Внучка бабы Яги - Коростышевская Татьяна Георгиевна. Страница 38

— Извольте отрекомендоваться, сударь, — сказала я жеманно, попытавшись слегка исковеркать рутенскую речь.

— Кавалер Сандро, к услугам прекрасной дамы, — склонился парень в низком поклоне.

Ой, Сандро! Держите меня семеро! Это какой такой стольноградский купец умудрился бы так чадо любимое обозвать? Алексашка он, ежу понятно.

— К сожалению, вынуждена отказаться, — скромно улыбнулась я только уголками губ. — Зарок, данный мною на родине, запрещает мне принимать участие в народных гуляниях.

Рыжие вообще забавно краснеют. Щеки купеческого сынка налились свекольным цветом, подбородок и подглазья по контрасту приобрели нездоровую синюшную белизну. Пробормотав что-то невразумительное и отвесив очередной поклон, мой несостоявшийся партнер по танцам покинул нас, присоединившись к своим приятелям. Судя по бодрому хихиканью, донесшемуся с той стороны, рутенского Сандро со свету сживут насмешками.

— Что, бабушка не дозволяет ногами дрыгать? — спросил проницательный малорослик.

— Скоморошить не хочу, — отрезала я. — Он же на спор подошел, друзья его подбили. А сам небось в танцах — ни ухом ни рылом. Я ему, можно сказать, репутацию спасла, да и ноги свои от надругательства — тоже.

Я смерила Михая оценивающим взглядом.

— Нет, — испуганно замахал руками тот. — На ногоблудие ты меня не уговоришь и не проси. Я не умею.

— Ну так ведь это попроще, чем шахи, — подколола я, наслаждаясь смущением собеседника.

— Так Влад подойдет, с ним и спляшешь — он у нас в этом мастер.

— Каких разнообразных дарований человечище! — притворно восхитилась я. — А есть хоть что-нибудь, в чем он не силен?

— Его больше интересует, есть ли такое, в чем не сильна ты, — серьезно проговорил перевертыш.

— В танцах, — повинилась я.

— Врешь! — со смехом выдохнул Михай.

— Честно. Бабушка по своей хромоте обучить меня не смогла достойно… Так что…

— Скоморошить она не хочет, — усмехнулся собеседник. — Вот ведь проказница!

Я улыбнулась в ответ.

У княжьего трона тем временем сменялось посольство за посольством. Глазеть на это было утомительно. Подход, поклон, быстрый обмен приветствиями, ретирада. Одинаково угодливое мельтешение гостей, одинаково ленивые ответы Славислава. В сон клонит почище чем пересчет овец.

— Как развлекаться будем?

— Только песен не надо! Пожалей ни в чем не повинных людей! — в притворном ужасе всплеснул руками перевертыш. — На все остальное я согласен.

Я прислушалась к себе. Есть хотелось просто до дрожи. А тут еще запахи, доносящиеся от закусок…

— Прогуляемся? — предложила я руку недорослику.

— Ну давай, — чинно согласился Михай и увлек меня прочь из толпы.

Выходить обратно, чтоб плутать по полутемным коридорам княжьего терема, показалось нам не слишком интересным, поэтому, пройдя вдоль стены за спинами зрителей, мы отыскали неприметную зеркальную дверцу. Открывалась она от простого толчка, явив нашим взорам буйные заросли, освещенные настенными светильниками.

— Знаменитый зимний сад, — прошептал благоговейно Михай и юркнул туда первым, презрев все законы куртуазности.

Я поспешила следом, обернувшись на пороге. Никто не заметил нашего маневра. Только показалось мне, что чей-то тяжелый взгляд мазанул меня по спине, когда я притворяла дверь. Я стряхнула наваждение и осмотрелась.

Так вот откуда травки-муравки съедобные на княжьем столе посреди зимы появляются! Накрытые колпаками из дорогого тонкого стекла, аккуратные грядки смарагдово переливались, выделяясь на более темном фоне остальной растительности. Узорчатая тропинка, ограниченная с двух сторон стрижеными самшитовыми кустами примерно в человеческий рост высотой, прихотливо изгибалась, уходя куда-то за пределы видимости. Судя по всему, специально для прогулок место это и задумывалось. Было жарко, пахло влажной землей. И еще — довольно светло. Будто и не поздний вечер на дворе. У низких притолок просматривалась сложная система зеркал. Их отраженный рассеянный свет создавал благоприятную обстановку для произрастания здешних автохоров.

