Игра в кошки-мышки - Малиновская Елена Михайловна. Страница 55

– И все? – переспросила я, неприятно удивленная. – Вы лишь поэтому сказали Себастьяну, где меня искать? Из-за беспокойства за его карьеру?

– Не скрою, эта причина была главной, но не единственной, – после крохотной паузы сказала Артемия. Я было расцвела в улыбке, уверенная, будто сейчас она признается в том, что некие добрые чувства ко мне все-таки испытывает. Однако служанка хладнокровно завершила: – Еще я не хотела, чтобы Дора плакала. Ваша компаньонка по совершенно непонятной для меня причине слишком к вам привязана. Она бы сильно расстроилась, если бы вы погибли.

Я недовольно цокнула языком. Н-да, грубо, зато откровенно. Затем вскинула голову, вспомнив об одной из первых бесед с Ларашьей.

– Не понимаю, – сказала я. – Если все так и перекидыши на самом деле в любой момент могут переговорить друг с другом, то почему Ларашья была уверена в том, что вас убили при одной из облав? Она должна была знать, что вы живы и здоровы.

– Понимаете, Беатрикс, наша связь друг с другом настолько полная, что действует и по другую сторону реки жизни. – Артемия печально усмехнулась. – И, наверное, связью это называть все-таки немного неправильно. Просто на какой-то миг переносишься в чужую шкуру. Видишь чужими глазами, слышишь чужими ушами, узнаешь не только чужие мысли, но вообще все, вплоть до мельчайших деталей и давным-давно позабытых тайн. Поверьте, нет ничего приятного в том, чтобы стать мертвым даже на краткий миг. Я не говорю уже про то, что порой хочется иметь личные секреты от стаи. Поэтому мы предпочитаем общаться таким образом лишь в крайнем случае и тогда, когда полностью уверены в том, что наш предполагаемый партнер жив и здоров. Собственно, разговор с Ларашьей дался мне весьма нелегко. Смерть на самом деле стала для нее избавлением от боли. Поэтому я на вас и не сержусь.

– Ясно. – Я поставила локти на стол, подбородком уперлась на кулак и с интересом уставилась на женщину. – Скажите, а вы давно работаете на Себастьяна?

– Я не собираюсь с вами откровенничать, – осадила меня Артемия. – Мы не станем подругами, даже если вы задержитесь в этом доме чуть дольше обычных увлечений Себастьяна. Поэтому не старайтесь, Беатрикс.

– Почему я вам так не нравлюсь? – обескураженно поинтересовалась я. – Только из-за той выходки?

– Не только. – Артемия вновь вернулась к тесту, принявшись месить его с удвоенной энергией.

Я ждала продолжения, но женщина словно забыла обо мне, полностью погрузившись в свое занятие. Что мне оставалось делать? Я одним глотком допила остывший какао и встала, намереваясь подняться в выделенную для моего проживания спальню. Я чувствовала на своей спине взгляд Артемии, но она не произнесла ни слова, видимо, устав от нашей беседы.

Только у себя в комнате я поняла, насколько утомилась за эти сутки. И даже не от недостатка сна, а из-за постоянного страха за свою жизнь. Я была совершенно уверена, что мне не доведется увидеть следующего рассвета. И вот теперь я опять в доме Себастьяна, а значит, в полной безопасности.

Удивительно, но проснулась я сама, а не от восторженных криков Доры. Я некоторое время лежала на спине, бездумно глядя в потолок и ожидая, что вот-вот скрипнет дверь и мои многострадальные ребра захрустят в медвежьей хватке верной компаньонки, обрадованной возвращением блудной хозяйки. Хм-м… Как-то двусмысленно прозвучало, если честно. Ладно, пусть будет не блудной, а сбежавшей.

Однако время шло, я продолжала нежиться в кровати, и никто не торопился вырывать меня из сладких объятий дремы. Странно, неужели Доре никто не объявил о моем возвращении? Да нет, та же Артемия наверняка рассказала. Тогда почему она не торопится проверить, все ли в порядке с моим здоровьем? Я ведь чудом, можно сказать, избежала гибели! Даже обидно как-то.

Я немного повздыхала и заворочалась, надеясь, что совесть у Доры все-таки проснется и компаньонка придет меня проведать. Затем села, осознав, что эдак рискую проваляться до позднего вечера. И без того, наверное, время к обеду идет. Легла-то я, считай, поздней ночью.

