Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 60

— А что насчет секса?

Азамат поджимает губы, поглядывает на меня виновато.

— Лучше бы тоже воздержаться, конечно.

— Чтобы им досталось? — поднимаю бровь. Он смеется:

— Ну уж нет! Но хоть чтобы не завидовали.

— Ладно, — говорю, — сутки я потерплю.

Азамат снова поджимает губы.

— Вообще… лучше бы ты не так легко согласилась.

— Ой прости, ты обиделся? — Я запоздало соображаю, что ему моя покорность в этом вопросе может быть неприятна, да и…

Он хохочет.

— Нет, что ты! Просто на богов лучше действует, если соблюсти моцог трудно. Поэтому сегодня на обед тхи, ну и я стараюсь побольше всяких дел сделать, чтобы устать и спать хотелось. Иначе не подействует, понимаешь?

— А чем тхи так примечательно? — спрашиваю, пытаясь вспомнить, что это вообще такое.

— Ну как, вкусная, праздничная еда, — поясняет Азамат.

Ой, да, вспомнила! Это же очередная сырятина, только вымоченная слегка в каком-то рассоле. Не-эт, я это не буду! Хм. А не воспользоваться ли мне вынужденным постом в благих целях? Мясо сырое я и так не стала бы есть, секса не дадут, а ночь просидеть для меня не проблема, я три года работала сутки через двое. Зато Алтонгирел сможет потом нашептать Старейшинам, что я-де старалась, моцог соблюдала с мужем, и вообще.

— Слушай, Азамат, — говорю, — а может, я к тебе примкну?

— А тебе-то зачем?

— Тебе же не одному нужно, чтобы нас поженили. Мне тоже по-хорошему надо поднапрячься.

Азамат долго смотрит на меня, потом на пару секунд закрывает глаза, а потом так меня обнимает, что я готова просить о пощаде, странно, что кости не хрустят.

Мои гениальные идеи достаточно часто оборачиваются мне же во вред, чтобы уже начать задумываться, прежде чем их высказывать вслух. Вот эта, например, привела меня в каюту Алтонгирела и оставила один на один с ее хозяином. И ведь могла бы сообразить, что этот чертов моцог нельзя начать просто так, от балды. Тем более Азамат утром к духовнику заходил, ну ведь очевидно же за этим!

А, ладно, теперь уже ничего не поделаешь, осталось терпеть. Если я сбегу на середине, Алтоша точно не оценит.

Алтонгирел сидит за столом, подперев голову рукой, и смотрит на меня так, как будто восхищается размахом моей бессовестности.

— Ты знаешь, я никогда не считал Азамата доверчивым человеком, — размышляет он вслух. — А теперь вот все понять не могу, что ты с ним такое делаешь?

— Тебе рассказать или на бумажке записать по пунктам? — спрашиваю. — Первое, я его люблю. Второе, я его уважаю. Третье, я его лечу…

— Ах, ну да, — перебивает духовник. — Ты ведь ему заливаешь, что можешь его вылечить.

— Неправда, я ему совершенно честно говорю, что могу сделать шрамы менее заметными, хотя не могу убрать бесследно.

— Ага, ага, — отмахивается Алтонгирел. — Его тут нет, а мне можешь не рассказывать. Мне, в общем, все равно, ради чего ты с ним связалась, лишь бы он от этого не пострадал. Но вот сейчас просто интересно, чего же ты хочешь добиться от богов?

— Чтобы нас с Азаматом поженили, — пожимаю плечами. Чего тут не понять?

Алтонгирел прищуривается.

— У тебя случайно внебрачных детей нету?

— Че? — искренне удивляюсь я. — С чего вдруг?

Он еще некоторое время на меня пристально смотрит, потом расслабляется.

— Да так, подумалось… Обычно так хотят выйти замуж только женщины с левыми детьми. Чтобы даже моцог провести… у тебя должна быть какая-то развесистая причина. Может, на Землю возвращаться не хочешь? Ты не преступница ли, часом?

— А не пойти ли тебе ненароком? — интересуюсь, подобрав дар речи. — А то я могу, например, ухо ампутировать…

Не знаю уж, понимает ли Алтонгирел слово «ампутировать», но высказывать свои безумные предположения резко перестает.

— Ладно, — говорит, — хватит тут болтать, если тебе обряд нужен, то не отвлекай меня.

