Дрейк - Мелан Вероника. Страница 27

— Тогда, прежде чем ехать к вам, мне хотелось бы получить некоторые заверения.

— Какие?

— Я хочу, чтобы вы пообещали не применять ко мне никаких физических, силовых или психологических методов воздействия. Не пытались меня задержать, если я решу, что настало время уходить, не давили и не угрожали чем бы то ни было. Если наша встреча будет не дружественной, полной взаимного уважения, я заранее на нее не согласна. — Потом не удержалась и добавила, положившись больше на интуицию, чем на логику: — Если произойдет что-то, что мне не понравится, я больше сюда не вернусь.

Что именно подразумевала под словом «сюда», я и сама не знала. Город? Парк? Страну эта загадочную? Ай, ладно! Хотелось, как ребенку, показать язык и постращать в стиле «А у меня папа выше и сильнее!». Вот и постращала.

Как оказалось, не ошиблась.

Собеседник размышлял. Видимо, на какие-то мои условия ему соглашаться не хотелось, но деваться некуда.

А еще этот, который за мной приехал, теперь отчего-то скрыто давился смехом. И что я такого сказала? Заметив мой грозный взгляд, весельчак тут же отвернулся в сторону, пряча усмешку за неожиданно понадобившимся почесыванием щетины.

Наконец раздался ответ. Раздражение мужчина либо подавил, либо даже не почувствовал. Голос звучал спокойно, видно, словами он разбрасываться не привык.

— Хорошо. Будь по-твоему.

Короткие гудки на том конце сложились для меня в мелодию победного марша.

Ну вот! Теперь и ехать не так страшно. Конечно, слово — это еще не действие, но все лучше полного отсутствия гарантий.

Я посмотрела на проводника, уже успевшего к концу разговора вновь натянуть на лицо непроницаемую маску. Только в зеленовато-карих глазах сохранилась тень улыбки.

— Куда идти? — спросила я.

Он кивнул в сторону ворот. Звякнули в пальцах автомобильные ключи.

Ехали быстро. На той же самой машине, что и в прошлый раз.

Водитель на разговор не напрашивался, а я, коль скоро представился шанс поспрашивать, решила его не упускать.

Повернувшись к темноволосому, внимание которого всецело было сосредоточено на дороге, я спросила:

— Расскажи мне, что такое Комиссия?

На меня хмуро взглянули зеленоватые глаза, но водитель, видимо, потому, что был такой приказ, ответил:

— Комиссия — это правящая власть. Люди, которые управляют городами.

Городами? Это, типа, как страной? Несколько странная манера выражаться. За окном как раз проплыл один из этих самых городов. Немного ветреный, шелестящий кленами, но ухоженный и приятный на вид. Дома хорошей архитектуры, магазины открыты даже в воскресенье. Я по привычке посмотрела на часы.

Стрелки на них снова застыли, показывая немногим более часа дня. Стучать по циферблату бесполезно, это я уже поняла. И что за глупая привычка останавливаться именно в этом месте? Магнитные поля здесь кружат? Какой-то Бермудский треугольник, ей-богу.

— А у тебя тоже часы стоят?

Вопрос мужчину удивил. Держа руки на руле, он развернул левое запястье, демонстрируя экран своих дорогих темных часов, и отрицательно покачал головой:

— Нет. Мои идут.

Снова пришла мысль о языке. Почему-то в этом незнакомом месте я его понимала, как дома.

— Мы не в Новой Зеландии, так ведь?

— Где? — На этот раз он даже повернулся, посмотрел на меня в упор.

Я потерла щеку под глазом, надеясь, что тушь не осыпалась.

— Новая Зеландия — это континент такой. Не континент даже, нет, — поправилась я, — это остров.

— Нет, мы не на острове.

— Значит, все-таки на континенте?

Видно, мои вопросы ставили собеседника в тупик. Он хмурился, пытаясь понять, как лучше ответить.

— Мы на Уровнях. А ты что именно имеешь в виду под континентом?

Настал мой черед растеряться. Ну да, как же я забыла. Те карты в магазине. Там ведь тоже было что-то про эти самые Уровни. Голова начинала плавиться от информации, которая никак не укладывалась в ней.

