Брачный договор - Пробст Дженнифер. Страница 24

Алекса отогнала от себя воспоминание и решила утаить от Мэгги и вторую свою тайну.

— Ничего между нами нет, — повторила она. — Прошу тебя, можно мне спокойно послушать следующий стих?

— Детка, кажется, о спокойствии сегодня можно только мечтать.

— Почему это?

— Ник пришел. Муж твой. Парень, к которому ты совершенно равнодушна.

Алекса стремительно обернулась и в смятении уставилась на знакомую фигуру. Ник явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке, но держался тем не менее настолько самоуверенно, подавляя всех своей мужской неотразимостью, что Алекса невольно подивилась его исключительной способности приноравливаться к любой ситуации. А ведь он даже не был одет в черное!

Большинству мужчин вещи от известных модельеров диктуют свою волю, а на Нике джинсы от Кэлвина Клайна смотрелись как самые заурядные штаны, обтягивая его бедра и ноги так, чтобы было удобно их владельцу. Он был живым воплощением мужской самонадеянности, которой плевать на чужое мнение. Светло-коричневый свитер с рельефной вязкой выгодно обрисовывал широкую грудь и плечи. Не иначе как от Ральфа Лорана. А ботинки от «Тимберлендс».

Она молча выжидала, пока его взгляд блуждал по залу, скользнул мимо нее, замер, а потом медленно возвратился.

Их глаза встретились.

Алекса терпеть не могла штампы, и невыносимее всего для нее было бы превратиться в один из них. Но в тот же самый момент ее сердце бешено заколотилось, ладони вспотели, и все внутри ухнуло куда-то в пустоту, как будто она съезжала с американских горок. Ее тело напряглось, призывая его подойти и обещая ему полную капитуляцию. Если бы Ник сейчас велел ей отправиться домой и ждать его в постели, Алекса без колебаний выполнила бы его распоряжение.

От собственной слабости она пришла в ярость, но была вынуждена честно себе признаться, что все равно не смогла бы ничего с собой поделать.

— Ну да, никто ни в кого не влюблен!

Восклицание Мэгги разбило необъяснимое наваждение, и Алекса поспешно овладела собой. Она и вправду вручила Нику билет на поэтический вечер — просто потому, что он еще ни разу не был в ее магазине. Но он вежливо отклонил приглашение, отговорившись работой, и Алекса ничуть этому не удивилась. Она в очередной раз напомнила себе, что они с мужем принадлежат к разным мирам и у него нет желания навещать ее. Он прокладывал к ней путь по залу, а Алекса гадала, почему он вдруг передумал.

Пока Ник пробирался между книжными стеллажами, какой-то парень, весь в черном, вещал в микрофон о взаимосвязи между цветами и смертью. Ноздри Нику щекотал аромат кофе, а слух улавливал звуки скрипки вперемешку с отдаленным волчьим воем. Но все эти впечатления отступали перед образом его жены.

Ее истинная сексуальность зиждилась на полном неведении об эффекте, производимом ею на мужчин. Ник опять почувствовал закипающее в нем раздражение. С некоторых пор он жил в перманентном смятении, и ни одно мгновение не проходило для него без муки. До сих пор он не знал человека уравновешеннее себя и когда-то дал зарок избегать эмоциональных потрясений. Теперь он каждый божий день преодолевал всю шкалу переживаний: от досады до отчаяния и, наконец, к ярости. Алекса своими бредовыми доводами и пылкими речами доводила его до исступления. Она вызывала его на смех. С тех пор как она перебралась к Нику, его дом, казалось, ожил после давнего новоселья.

Ник подошел к ней:

— Привет.

— Привет.

Он решил начать с сестры:

— Как дела, Мэгги Мэй? [13]

— Хорошо, дорогой мой братец. Какими судьбами? Надеюсь, ты не собираешься читать здесь стишок, который написал в восемь лет?

— Какой стишок? — навострила уши Алекса.

Ник невольно вспыхнул. До него вдруг дошло, что из всех людей в мире вогнать его в краску способны только эти две женщины.

— Не слушай ее.

— А я думала, ты занят, — обронила Алекса.

