Ведьма-хранительница - Громыко Ольга Николаевна. Страница 5

Через полчаса чьи-то нервы не выдержали, и спотыкающаяся фигура неверными шагами достигла кафедры, комкая в потных ладонях исписанный с двух сторон лист.

– Б-б-билет 7. Т-теоретические и пра… практические основы телекинеза. – Заикаясь и облизывая пересохшие губы, адепт прочитал первый вопрос и устремил наполненные предсмертной мукой глаза куда-то в потолок.

Учитель ободряюще кивнул Вандеру, перевел взгляд с отвечающего на аудиторию и с вполне понятным негодованием обнаружил лишь брошенные листы и перья. Все адепты дружно нырнули под парты.

– Эт-т-то еще что такое?! – гневно пророкотал он, стукнув посохом. – Немедленно вылезайте оттуда! Родомир, Крениан, посмотрите-ка на это безобразие!

Учитель оглянулся и вздрогнул от неожиданности. Над столами приемной комиссии сиротливо посверкивали навершия магистерских посохов.

Неспособность Вандера к практической магии была притчей во языцах. Вся группа списывала у него домашние задания, но, когда от Вандера требовали немедленных действий у доски, адепт терялся, нервничал и путал простейшие заклинания, представляя немалую угрозу для общества.

Учитель недовольно покачал головой, но я заметила, как он незаметно шевельнул концом посоха, создавая невидимый экран Грюнделя – рассеиватель заклинаний.

– Можно водички? – жалобно попросил адепт, подбираясь к практической части вопроса.

– Налейте воду в стакан с помощью телекинеза. Пусть это и будет вашим ответом, – посоветовал Учитель, покрепче стискивая руками посох.

Вандер кивнул, наморщил лоб и уставился на графин.

Для начала вода вскипела.

Адепт сосредоточился. Кипение прекратилось, вокруг графина намерзла корка льда. Почти тут же хрусталь разорвало, ледяная копия осталась стоять на столе, а вокруг нее в беззвучном вальсе закружилось облако стеклянной крошки.

– Достаточно, – торопливо вмешался Учитель, – следующий вопрос!

Осколки со звоном посыпались на пол. Невозмутимая секретарша унесла ледяной графин и вытерла натекшую с него лужу. Экзамен продолжался. На наше счастье, практических вопросов Вандеру больше не попалось, и он, безмерно довольный окончанием экзаменационного кошмара, вприпрыжку выскочил из аудитории, хлопнув дверью.

Мы завистливо вздохнули. Я решила не тянуть с приговором и заняла опустевший стул перед кафедрой. Учитель бегло просмотрел билет, кивнул и выжидательно устремил на меня суровый взгляд из-под грозно сдвинутых бровей. На первом курсе у меня бы отнялся язык, на пятом – задрожал голос, на десятом я без колебаний ответила ему тем же. Комиссия поперхнулась плохо скрываемыми смешками, Учитель досадливо постучал костяшкой указательного пальца по столу, призывая к порядку.

Пока я отвечала на первый вопрос, архимаг не перебивал и, кажется, вовсе не слушал, изучая разложенные перед ним ведомости, и лишь изредка кивал, чтобы я не думала, будто обо мне забыли.

– Ну хорошо, – наконец сказал он, – вижу, в теории левитации ты разбираешься. Что там у тебя вторым вопросом? Психосоматическая блокада? Очень хорошо. Опустим принципы и характеристику, их любая третьекурсница знает, переходи сразу к практике. На мне.

На нем?! Заставить архимага заживо окоченеть подобно трупу, причем тот наверняка пустит в ход контрзаклинание, а то и «зеркало», отражающее чары на саму заклинательницу?

Я облизала разом пересохшие губы, живо представив, как мое онемевшее тело выносят из аудитории вместе со стулом и ставят под фикусом. Комиссия, заинтересовавшись, вынырнула из легкой бдительной дремоты, в которой Магистры привычно пережидали экзамен. Поговаривали, будто Магистр Верогор с кафедры Травников наловчился даже спать с открытыми глазами, одобрительно похрапывая на особенно долгих и нудных ответах.

