В полушаге от любви (СИ) - Куно Ольга. Страница 34

Сомнительное, кстати сказать, очко. Уж если говорить совсем откровенно, по мне, так Эстли — куда лучшая кандидатура, чем маркиз. Но я скорее съем собственную шляпку, чем скажу это ему в лицо.

— Вот видите, лорд Эстли, даже герцог понимает, что вы из себя представляете, — окрысилась я, всё ещё не на шутку злая за то, что он стал копаться в моём прошлом. — И продолжает иметь с вами дело исключительно потому, что для него это выгодно. Вы ведь, в отличие от маркиза умеете убивать, притом весьма изощрённо. Не расскажете, каким образом вы довели несчастного графа Кройтона до самоубийства?

Сощурившиеся глаза Эстли потемнели, словно в них разом переместился весь расползшийся по углам ночной комнаты мрак. От такой перемены, совершенно неожиданной в невозмутимом обычно лорде Кэмероне, я попятилась. Но это не помешало ему в два счёта нагнать меня, схватить за плечи и хорошенько тряхнуть.

— Не стоит говорить о том, в чём вы ничего не понимаете, — процедил он, после чего опустил руки, беря себя под контроль.

Я отступила подальше, а Эстли резко отвернулся и сделал несколько шагов по комнате. Когда он снова посмотрел на меня, его взгляд был мрачным, но не более того.

— Вы знаете, как умирают люди, попавшие в зависимость от сиреневого порошка? — глухо спросил он, но дожидаться ответа не стал. — Не буду описывать вам подробности. Скажу только, что человек к этому моменту успевает похудеть вдвое, а от его мозга остаются не более, чем отголоски. Вы, леди Инесса, столкнулись с грязной стороной жизни ровно один раз. Не спорю, тогда опасность прошла от вас очень близко. Но существует ещё очень много такого, о чём вы, живя во дворце и плетя интриги на благо сестры герцога, даже не подозреваете.

Я следила за его передвижениями по комнате, окончательно сбитая с толку, и на всякий случай старалась не шевелиться. Что это на него нашло, и при чём тут моё упоминание о самоубийстве?

— Граф Кройтон основал в герцогстве целую сеть по производству и распространению фиолетового порошка, — пояснил Эстли, видимо, прочитав немой вопрос в моих глазах. — В своё время на эту гадость подсадили хорошо знакомого мне человека. Только не надо романтизировать: речь идёт не о родственнике и не о моей женщине. Просто хороший знакомый. К тому моменту, как я обо всём узнал, помочь ему было уже нереально. Зато реально было выйти на след того, кто распространял порошок по герцогству. Этим я и занялся, и можете мне поверить, с немалым рвением. К слову сказать, именно тогда я стал активно сотрудничать с герцогом. Нити весьма качественно сотканной паутины неожиданно привели нас на самый верх. Потомственный граф, ни больше, ни меньше.

— И вы решили устроить ему самоубийство, чтобы замолчать эту историю?

Эстли пригляделся ко мне, пытаясь понять, что стоит за моим вопросом. Но в выражении моего лица, равно как и в интонациях, не было ни осуждения, ни страха, ни сарказма. Кройтона мне было не жаль ничуть.

— Вовсе нет.

Такой ответ стал для меня неожиданным.

— Он покончил с собой независимо от вас? — удивилась я.

— Не независимо, конечно. Он сделал это, когда понял, насколько быстро я к нему подобрался. И что ему не удастся уйти безнаказанным. Но сам я довести его до самоубийства не стремился. Я хотел, чтобы он держал ответ по закону, а это, уж поверьте мне, была бы значительно более тяжёлая смерть. Ну а уж потом, поскольку так сложилось и о публичной экзекуции речь в любом случае не шла, герцог принял решение не афишировать причастие к этому делу Кройтона, дабы не порочить титул графа.

Я криво ухмыльнулась. Очень в духе Альмиконте, да и вообще всей нашей аристократии. Взять хотя бы ту же историю покойной Эльвиры, которую все предпочли поскорее забыть. Впрочем, Эстли, похоже, и сам был от такого решения не в восторге.

