Без надежды - Гувер Колин. Страница 27

Брекин медленно усаживается и ставит на парту свой кофе, потом снимает с плеча рюкзак, все время подозрительно глядя на меня. Холдер сидит боком и тоже пялится. Я показываю на него:

– Брекин, это Холдер. Холдер не мой бойфренд, но если я застукаю его с другой за попыткой побить рекорд по лучшему первому поцелую, то он сразу станет бездыханным не-бойфрендом.

Холдер удивленно изгибает бровь и чуть улыбается:

– Вот как!

Его ямочки на щеках дразнят меня, и мне приходится заставить себя смотреть ему в глаза, иначе я отмочу что-нибудь неподобающее.

Я указываю на Брекина:

– Холдер, это Брекин. Брекин – мой новый и самый лучший друг на всем белом свете.

Брекин смотрит на Холдера, а тот улыбается ему и подает руку. Брекин неуверенно пожимает ее и, прищурив глаза, поворачивается ко мне:

– Твой не-бойфренд в курсе, что я мормон?

– Оказывается, у Холдера нет никаких проблем с мормонами. У него проблемы с придурками, – киваю я.

Брекин со смехом поворачивается к Холдеру:

– Ну, в таком случае добро пожаловать в наш союз.

Не сводя взгляда со стаканчика на парте Брекина, Холдер слегка улыбается ему:

– Я думал, мормонам запрещен кофеин.

– Однажды утром, проснувшись в печали, я решил нарушить это правило, – пожимает плечами Брекин.

Холдер смеется, Брекин улыбается, и все в этом мире славно. Или, по крайней мере, в мире первого урока. Я откидываюсь на стуле и сияю. Никаких затруднений. Муниципальная школа начинает мне нравиться.

После урока Холдер идет за мной к шкафчику. Мы не разговариваем. Я меняю учебники, а он сдирает свежие гнусные записочки. Сегодня их только две, и мне становится грустно. Как легко они сдаются, а ведь только вторая неделя занятий!

Он комкает записки и бросает их на пол, а я запираю дверцу и поворачиваюсь к нему. Мы стоим друг против друга, прислонившись к шкафчикам.

– Ты подстригся, – говорю я, впервые заметив его стрижку.

Пробежав рукой по волосам, он ухмыляется:

– Угу. Одна знакомая цыпочка все уши мне прожужжала. Совсем достала.

– Мне нравится.

– Это хорошо, – улыбается он.

Я кривлю губы и раскачиваюсь на каблуках. Он продолжает улыбаться, и вид у него неотразимый. Если бы я не стояла сейчас в людном коридоре, то схватила бы его за футболку и притянула к себе, чтобы показать, каким считаю клевым. Но я отгоняю эти видения и улыбаюсь ему в ответ:

– Наверное, пора на урок.

– Ага, – медленно кивает он. И не уходит.

Мы стоим еще с полминуты, потом я со смехом отталкиваюсь ногой от шкафчика и поворачиваюсь, чтобы уйти. Он так проворно хватает меня за руку и притягивает к себе, что у меня перехватывает дыхание. Не успеваю я опомниться, как уже прижата спиной к шкафчику, а он стоит передо мной, преграждая руками путь. Одарив меня дьявольской усмешкой, он поворачивает к себе мое лицо. Потом дотрагивается до щеки и осторожно проводит большим пальцем по моим губам. Мне приходится напомнить себе, что мы в общественном месте и нельзя поддаваться порыву. Чтобы не упасть, вжимаюсь в шкафчики, поскольку у меня подкашиваются колени.

– Жаль, не поцеловал тебя в субботу, – говорит он, опуская взгляд на мои губы, продолжая гладить их пальцем. – Все время думаю, какие они на вкус.

Холдер прижимает палец по центру и, не убирая его, быстро прикасается губами к моим. В следующий миг губ уже нет, пальца тоже. Все происходит очень быстро, и только когда коридор перестает кружить перед глазами и я в состоянии стоять ровно, до меня доходит, что Холдер ушел.

Не знаю, как долго я продержусь. Я вспоминаю о своих напыщенных нервозных тирадах в субботу вечером, когда хотела, чтобы он поскорей покончил с этим и поцеловал меня на кухне. Я совершенно не представляла, что меня ждет.

– Как?

Всего одно слово, но я, едва поставив свой поднос напротив Брекина, точно знаю, о чем идет речь. Рассмеявшись, я решаю до прихода Холдера огорошить Брекина всеми подробностями. Если Холдер сядет с нами. Мы не только не обсудили статус наших отношений, но и не договорились, как рассядемся за обедом.

