Дрейк - Мелан Вероника. Страница 63

Кота я найти не смогла. Темнело рано, а Миша глухой, звать бесполезно.

Облазив кусты, заборы и подворотни, я вздохнула и направилась в подъезд.

Тяжелый день, тяжелый урок.

Дрейк знал, как учить так, чтобы запомнилось навсегда.

Мама пила на кухне чай. Сидела, устало склонившись над страницами, просматривала каталоги с одеждой, привезенные из Турции. Я присоединилась молча. Налила кипятка, бросила пакетик с заваркой, неуверенно посмотрела на пузатую сахарницу и отвернулась, чтобы не искушать судьбу.

Под моим задом скрипнул табурет.

Шелестели переворачиваемые страницы, с фотографий смотрели модели с застывшими улыбками, разряженные в свитера и кофты, гудел холодильник, безмолвно косилась цифровым глазом микроволновка.

— Мам!

— М-м-м? — Мать оторвала взгляд от каталога и посмотрела на меня. Уставшие, будто поблекшие от постоянной борьбы за существование глаза.

— Может, ремонт сделаем? Как-то обветшало у нас все.

Она покачала головой, болезненным непривычным жестом потерла висок:

— Не на что, Дин. Товар в магазинах не идет, голодать бы не начали, не до ремонта пока. Вот пытаюсь понять, что дальше везти, чтобы покупали.

— Ясно.

Вспомнилась круглая сумма на моем банковском счете в Нордейле, вспомнилась пачка наличных, протянутая в кафе Дрейком. Такое богатство в этом мире было так же бесполезно, как размокшая в луже газетная бумага.

Полночи я лежала с открытыми глазами.

Думала о том, что осознала сегодня. Слова, энергия, утекающая от тебя к другому, причиняя невидимый, почти непоправимый вред обеим сторонам. А ведь раньше было так привычно и просто сказать гадость. Как умыться, как почистить зубы, сходить за лапшой в магазин. Подумаешь, слово!

Текли минуты в душной спальне. Я пыталась восстановить душевный баланс, но это так же сложно, как латать фанерный дом после воздушной атаки. И дело не только в переосмыслении опыта злословия, душу бередили мысли о семейной нищете и несостоятельности и о том, куда мог неожиданно подеваться грязный бездомный кот, давно уже ставший родным.

Утром. Я найду его утром. Обязательно выйду пораньше, и он окажется где-нибудь во дворе, не иначе. Да, опасностей много, но судьба не допустит, ведь не допустит (?), чтобы случилась трагедия.

Едва успокоившись, я вновь переключалась на маму и ее грустные глаза, разглядывающие каталог, на грязные обои. Как справиться с ситуацией? Что предпринять? И мог ли обретенный талант помочь преодолеть безденежье?

Тихие минуты складывались в часы, голова без устали рассматривала варианты получения дополнительной прибыли от умения путешествовать.

Заняться доставкой вещей, писем, ценных грузов? Но как, когда? Ни лицензии на деятельность, ни офиса, ни репутации. А еще начнутся вопросы, уточнения деталей, обязательно станут допытываться, каким образом груз попадет из пункта А в пункт Б. Что отвечать? Да нечего. При всем желании рта не разомкнешь, сработает наложенный Дрейком запрет. И правильно сработает, иначе недалеко и до встречи с местными властями, а там и до выяснения необычных способностей Дины Кочетковой.

Продавать золото, драгоценные камни, ювелирные изделия? А кому сбывать? Как объяснять, откуда такое чудо? Прилагать сертификаты, когда язык не поймет ни один лингвист? Да и отрасль сложная, своих наверняка знают, а незнакомец с кучей бриллиантов обязательно вызовет нежелательный интерес.

Тупик. Еще вариант и еще тупик. И так до бесконечности. Все упиралось в одни и те же рамки: людская молва, невозможность объяснить «что и как», опасность привлечь внимание властей или криминал. Стоит ли рисковать? Маме не станет легче, если дочь вдруг однажды утром уйдет на работу, а вечером не вернется. Ей тогда будет все равно, есть ли в доме еда и какие вещи везти из Турции в следующий раз, потому что следующий раз может не наступить.

Представив вздрагивающее, закрытое ладонями лицо, по которому текут слезы, мне сделалось не по себе.

