Оскал Нейлы (СИ) - Ринка Кейт. Страница 61

Первые лучи солнца заливали лесную полосу оранжево-красным светом. В это время в лесу стояла самая тишь, потому что ночные звери уже укрылись в своих убежищах, а дневные еще только начинали просыпаться. Воздух был свеж, пахло росой, а над водой заклубился легкий туман.

Эрик смотрел на все это великолепие через лобовое стекло машины. Он сидел на заднем сиденье, поглаживая темную морду волчицы, которую та положила к нему на колени. Набегавшись, они вернулись к озеру, где он сразу перекинулся. Но волчица решила не брать с него пример. Она забралась на заднее сиденье авто и задремала. Тогда Эрик сел к ней, желая быть рядом, но решив дать немного отдохнуть. Впереди у них были тяжелые дни, и всего каких-то несколько часов до того, когда она станет принадлежать ему по праву, когда ни один ликан не посмеет ему перечить, если он пожелает прикоснуться к своей девочке.

Где-то рядом послышался хруст веток, возня и короткий писк. Волчица дернулась, поднимая морду и внимательно прислушиваясь к посторонним звукам.

— Это филин, — пояснил ей Эрик, — птичка, кажется, поймала свой запоздалый ужин.

Притянув к себе мохнатую морду, Эрик потерся об нее носом, почесывая шерсть за ушами. От удовольствия волчица даже закрыла глаза.

— Нет, дорогуша, не расслабляйся, я и так всю ночь выполнял твои пожелания. Теперь верни мне Лию, я соскучился по ней.

Волчица потрясла головой, сбрасывая с себя его руки. Эрик не стал возражать, предвкушая встречу с любимой в ее другом облике. Но эта вредина медлила. Она повернула морду, всматриваясь в лесную чащу, снова прислушиваясь к звукам, словно пытаясь его намеренно игнорировать. Усмехнувшись, Эрик протянул к ней руки, но та начала угрожающе рычать.

— Ах так, значит. — Поймав ладонью ее пасть, чтобы она не смогла кусаться, Эрик захватом руки стиснул шею волчицы и притянул к своей груди. — Неужто, мы обиделись?

Но волчица стала упираться в него передними когтистыми лапами, пока задние драли обивку сиденья в старании съехать на землю выпяченной мохнатой попой. А так как дверь была не закрыта, у нее это вполне получалось сделать. Эта волчица состояла из одних мощных мышц, и при необходимости могла стать серьезным противником любому волку, не говоря уже о человеке. И когда ее хвост уже повис над землей, Эрик перестал ее удерживать и отпустил.

Волчица свалилась вниз, тихо заскулив. Но уже через минуту перед ним оказалась Лия во всей своей обнаженной красе. Тяжело дыша, она встала на ноги, держась за дверь. У Эрика даже дыхание перехватило от вида этой обнаженной красоты и от осознания, что она вся принадлежит ему. Одарив его коротким взглядом, Лия развернулась и пошла к озеру. Он же вышел из машины и побрел за ней, заворожено наблюдая, как округлые бедра нимфы уходят под воду. Она нырнула, скрываясь из вида. Тогда Эрик тоже решил окунуться, ожидая, пока наплавается его девочка.

И все его терпение, все его хорошее поведение, вся его забота были щедро вознаграждены. Подплыв к Эрику, Лия обняла его за шею, прижавшись к нему своим мокрым, самым аппетитным телом. Ее ножки крепко сцепились на его талии, и горячая плоть заскользила по плоти, вырывая из его горла довольное урчание. И мягкие губы накрыли его рот в головокружительном поцелуе.

— Так что ты там говорил моей волчице? — лукаво спросила его Лия.

— Что соскучился, — ответил он, проводя носом вдоль тонкой шейки.

— Так может, покажешь, как?

Сжав упругие ягодицы, Эрик приподнял их, и протиснулся в узкое, горячее лоно под восторженный стон Лии, который обжег его губы.

— С удовольствием, — хрипло выдохнул он.

Голоса оборвались, как только они вошли, и каждый ликан повернул к ним голову. Шаги эхом отдавались в просторном помещении спортивного школьного зала их района. Сегодня было раннее утро субботнего дня, и этот спортзал был полностью в их распоряжении. Здесь была почти половина ее Стаи и команда Джозефа, готовая приступить к осуществлению наказания. Пол стоял молча, но по лицу было видно, что его распирает от злости и недовольства. И его глаза обещали ей серьезный разнос за все ее непослушание. Даже возможно, что и ее ожидает плетка, только по воле ее Альфы, а не чужих ликанов.