Несколько шагов по дорожке, и вот уже даже не видать, откуда мы пришли.

— Что будешь делать, если твой хозяин на Красаве женится? — начала я беседу, прислушиваясь к отдаляющемуся шуму праздника.

— Очень ему эта квашня с ушами нужна, — отбрил меня перевертыш. — Просто повод до индриков добраться хороший придумал.

— А чего это ты обзываешься? — обиделась я за нашу княжну. — Можно подумать, на твоем господаре королевишны горстями висят. А хотя бы и висели! Уважение-то поимей!

— По какому поводу кипятишься? — не понял Михай. — Что тебе до монарших обетниц?

— Мне с этого ни тепло ни холодно! — фыркнула я. — Только девица, может, надежды какие-то возлагает… А вы, тьфу, за лошадьми в Рутению приперлись.

— Да в вашем княжестве, почитай, ничего больше и нет!

Я набрала в грудь воздуха, чтоб хлесткой речью поставить наглеца на место. Княжество ему наше не нравится! Можно подумать, у них в Валахии молочные реки с кисельными берегами текут! Ага! И пряничные избушки за каждым поворотом. Видала я их Валахию на карте…

— Тсс… — Спутник подобрался, как для прыжка. — Впереди кто-то есть.

Я навострила ушки. Ноздри Михая раздувались: видно, перевертыш пытался что-то учуять. На его сосредоточенном лице явственно проступало недоумение. Я уже и сама слышала приближающиеся шаги и рокот неспешной беседы. Я похолодела. Навстречу нам по самшитовому лабиринту шел Влад и разводил тары-бары на, ёжкин кот, франкском наречии. Собеседники были от нас буквально в двух шагах, за поворотом. Нас разделяла только плотная стена живой изгороди. Бежать! Драконья матерь, ну чего ж мне так не везет? Через мгновение мы столкнемся нос к носу…

— Ты все еще не оставил своих попыток, мой мальчик? — Свистящий шепот, казалось, проник в меня до самой печенки. — Глупое баловство с единорогами забирает столько энергии… Достаточно одного твоего слова…

— Мое слово — «нет», и вам это прекрасно известно, монсеньор.

Князь отвечал, как обычно, с ленивой интонацией, но мне послышалось тщательно скрываемое напряжение в его голосе.

Я обернулась к Михаю и даже успела рассмотреть кончик серого хвоста, мелькнувшего в сплетении веток. Я гордо вздернула подбородок. Не хватало еще и мне труса отпраздновать. Не дождетесь!

Надо было видеть лицо валашского господаря, когда он заметил меня, испуганную и дрожащую, на тропинке зимнего сада! Собольи брови поползли вверх, рот приоткрылся в удивлении, глаза полыхнули злым, холодным огнем. Его спутник, закутанный в черный вещунский балахон, был неподвижен как статуя. Я попыталась улыбнуться. Пауза затягивалась. Молниеносно приблизившись, князь властно обнял меня, одной рукой до боли сжав плечи, а другой придержав затылок. Его губы приблизились к моему лицу… Мне хотелось визжать и отбиваться ногами, но внезапно нахлынувшая слабость заставила меня безвольно обмякнуть. Поэтому, когда Влад накрыл мой рот поцелуем, сопротивления он не встретил. Меня опалил жар, когда я ощутила его дыхание, время остановилось… Тук, тук, тук… Невыносимо медленно бьется мое сердце, перекачивая кровь, которая стала вязкой, как летняя сосновая смола. Тук, тук… Неведомая доселе истома разливается по моим жилам, болезненно истончается кожа, почти пробудившаяся сила щекоткой наполняет гортань… Еще чуть-чуть, и воспарю я надо всеми, вздернутая порывами знакомого ветра. То ли стон, то ли всхлип срывается с моих губ. Тук… И пытка закончилась — я почувствовала, что свободна и могу дышать. Влад стоял рядом с видом легкого смущения.

— Какая приятная неожиданность, — промурлыкал злыдень. — Как вы разыскали меня, моя дорогая?

Мои мысли пустились в плясовую, обгоняя друг друга, соревнуясь в важности и неотложности. Мне предлагают игру, очередное представление. Вот только кого я должна изображать по замыслу распорядителя? Времени не хватает! Ну хоть минуточку бы подумать! Я почти слышала шорох песка, высыпающегося из отпущенных мне часов жизни. Чего говорить-то, ёжкин кот? Как там меня учила бабушка? Не знаешь, о чем сказать, говори о погоде.