Закашливаюсь от неудачной попытки сказать несколько грубостей одновременно. Можно подумать, это я тут лясы точу!

Алтонгирел достает из одного из своих многочисленных сундучков некое подобие венка из засушенного вьющегося растения с острым и пряным запахом и надевает его мне на голову. Потом разворачивает на столе платочек с какой-то трухой, берет что-то вроде жезла с большим бубенцом на конце и принимается напевно бормотать непонятные мне слова, позвякивая жезлом поочередно то над одним, то над другим моим плечом и периодически посыпая меня трухой из платочка. Уж не знаю, что я должна при этом думать, но на всякий случай загадываю желание. Постепенно бормотание Алтонгирела переходит в пение. У него, кстати, неплохой голос, чистый и мелодичный, кто бы мог подумать.

Внезапно все заканчивается. Венок с меня снимают, жезл отправляется в сундук.

— Ну чего ждешь? — спрашивает духовник нетерпеливо.

— А уже все? — неторопливо произношу я. Хочешь меня выгнать побыстрее, так фигушки.

— Нет, знаешь, еще надо постоять на голове, — ехидно отвечает он.

— Надо было заранее предупреждать, я бы штаны надела, — говорю невозмутимо. Он тяжело вздыхает. Я хмыкаю. — Откуда мне знать, как выглядят ваши обряды и когда они кончаются?

— Хорошо, говорю: обряд закончился. Можешь идти на все четыре стороны.

Я стою.

— Видишь ли, Алтонгирел, — произношу медленно, с удовольствием растягивая слова, — думаю, что это не последний раз, когда мне придется проходить какой-нибудь обряд. Я бы предпочла, чтобы в следующий раз ты вспомнил, что для меня все это в новинку, и пояснил, что от меня требуется. Особенно когда дело дойдет до Старейшин. Не хотелось бы пролететь только потому, что я не знала, в какой момент вставать.

Он снова одаривает меня долгим взглядом прищуренных глаз, потом говорит:

— Слушай, чисто из любопытства, чего ты хочешь от богов?

— По-моему, ты уже спрашивал. Что-то тебя память подводить стала, а вроде молодой.

Он закатывает глаза.

— Да, конечно, я так и поверил, что ты моцог проводишь ради замужества. Наверняка ведь о чем-то еще просишь.

Я пару секунд осмысливаю информацию.

— Ты хочешь сказать, что моцог может мне помочь осуществить любое желание, а не только то, о котором я сказала? То есть ты сейчас, когда надо мной тут ворожил, никак не ограничивал, ради чего все это?

Он смотрит на меня странно, сначала приподняв брови, потом слегка нахмурившись.

— Слушай, что тебе нужно от Азамата, что ты его так старательно добиваешься?

— Ну если обобщить, — задумываюсь я, — то, наверное, мне нужно, чтобы он был со мной. Желательно — всегда. И конечно, было бы неплохо, если бы ему это доставляло удовольствие.

Алтонгирел еще несколько секунд таращится на меня округлившимися глазами, потом снова достает жезл и еще какую-то склянку миллилитров на пятьдесят. Поводит жезлом у меня перед носом и где-то за спиной, приговаривая, потом вручает мне склянку.

— Пей.

— А что это?

— Не скажу. Хочешь замуж, так пей.

Я одариваю его мрачным обиженным взором и откупориваю пузырек. Немного пахнет спиртом. Ну была не была. Пью.

Это оказывается настойка какой-то травы, горькая и крепкая, но не очень противная. Дух, правда, вышибает, так что я вынуждена за неимением лучшего занюхать рукавом, хоть он слабенько пахнет стиральным гелем.

Алтонгирел внимательно за мной наблюдает, забирает склянку.

— Все, можешь идти. Теперь твой моцог только ради свадьбы, ничего другого не получишь.

Ага, смотри-ка, он обучаем!

— Хорошо, — говорю радостно, — спасибо.

И быстро смываюсь, оставив Алтонгирела озадаченно качать головой.

Забористую настоечку все-таки неплохо бы закусить, так что я чапаю на кухню, где Тирбиш уже вовсю возится с обедом.

— Привет еще раз, — говорю, устремляясь к холодильнику. — На меня не готовь.

— Почему? — огорчается он. — А мне так интересно было, что вы скажете…

— Мне сегодня нельзя, — объясняю.