— Мы с вами оба достаточно рано столкнулись с грязной стороной жизни, леди Инесса, — заметил он. — А вот Мирейа Альмиконте относится к тем людям, которые эту сторону не видят вовсе. Именно поэтому ей свойственно раздувать до невероятных размеров мелкие, в общем, проблемы.

— Это нежеланное замужество-то мелкая проблема?!

Непродолжительное перемирие, негласно установившееся между нами под воздействием рассказа лорда Кэмерона, снова оказалось под угрозой.

— Я в целом понимаю вашу преданность леди Мирейе, — продолжал он, словно не слыша моих слов. — Но не кажется ли вам, леди Инесса, что ради этой преданности вы готовы идти на излишне высокий риск? Во-первых, за годы службы при дворе вы уже сполна отплатили госпоже Альмиконте за её помощь. А во-вторых, её поступок был безусловно похвальным, но не таким уж исключительным. Многие люди на её месте поступили бы так же.

— Однако реально так поступила только она, — отрезала я.

— Потому что именно так сложились обстоятельства.

Мне почудилось, или в этих словах прозвучало сожаление о том, что на месте Мирейи не оказался в своё время он сам? Да нет, наверное, почудилось.

— Послушайте, лорд Кэмерон! — Шок остался позади, и ко мне вернулось стремление действовать. Поэтому я шагнула поближе к Эстли, демонстрируя все прелести платья неглиже, и заискивающе заглянула в глаза. Этот приём назывался «взгляд голодного, но обаятельного щенка». — Отдайте мне этот портрет. Обещаю, что леди Мирейа не станет разглашать секрет герцога. Только пригрозит ему по-семейному, чтобы он перестал настаивать на этой свадьбе. Ну, право же, что вам стоит пойти мне навстречу?

И теперь — взгляд сильно обнадёженного щенка, жаждущего, чтобы его погладили по головке и взяли к себе домой.

— Вы неисправимы, леди Инесса. — Судя по тому, что Эстли отступил на шаг назад, у неглиже были шансы пробить эту броню, но, увы, в итоге холодный ум одержал верх над инстинктами. — Этот портрет вы не получите. Он принадлежит герцогу, а не леди Мирейе. Да и позвольте мне усомниться в том, что даже в случае соблазна она поступит порядочно.

— Значит, портрет вы не отдадите? — заключила я.

— Нет.

Мой взгляд из щенячьего превратился в кошачий. Взгляд дикой кошки, выпустившей когти и готовой к прыжку. Однако готовой и ждать столько, сколько придётся, прежде чем атаковать добычу в наиболее удобный для этого момент.

— Я ведь всё равно до него доберусь, — пообещала я, недобро прищурившись. — Что бы вы по этому поводу ни предприняли.

Эстли смерил меня внимательным взглядом.

— А вот это правда, — сделал вывод он.

К сожалению, я не сразу поняла, что у него на уме. Поняла лишь тогда, когда, подойдя к столику, он поднёс угол портрета в пламени свечи. Я ринулась за трофеем, но поздно. Эстли отступил и вытянул руку вверх, не подпуская меня к бумаге, которую стремительно пожирало пламя. А совсем скоро бросил сморщившийся и готовый рассыпаться пеплом лист в пустую вазу из толстого стекла.

— Герцог вам этого не простит, — прорычала я.

— С герцогом мы как-нибудь договоримся, — возразил Эстли.

— Вы — последний негодяй! — Торговаться было не о чем, и я долее не считала нужным скрывать свои чувства. — Убирайтесь из моих покоев!

— Как вам будет угодно.

Лорд Кэмерон шагнул к двери.

— Э нет. — Я передвинулась, преграждая ему дорогу. — Как пришли, так и уходите.

И я многозначительно взглянула на распахнутое окно.

Эстли выразительно изогнул бровь, затем сдержанно склонил голову.

— Как скажете.

Он, не колеблясь, развернулся и направился к окну.

— Желаю вам свалиться вниз! — ядовито бросила я ему в спину, когда он выбирался на карниз.

А потом долго прислушивалась к происходящему снаружи. Разумеется, он не упал.

Глава 9

Баронессе Лаймон, матери Дэйвида, я завидовала всей душой. Нет, не её сильному, даже железному характеру, не деловой хватке и не крепкому здоровью, хотя всего этого у неё было в избытке. Завидовала я тому, что леди Лаймон была вдовой.