Умывшись и надев строгое темное платье, слегка оживленное белым кружевным воротничком, я убрала волосы в высокий пучок, скрепленный множеством шпилек, и решительно вышла из комнаты, собравшись отыскать Дору и потребовать у нее объяснений.

Благо, что много времени это не заняло. Уже из коридора я услышала знакомый громкий смех, доносящийся откуда-то снизу. Ага, стало быть, Дора действительно после моего побега осталась жить здесь. А то я подумала, что Артемия меня обманула и Доре все же пришлось уехать. Но тогда совсем непонятно, почему моя верная компаньонка меня не навестила.

Недоумевая все сильнее и сильнее, я спустилась на первый этаж. Завертела головой, пытаясь сообразить, откуда доносится разговор, затем уверенно повернула к гостиной, где, собственно, и отыскала нужную мне особу.

Дора со всем удобством расположилась в одном из кресел. На столике рядом высилась початая бутылка вина и бокал, доверху заполненный тягучей алой жидкостью. Артемия, сидящая напротив, держала в руках чашку чая. Видимо, помнит о недвусмысленном предупреждении Себастьяна, но компанию Доре составить хотелось, вот и выбрала столь безобидный напиток.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась я, остановившись на пороге.

Артемия кивнула, отвечая на приветствие. А вот Дора предпочла демонстративно меня не заметить. Она гордо задрала нос и принялась пристально изучать что-то на противоположной стене, даже не посмотрев в мою сторону.

Я озадаченно вскинула брови. Это еще что за представление? Неужели Дора обижается на меня за побег?

– Я вам не помешаю? – прохладно осведомилась я, буравя взглядом затылок компаньонки, сидящей вполоборота ко мне.

Артемия пожала плечами. Дора опять промолчала, хмурясь все сильнее и сильнее.

Негромко цокая каблуками, я подошла ближе. Встала совсем рядом от Доры и выжидательно скрестила на груди руки.

– Пожалуй, я оставлю вас. – Артемия спрятала в уголках губ понимающую усмешку и поднялась. – Полагаю, вам есть о чем поговорить.

– Ошибаешься, – пробурчала Дора, однако осталась сидеть. – Мне с этой пигалицей нечего обсуждать.

Артемия как-то странно хмыкнула, но больше ничего не сказала, отправившись к двери. Через пару мгновений мы с Дорой остались наедине.

– И что все это значит? – без предисловий начала я и передвинулась так, чтобы оказаться прямо напротив насупленной компаньонки. – Ты на меня обижаешься?

Дора что-то неразборчиво буркнула себе под нос и еще выше задрала нос, не снизойдя до ответа.

– И почему ты на меня злишься? – раздраженно спросила я.

Как и следовало ожидать, Дора вновь проигнорировала мой вопрос.

– Слушай, ну что ты как маленькая! – Я расстроенно всплеснула руками и села в ближайшее кресло. – Я просто не понимаю, на что ты обижаешься!

Видимо, это послужило последней каплей в долготерпении моей верной компаньонки. Она подпрыгнула от негодования, вытянула в мою сторону дрожащий от злости указательный палец и препротивно взвизгнула:

– Ах, не понимаешь?! Триша, как по-твоему, что я должна была подумать, когда ты сбежала? Вот так вот просто – взяла и сбежала, бросив меня на произвол судьбы!

– Вообще-то я спасала свою жизнь, – резонно возразила я. – Или ты не в курсе, что на меня напали?

– Но почему потом ты не сообщила, что жива?! – взревела Дора. – Ты хоть представляешь, как я о тебе волновалась? А как Себастьян не находил себе места все это время? Триша, я еще могла бы понять, если бы ты оказалась где-нибудь в пустыне. Но ты была в Ерионе, столице Прерисии! Так тяжело было послать весточку?

– Я боялась, что тогда меня найдут, – негромко призналась я, чувствуя, как мои щеки потеплели от справедливых упреков. Да, как-то неудобно получилось. – И потом, я ведь дала знать Себастьяну…

– Дала знать через несколько дней! – криком оборвала меня Дора. Раскрасневшаяся, встрепанная, она напоминала сейчас грозную воительницу, готовую разорвать неприятеля голыми руками. – Что это за детская безалаберность? Триша, мы с ума сходили, гадая, где ты и что с тобой!