Он и вправду был занят и даже толком не знал, зачем он здесь. Когда, закончив дела в офисе, Ник вошел в пустой дом, от звенящей в нем тишины ему стало не по себе. Он представил себе Алексу на устроенном ею поэтическом вечере, среди шумной толпы, и ему захотелось хотя бы ненадолго проникнуть в ее мир. Но ей он ничего об этом не сказал, просто пожал плечами:

— Сегодня быстро справился. Вот и подумал: пойду и посмотрю, что там за поэтический вечер. А что, все поэты курят? На улице целая толпа собралась, и все как один дымят.

Мэгги тихонько захихикала. В ее зеленых глазах зажегся ехидный огонек: она по-прежнему обожала подкалывать своего старшего брата.

— Что, Ник, опять тебе неможется? Хочешь, одолжу сигаретку?

— Спасибо. Всегда приятно, когда какой-нибудь доброхот из родни превращает тебя в наркомана.

— Ты куришь? — поразилась Алекса.

— Курил когда-то, — покачал головой Ник. — Но давно бросил.

— Ага, но когда он чем-то расстроен или подавлен, у него случаются рецидивы. Ник, представь себе, думает, что раз он не покупает сигареты сам, то остальное не в счет.

— Как интересно, — хохотнула Алекса. — Друзья, нам надо почаще собираться вместе. Скажи-ка мне, Мэггс, твой брат случайно не мухлюет, когда играет в карты?

— Постоянно!

Ник потянул Алексу за пальцы, понуждая ее встать со стула.

— Пока этот тип дочитывает стих, покажи мне твой магазин.

Мэгги, продолжая хихикать, заняла освободившийся стул.

— Он просто боится, как бы я еще о чем-нибудь не проговорилась!

— Совершенная правда.

Ник увел Алексу подальше от людского скопища и, интуитивно выбрав один из затемненных уголков, остановился у полки с табличкой «Взаимоотношения». Алекса прижалась к стеллажу спиной, Ник выпустил ее руку и принялся переминаться с ноги на ногу, мысленно браня себя за внезапную немоту. Он не готовил заранее никаких речей — просто знал, что надо поскорее сокрушить возникшую меж ними натянутость, пока он совсем не обезумел и не затащил Алексу к себе в постель. Предстояло каким-то образом возвратить отношения в дружеское русло, придать им прежний флер товарищества, какое бывает между старшим братом и младшей сестренкой. Пусть даже он от этого умрет.

— Я хотел поговорить с тобой.

Ее пухлые губы скривились в легкой усмешке.

— Давай.

— О нас.

— Хорошо.

— Мне кажется, мы не должны с тобой спать вместе.

Алекса запрокинула голову и рассмеялась. Ник не знал, что на него больше действует: досада на ее веселость или очарование ее привлекательностью. Эта женщина умела наслаждаться жизнью и не боялась хохотать во все горло. Не улыбалась расчетливо и не подавляла скупые смешки. И все же он не переносил, когда она потешалась над ним. Ник давно повзрослел, но Алекса по-прежнему возвращала его в те времена, когда он чудовищными усилиями старался сохранять спокойствие, а она ставила ему подножки на каждом шагу.

— Странно, не припомню, чтобы я тебе себя предлагала. Или я что-то путаю?

Видя, с какой откровенной беспечностью Алекса относится к возникшей проблеме, Ник нахмурился:

— Ты понимаешь, что я хочу сказать. Тогда, после вечеринки, ситуация вышла из-под контроля, и полную ответственность за это я беру на себя.

— Воистину рыцарский поступок!

— Перестань острить! Я хочу сказать, что вел себя неподобающе. Больше этого не повторится. Я перебрал с выпивкой и свалял дурака с Конте, а зло сорвал на тебе. Я намерен впредь придерживаться условий договора и прошу прощения за свою несдержанность.

— Извинение принимается. Я тоже прошу прощения за то, что внесла свою лепту в происшествие. Давай больше о нем не вспоминать.

Нику не очень понравилось, что их сексуальный пыл она определила как «происшествие», но он сдержался и не стал спорить. Непонятно было только, почему столь легкая уступка с ее стороны не принесла ему желаемого облегчения.

— У нас впереди целый долгий год, Алекса, — прокашлявшись, снова начал он. — Почему бы нам не постараться подружиться? Так было бы лучше для всех, и для нас тоже.