Внучка бабы Яги - Коростышевская Татьяна Георгиевна. Страница 41

Я быстро оставила позади двустворчатые двери зала для приемов. Поначалу мне еще попадались то одинокие скучающие стражники, лениво провожающие меня взглядами, то милующиеся в полутьме парочки, которым и дела ни до кого не было. Затем освещение стало менее ярким — светильники горели через один, и праздничный шум перестал быть слышен. Я вздохнула с облегчением — стало быть, не догонят меня теперь валахи. Я шла уверенно, так сказать, держа нос по ветру. Все повороты я помнила, подумаешь, эка невидаль. В лесу и не так плутать приходилось. Бывало, бредешь себе по тропиночке, бурчишь что-нибудь под нос да вешки примечаешь… И тут до моего слуха донесся звук осторожных шагов. Я остановилась. Преследователь тоже. Я пошла быстрее. Тот, кто шел за мной, тоже возобновил движение. Я ощутила тревогу, но, преодолевая внезапно нахлынувший липкий страх, обернулась и двинулась навстречу неведомой угрозе.

Его глаза были странно выпячены и совершенно безумны. Дыхание вырывалось из глотки с шипением. Через подбородок стекала пенная дорожка слюны, марая оливковую ткань камзола. Бешеный баран! Обхохочешься. Только вот чего-то было не до смеха.

— Ай-ай-ай. — Косматая голова качнулась из стороны в сторону. — Такая хорошенькая мадемуазель и без кавалера…

Я сглотнула и попятилась, не отрывая взгляда от тонкого трехгранного лезвия, которое покачивалось на уровне моего лица. Вот так же люди себя ведут, если случайно разворошат осиное гнездо. Ни одного лишнего движения, чтоб ядовитое жало не оказалось в твоем теле. Преследователь наступал, сжимая кинжал в левой руке.

— Тебе нравится моя маленькая игрушка? Конечно, девочкам нравится все изящное…

Я молчала.

— Это называется дага. — Он еще на шаг сократил разделяющее нас расстояние. — Швабы знают толк в холодном оружии. Правда, красиво?

Я кивнула. Преследователь довольно осклабился, видимо оценив мою покладистость.

— А теперь — сюрприз!

Раздался сухой щелчок, лезвий стало три. И я побежала не разбирая дороги. Охота началась.

Если вам снится побег — это считается неблагоприятным знаком. Значит, предприятие, которое вы затеяли, обернется неудачей. Ёжкин кот, лучше бы это был сон! Я из последних сил толкала вперед непослушное тело, с ужасом понимая, что еще чуть-чуть — и все, не смогу, сломаюсь, сдамся на милость победителя.

По захламленной винтовой лесенке, оказавшейся на моем пути, я скатилась чуть не кубарем. Темно. Ну да это не беда — ночное зрение меня еще не подводило. Через пару мгновений можно было уже рассмотреть очертания окружающих меня предметов. Я заполошно заозиралась, отыскивая местечко поукромнее. Судя по густым занавесям паутины и вековой пыли в углах, в этой части терема давно никто не жил. Или вообще никто и никогда. Толстые бревенчатые подпорки, низкий потолок, ни одного окошка, голые стены… В своих метаниях я оказалась под княжьим теремом, так сказать, в подвале. Из глубины помещения медленно выдвинулась неясная белая фигура. Приблизилась, шурша многослойными юбками.

— Доброй ночи, — пролепетала я, всматриваясь в резкие черты лица загадочной дамы.

Темные локоны обрамляли округлое лицо с пухлыми бледными губами и тяжелыми веками усталых глаз. Неизвестная особа была не так уж и молода. Заметив небольшие морщинки, сбегающие вниз от крыльев крючковатого носа, я решила, что дама давно разменяла четвертый десяток. Незнакомка широко улыбнулась:

— Наконец-то ты привел ее, Джозеф…

Теперь я ее узнала. Именно этот томный голосок слышала я за стеной княжьей горницы. Девица Марианна Алансон — предсказательница, ворожка и просто красавица. Моей последней мыслью, перед тем как я провалилась в беспамятство, была: «А Козятин-то гораздо ближе, чем кажется…»

Дин-дон! Бренчат далекие колокольцы. Дин-дон, проснись, красавица! Не время сейчас спать… Звенят, тренькают, теребят:

А мне, как и мальчишке из песни, хочется еще чуток понежиться под стеганым одеялом.