— А Комиссия — это форма правления? Какой государственный режим? Демократия? Социализм? Тоталитаризм? Монархия? Я никогда раньше не слышала об этом месте, не смотри на меня так.

— Не уверен, что понимаю тебя.

— Есть у вас король или монарх?

Водитель сдвинул к переносице темные брови, хотя, казалось бы, куда уж еще-то.

— Нет такого.

— А другой глава государства, который всем правит?

— Нет. Есть группа людей.

— Ага. Значит, это больше авторитаризм.

Очевидно, собеседник мой, будь его право, вообще бы рта не открывал. Более того, задаваемые вопросы были ему совершенно непривычны. Я на какое-то время оставила его в покое, задумавшись.

Да что же это такое? Неужели о политике здесь тоже не слышали? И не остров тебе, и не континент. А что тогда? Почему уже несколько раз они бросали слово «Уровни», будто это все объясняло?

— А на каком языке вы говорите? — не удержалась я, тут же заслужив еще один неодобрительный взгляд.

— На том же самом, что и ты, — прозвучал ответ. Ничего не скажешь, саркастично. Но с непробиваемой логикой.

Последний вопрос прозвучал глупо даже для меня.

— А…

— Ты очень много говоришь.

Мой рот захлопнулся так же быстро, как и открылся.

— Это Дрейк тебе обещал, что будет паинькой, я такого не делал.

Сказано беззлобно, но с некоторым раздражением. Однако радовало, что кляп мне в рот совать не собираются, правда, бесконечные вопросы тоже напрягают.

Я набрала в грудь больше воздуха.

Ладно, дотерплю до места назначения. А там уж попробую все узнать.

Из развлечений, когда разговоры кончились, осталось только смотреть на улицу.

Я вздохнула, сложила руки на груди, развернулась вполоборота к окну и принялась созерцать пейзаж. Прикидываться обиженной не имело смысла. Уже понятно, водителя глупыми уловками не пробьешь, так стоит ли терять время?

Страшно все равно было.

Сколько бы я ни старалась хорохориться, а коленки тряслись.

Что за здание? Куда идем через огромное количество ветвящихся коридоров? Почему так тихо и будто пусто? Может, стоило встретиться в людном месте, так спокойнее?

Осознание собственной глупости давило. Была ли необходимость возвращаться в этот город? Почему так быстро возникло доверие к невидимому собеседнику?

Укоры не помогали исправить ситуацию. Из основных — поддерживающих — остались две мысли: если что-то пойдет не так, попробую исчезнуть при первой же возможности и узнаю, был ли мой странный сон, не покидающий меня с самого утра, как-то связан с желанием посетить это место. Остальную массу серого вещества одолевало самобичевание.

Но вскоре отошло и оно. Мы наконец подошли к какой-то двери. Мой провожатый остановился и постучал. Раздалось короткое и властное: «Войдите».

Мы вошли.

Первым в глаза бросилось странное убранство кабинета. Точнее, почти полное его отсутствие: окно, у которого кто-то стоял, два стула и стол, за которым кто-то сидел. Мельтешащая впереди спина в черной куртке мешала рассмотреть детали. А уж способность мыслить связно и вовсе пропала — сказывалось нешуточное волнение, незаметно переросшее почти в панику.

— Здравствуй, Джон.

Водитель поприветствовал сидящего в кресле за столом человека. Тот кивнул в ответ. Я же, не успев толком рассмотреть сидящего, вдруг резко покрылась холодной испариной.

Он одет в такую же куртку, как незнакомец из сна! Серебристая, с белой полосой на рукавах.

Сердце ударилось о ребра, воздух резко вышел из легких. Моментально переведя взгляд на лицо — он или нет? — я перестала дышать, вглядываясь в его серо-зеленые глаза и чуть вьющиеся волосы. Прямой нос и резко очерченный подбородок. Не треугольный. Нет, не совпадает, все не то! Не он.

Не успев ни обрадоваться, ни разочароваться — слишком сильным было потрясение от увиденной и опознанной куртки, — я едва только начала дышать, когда глаза, наконец-то привыкшие к неяркому освещению, наткнулись на вторую фигуру, стоящую у окна, в точно такой же одежде, как и на мужчине в кресле.