Легче всего использовать для блокады универсальное заклятие Миртона, и его же не составляет особого труда отклонить в сторону. Можно попробовать пластическую формулу с семью переменными, основанную на магии стихий, но это заклинание самое капризное и непредсказуемое, требует досконального знания противника. Я испытующе посмотрела на Учителя, прикидывая, какие слабые места могут быть в его защите. Проще всего наколдовать себе увесистый ломик и зайти сзади…

Есть еще одно очень хорошее и мощное заклинание… слишком мощное даже для опытного мага. Выплетается долго и тщательно, зато дозволяет вкладывать силы по частям, а не одним импульсом в конце. Очень удобная вещь, когда есть время восстановить магический резерв: сплел первую часть, отдохнул, сплел вторую – активировал и пустил в ход. Но вряд ли комиссия будет ждать сутки или пока я сбегаю к ближайшему источнику силы…

А если предположить, что «зеркало» Учитель уже заготовил и оно висит между нами, ожидая моего ответа? Скорее всего, оно настроено на отражение прямого удара и незаконченное заклинание пропустит. А то, пройдя сквозь «зеркало», утянет его за собой и тем самым достроится.

Но если «зеркала» нет, не миновать мне осенней переэкзаменовки…

Я соединила кончики заметно дрожащих пальцев классической сферой, делая вид, что остановилась на Миртоне – огромный соблазн для противника поставить «зеркало», сама же мрачно, абсолютно не веря в успех, произнесла про себя совсем иные слова и на всякий случай закрыла глаза, чтобы не видеть своего позора.

Заклинание ушло, отката я не почувствовала – либо сработало, либо так и не достроилось. Ко мне, по крайней мере, не вернулось. Прошла одна томительно-бесконечная секунда. Вторая. Я рискнула приоткрыть один глаз. Учитель все с тем же испытующим прищуром смотрел на меня, чуть подавшись вперед.

Сидевший рядом Алмит недоверчиво протянул руку и помахал ею у Учителя перед носом.

Мне стало как-то не по себе. Адепты, ловя момент, бросились списывать напропалую. Важек торжественно выудил из-за уха крохотный комочек бумаги, мгновенно разросшийся в полупудовый фолиант «Теория и практика работы с пространством», разложил его на коленях, и тот сам собой замельтешил страницами, остановившись на главе «Манипуляции размерами».

Магистры выждали для приличия пару минут, но ничего не изменилось, разве что шума в аудитории стало побольше – адепты торопливо обменивались знаниями.

– Вольха, дополнительный вопрос, – откашлявшись, сказал Крениан, – как у тебя насчет снятия психосоматической блокады?

Я жалобно посмотрела на магистра, запоздало вспомнив, что развеять наложенное мною заклятие может только сам заклинатель либо его жертва, причем у меня сил не осталось вовсе, а Учитель по каким-то причинам не торопился пускать в ход свое умение.

– Ну, сбегай в актовый зал к источнику, только быстро, – разрешил прозорливый Алмит.

Впопыхах опрокинув стул, я подорвалась с места и стрелой вылетела за дверь. На восстановление резерва у меня ушло минут пятнадцать, и к моему возвращению экзаменационная аудитория больше походила на библиотеку – на всех партах кучно и россыпью лежала вспомогательная литература, из висящего перед Темаром хрустального куба доносился чей-то гнусавый голос, диктующий восемнадцать отличий упыря от вурдалака. Комиссии было не до адептов – столпившись вокруг Учителя, они безуспешно пытались определить, что и как я с ним сделала. При виде меня магистры торопливо расселись по местам, со смущенным уважением покашливая в кулаки.

Сняв блокаду, я виновато сжалась в комок, ожидая грома и молний, но Учитель как ни в чем не бывало одобрительно хмыкнул, небрежно черканул в ведомости и позволил себе небольшой перерыв, на пару минут выйдя из аудитории. Вопрос по истории развития магии принял на себя Алмит, прочие магистры согласно задремали.

– Так в каком же году безвременно почил многоуважаемый архимаг Капуций? – вкрадчиво поинтересовался бывший аспирант, улыбаясь в бороду.

Отлично понимая, что на тройку я уже наработала, да ниже Алмит и не поставит – слишком свежи в памяти его собственные мытарства на госэкзамене, я растеряла остатки страха и, даже не попытавшись вспомнить, нахально предположила:

– В 341 году.