Вот сейчас попрошу бабулю, чтоб не будила, чтоб позволила соснуть еще пару минуточек. Дела подождут, когда так сладко дремать, прижавшись к теплому печному боку, когда так вкусно пахнет каша, томящаяся в казанке в ожидании, когда в нее плеснут свежего молочка.

— Рассвет скоро, — говорит бабушка раздумчиво. — Указанное время и место.

«Знаю, знаю, — хочу ответить я. — Рассвет тоже подождет…» Только не шевелятся мои губы, видно, им тоже не хочется просыпаться.

— Ты уверена, что с помощью этой зубочистки сможешь открыть вход? — шутейно вопрошает Яга мужским голосом.

Ах, как я люблю, когда бабушка лицедеит да на разные голоса сказки сказывает. У нее это отменно получается. Только обычно она меня так перед сном балует, а не поутру…

— Не сомневайся, любимый, карты не врут. Кровь невинной девы в рассветный час…

— Мне немного жаль малышку — она просто случайно оказалась у нас на пути.

— Плевать! — Гневные слезы слышатся в голосе бабули. — А меня кто пожалеет?! О Джозеф, валах говорил мне страшные вещи. Он оскорбил меня!

— Ты отомстишь ему, моя воительница?

— О да! Ублюдок поймет, с кем связался, когда будет собирать ошметки своей подружки по всей округе…

Ублюдок? Уж таких-то слов у бабушки отродясь не было.

Я распахнула глаза. Сверху нависали голые ветви деревьев, расчерчивая серое предрассветное небо. Мне показалось, что это шевелятся лапы огромных пауков. Сдержав рвущийся из горла крик, я выровняла дыхание. Нечего сразу на рожон лезть — оглядеться надо, прислушаться. Авось лиходеи что полезное для меня сболтнут, или случай удобный для побега представится. Осторожный осмотр из-под век уверенности мне не добавил. Место совсем незнакомое — какая-то поляна в лесу. Всего-то и примет, что не ельник, а полупрозрачная березовая роща. Охохонюшки… И пить хочется просто зверски, и морозец уже пробирается под одежду. Представляю, в какие живописные лохмотья превратилось богатое франкское платье. Тьфу, нашла о чем думать! Тут уж чего бы поважнее не лишиться…

Похитители продолжали беседу, абсолютно не обращая на меня внимания. Судя по доносящимся до моего слуха щелчкам, Джозеф баловался со своим хитрым кинжалом.

— Воронов не очень-то хотел расставаться с семейной реликвией… — Марианна щебетала, будто не в глухом лесу находится, а дома гостя дорогого привечает.

— Зачем дикарю дуэльное оружие? Леворукий кинжал, да еще с шарнирными клинками, — поддержал игру Джозеф. — И это в стране, где отношения выясняются чуть ли не на кулаках.

— Его отец привез эту дагу откуда-то с Востока. И никто в семье графа даже не догадывался, что костяные пластины, которыми инкрустирована рукоятка, из рога единорога. Кто-то постарался замаскировать жертвенный нож под безделушку.

— Но тебе пришлось спать с этим мужланом…

— Брось! Дело того стоило.

— Может, ты получала удовольствие?

— Не ревнуй, дурачок. Ты же знаешь, я люблю только тебя.

— Иногда я в этом сомневаюсь.

— О-о-о…

Страстные вздохи явно указывали на то, что девица вознамерилась доказать свое благорасположение прямо здесь и сейчас. Я изо всех сил сдерживалась, чтоб не рассмеяться. Вот ведь потеха! И зачем только люди такими глупостями занимаются? Да еще и на морозе… Брр… Нет, мне этого никогда не понять.

Отброшенный впопыхах кинжал, описав широкую дугу, упал в снег буквально в двух вершках. Вот он — случай!

Я резко села, подминая подстеленную холстинку, и схватила оружие.