Не надо рисков, голодать проще и спокойнее. И к тому же все равно найдется вариант, как помочь. Если не сегодня ночью, то, может быть, завтра или через месяц. Обязательно найдется.

Привычно светился желтым глазом монитор в углу. Он не включался с тех пор, как я искала информацию про Нордейл. Каким же далеким теперь казался тот день.

Спала мама, спал дядя Толя. Даже фиалка на окне — и та, казалось, дремала, поглядывая на редкие машины, мелькавшие в ночи за пыльным стеклом.

Одеяло было жестким и тяжелым, не чета тому, что осталось в спальне Нордейла, легкому и теплому. Поразительно, как быстро меняется восприятие вещей, когда есть с чем сравнить. Слишком быстро. До грустного «слишком».

Пока руки ощупывали ткань пододеяльника, в голову неожиданно пришла новая мысль.

А если попросить Дрейка выдать мне очередную зарплату не только местными деньгами, но и рублями? Принести ему образцы, неужели «реактор» не сможет воспроизвести полноценные копии? Водяные знаки, номера купюр, которые потом все равно не совпадут с банковскими, хитрые защиты от подделок. Ведь сможет, скорее всего.

Но представленная было радужная картина под названием «Дрейк дает согласие на денежную аферу» тут же перекрылась другой, совершенно безрадостной, где мама задает один и тот же вопрос: «Дина, откуда деньги?»

Не объяснишь. Да и не возьмет она, пусть даже честным трудом заработанные.

Я устало прикрыла веки.

Энергии нет, стоящих идей тоже. И будто в наказание перед глазами снова возник образ белого кота. Где же он есть? Почему потерялся? Вот бы его уже забрать себе и не волноваться.

Неожиданно для себя я закрыла глаза и как была, в трусах и футболке, «прыгнула» в Нордейл.

Гостиная встретила меня тишиной спящего дома, закатом за окном и прохладой — балконная дверь осталась приоткрытой. Я захлопнула ее, побежала в спальню, натянула на плечи белый халат и спустилась в кухню за чаем.

Блестели в свете ламп хромированные поверхности, сияли чистотой столы и раковина. Клэр по-военному дисциплинированна и по-докторски чистоплотна. На холодильнике, пришпиленная круглым магнитом, висела записка с аккуратно выведенными словами: «Завтрак, обед и ужин в холодильнике».

Я не удержалась, заглянула внутрь и покачала головой, впечатленная результатами труда новой кухарки и смущенная тем, что, скорее всего, не найду времени, чтобы поесть вовремя. Полки ломились под тарелками различных форм, затянутыми в прозрачную пищевую пленку и составленными одна на другую.

И это называется диетой? Да тут гостей можно с улицы вести, всем хватит.

Наскоро сооружая чай, я думала о том, что на моей кухне орудует женщина, которую из-за нехватки времени я до сих пор почти не знаю, и хорошо бы найти ее телефон и дать ей назавтра выходной. Зачем еще готовить, если уже ставить некуда?

Но эти мысли текли фоном, бесформенные, как клочки тумана. А основной, главенствующей была совсем другая: не спит ли Дрейк? Ответит ли на один-единственный вопрос? Не сочтет ли, что еще рано?

Руки дрожали. Попробовать все равно нужно. Идея о том, чтобы забрать кота и как можно скорее перебросить его в Нордейл, окончательно сформировалась в голове. Ждать нельзя, на улице опасно и становится все холоднее, ночами подмораживает далеко не по-осеннему. Ярко и во всех деталях представились жмущиеся под себя, от холода грязные белые лапы.

Схватив чай, я направилась в гостиную.

Ноутбук неторопливо загружал операционную систему, тихо потрескивая жестким диском. Я рассеянно смотрела за окно, где солнце уже скрылось за горизонтом, а небо налилось густым синим и фиолетовым. Комната неумолимо погружалась в сумерки, с которыми в меру своих сил боролась единственная зажженная возле дивана лампа.

И опять другая книга, другая история: теперь люди ходят здесь, но не ходят там, солнце прокатывается по горизонту за этим окном, за другим на неопределенный период застыла ночь. Интересно, зачем здесь солнце, если нет планеты, лишь плоский Уровень? Хотя чем еще освещать круглую или плоскую поверхность, если не солнцем? Людям ведь нужен свет, какое им дело до формы планеты. Или как они тут называют пласт земли.