– Он появился у меня в доме в пятницу, и после нескольких недоразумений мы заключили, что просто неправильно поняли друг друга. Потом пекли печенье, я читала ему какую-то чепуху, и он ушел. Вернулся в субботу вечером и приготовил мне ужин. Потом мы пошли ко мне и… – Я умолкаю, когда рядом со мной садится Холдер.

– Продолжай, – говорит Холдер. – Хочется выяснить, что мы делали потом.

Закатив глаза, я поворачиваюсь к Брекину:

– Потом мы выиграли приз за лучший первый поцелуй в истории первых поцелуев, но даже не целовались.

Брекин осторожно кивает, по-прежнему глядя на меня глазами, полными недоверия. Или любопытства.

– Это впечатляет.

– Выходные выдались невероятно скучными, – жалуется ему Холдер.

Я смеюсь, но Брекин опять смотрит на меня как на помешанную.

– Холдер любит скуку, – уверяю его я. – Он хочет сказать, что было здорово.

Брекин шарит по нам взглядом, качает головой и тянется за прибором.

– Мало что может меня смутить, – изрекает он, указывая на нас вилкой. – Но вы исключение.

Я киваю в полном согласии.

Мы продолжаем обедать, чинно беседуя. Холдер с Брекином заговаривают о книге, которую одолжил мне Брекин. Тот факт, что Холдер обсуждает роман, курьезен сам по себе, но то, что он спорит о сюжете с Брекином, восхитительно до умопомрачения. Он то и дело прихватывает меня за ногу, гладит по спине или целует в голову. Делает он это как бы привычно, невзначай, но для меня ни одно движение не остается незамеченным.

Я пытаюсь проанализировать изменения, происшедшие с прошлой недели, и не могу не признать, что все идет чересчур славно. Что бы мы ни делали, все это кажется слишком хорошим, слишком правильным и безупречным. Я начинаю размышлять о прочитанных книгах. Когда все обстоит слишком хорошо и правильно, это лишь потому, что какой-то жуткий поворот событий не успел отфильтровать доброе, и я вдруг…

– Скай, – произносит Холдер, щелкнув пальцами у меня перед лицом. Я гляжу на него, а он внимательно смотрит на меня. – Ты где?

Я с улыбкой качаю головой, не понимая, откуда взялся этот микроприступ паники. Он дотрагивается до моей щеки:

– Перестань отключаться. Меня это немного пугает.

– Извини. Меня легко отвлечь. – Отняв его руку от моего лица, я успокаивающе сжимаю его пальцы. – Со мной все хорошо, правда.

Его взгляд падает на мою кисть. Он переворачивает ее и приподнимает рукав, потом крутит мое запястье из стороны в сторону.

– Откуда у тебя это? – спрашивает он.

Я опускаю взгляд, чтобы понять, о чем он говорит, и вижу браслет, который надела утром. Холдер вновь смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Я совершенно не в настроении что-либо объяснять. Это так сложно, он будет выспрашивать, а обед подходит к концу.

– Где ты это взяла? – вновь спрашивает он, на этот раз более требовательно.

Он сильнее сжимает запястье и пристально смотрит на меня. Я отнимаю руку. Не понимаю, куда это может завести?

– Ты думаешь, мне его подарил парень? – спрашиваю я, озадаченная его реакцией.

Я не считаю его ревнивым, но это и не похоже на ревность. Это смахивает на помешательство.

Он не отвечает и продолжает сердито смотреть, будто я отказываюсь признать какую-то непомерную вину. Не знаю, чего он ждет, но я скорее влеплю ему пощечину, чем стану что-либо объяснять.

Брекин смущенно ерзает на стуле и, откашлявшись, произносит:

– Холдер. Полегче.

Выражение лица Холдера не меняется. Даже наоборот, оно становится жестче. Немного подавшись вперед, он сипит:

– Скай, кто подарил тебе этот чертов браслет?

Его слова невыносимым грузом придавливают грудь, и в голове вновь начинают вспыхивать те же предупреждающие знаки, что и при нашей первой встрече, только на этот раз они горят большими неоновыми буквами. Я знаю, рот у меня широко разинут, а глаза выпучены. Утешает только, что надежда – неосязаемая штука, а иначе окружающие увидели бы, как моя рассыпается в прах.