Эрик так крепко держал ее за руку, что та онемела, и такая хватка была предупреждением, что он не потерпит ее потаканий ни желанием Пола, ни желаниям Стаи. Для нее должны быть важны лишь его желания, и свои, но только те, которые рождаются внутри нее, а не те, которые проходят тщательную обработку мозгом. Так он ей сказал, когда они сюда ехали. После приятного купания в озере Эрик и Лия вернулись в мотель, где их уже поджидали двое ликанов. И переодевшись, они поехали к школе.

Сегодня была сумасшедшая ночь. Лия еще никогда так не отдавалась чувствам, и еще никогда не была так счастлива. Хотя напряжение и волнение за будущее, как свое, так и Стаи, не оставляли ее, она впервые почувствовала себя обычной женщиной, в которой нуждаются, именно в ней самой, а не в Нейле. И к ее удивлению уже стало казаться, что Эрик давал гораздо больше, чем просил.

— Ну, наконец-то, голубки решили почтить нас своим присутствием, — встретил их Джозеф, вальяжно рассевшись на трибуне и покуривая сигарету. — А я уж было подумал, что храбрый Эрик струсил.

Бросив на Джозефа недовольный взгляд, Эрик продолжал идти, пока они не оказались рядом с ее сводными братьями. Олаф и Каспер…

— Эрик… — позвала его Лия, поздно сообразив, что к чему.

Его удар был резким и точным. Эрик приложился кулаком к носу Каспера, когда этого никто не ожидал. Все смотрели на Джозефа, даже Эрик смотрел на Джозефа, а потом, всего за один упущенный всеми момент, из носа Каспера хлынула кровь, и все ликаны оживились, бросившись к ним.

— Да что он себе позволяет! — послышался где-то голос Пола.

Олаф же чуть не подавился гневом, не сумев ничего сказать. Он лишь подошел ближе и толкнул Эрика в грудь, вынуждая того сжать рукой его горло.

Лия дернула к себе Эрика, но это оказалось все равно что пытаться сдвинуть дерево. У этого мужчины была напряжена каждая мышца. И подхватив за грудки оседающее тело Каспера, Эрик тому тихо прорычал:

— Это тебе за вчерашний промах, Каспер. Понял меня?

Ликаны окружили их, готовые помочь своим сородичам, и в то же время, опасаясь подходить ближе к разгневанному Эрику. А вот Лие было все равно, в каком состоянии находится этот мужчина. Она сейчас и сама была так зла, что ее тоже стоило бы опасаться, причем именно самому Эрику.

— Отпусти их, — рыкнула она на непослушного мужчину, крепко стиснув запястье его руки, которая держала ошарашенного Каспера. — Эрик, я же просила тебя не трогать моих ликанов. Это дело Стаи, это мое дело, и я сама в состоянии с этим разобраться.

— Отпусти моих сыновей, Эрик, — гневно сказал Пол, который тоже оказался рядом.

— Отойди! — завопил Олаф, приставляя к его виску пистолет.

Эрик усмехнулся, и вроде усмешка выглядела веселой, но Лия уже знала, что это значит — злость Эрика стала в несколько раз сильнее, а ведь после какого-то предела его уже никто не остановит.

— Во-первых, Олаф, — произнес Эрик, не глядя на ликана, — у меня есть одно правило — если мне угрожают, я могу, по настроению, дать или не дать всего один шанс на эту попытку, и еще один — на спасение своей жалкой жизни, и на счет три я уже не оставляю никаких шансов. — Рука Олафа дернулась, когда Эрик повернул к нему голову и посмотрел тому в глаза. Лие даже не нужно было гадать, что именно Олаф в них увидел. Она не один раз замечала, как глаза Эрика обещают смерть своему противнику, и от этого взгляда даже у нее по спине пробегал холодный озноб. — А во-вторых…

— Э, э, э, а ну-ка быстренько все успокоились и разошлись, — перебил Джозеф. — Вы меня уже задолбали своими разборками.

Растолкав толпу, Джозеф подошел к Эрику и оперся рукой о его плечо, как старый приятель.

— Пол, по-моему, ваши сыновья могут и сами за себя постоять, ну а если не могут… — Джозеф покрутил кистью руки по воздуху, вроде как подбирая следующие слова, — значит, их хреново натренировали. — От такого замечания Пол изменился в лице, но ответить оказалось нечем. — Эрик, а вот теперь ты мне скажи, что ты будешь делать, если завалишь кого-то из членов Стаи той, ради которой готов свернуть горы и залезть в петлю? А? Не видать тебе ее тогда, как своих ушей…