магических шаров, но так определенно было светлее.